Майя Илиш - Комната кукол
— Уходи, — наконец сказал Алан. — Иди в свою комнату, умойся. Ты можешь выглядеть встревоженной, но не заплаканной, ведь ты еще якобы не знаешь, что случилось. Справишься? Ты должна сыграть эту роль ради Бланш. Я знаю, что сейчас тебе нелегко, но постарайся, прошу тебя. Я позабочусь обо всем остальном.
Я не знала, что он задумал, но кивнула, а затем крадучись направилась к себе. К счастью, на этот раз я не встретила дворецкого. Минуя комнату Бланш, я едва подавила слезы. В своей комнате я бросилась на кровать, зажала лицо подушкой и всхлипнула. Я надеялась, что все случившееся окажется просто страшным сном. И понимала, что это не так.
Встала я уже как настоящая фея. Пришлось напомнить себе, что часть меня была способна рассуждать здраво и спокойно — и предоставить событиям развиваться самим по себе. Может быть, я и ненавидела эту часть, но она была нужна мне, чтобы сыграть роль и сохранить правду о случившемся с Бланш в тайне. Я побежала вниз по лестнице. На этот раз мне не нужно было тревожиться, что кто-то меня увидит, напротив. Дойдя до Комнаты кукол, я была готова снова увидеть тело Бланш, ужаснуться ее смерти и позвать на помощь. Но я не смогла проникнуть внутрь. Дверь была заперта, и теперь ключ действительно торчал с внутренней стороны. Я не знала, как Алану удалось выбраться из комнаты, но, может быть, он решил рискнуть и, невидимый, спрятался в углу или за шторами, надеясь, что его не обнаружат.
Я дернула дверь — именно так бы я и поступила! — и закричала:
— Бланш? Бланш, это не смешно! Впусти меня!
Мой голос не дрогнул — и я ненавидела себя за это. Я мысленно досчитала до двадцати, кивнула, пожелала себе удачи и отправилась на поиски Руфуса.
В библиотеке его не оказалось — и хорошо, поскольку дверь туда находилась рядом с Комнатой кукол и он мог бы что-то услышать. Руфус мог сейчас находиться где угодно в доме, и если я не найду его в кабинете, то возникнет новая проблема. Мне не хотелось бы встретить его у фейского пламени — я боялась, что там он увидит мою ложь. Конечно, можно было пойти к Вайолет, но мне почему-то казалось правильным вначале показать тело Бланш Руфусу. Мне повезло, он сидел за своим письменным столом. И был один. Я замолотила кулаками в дверь, будто с ума сходила от страха, и вошла, не дождавшись ответа.
— Что случилось? — Руфус поднял голову от бумаг. Судя по всему, он как раз заканчивал какое-то письмо, но эти подробности меня не интересовали. — Разве я позволял тебе отвлекать меня? Не думаю.
— Бланш! — выкрикнула я, теребя платье, чтобы чем-то занять руки. — Мне кажется…
— Успокойся! — напустился на меня Руфус. — Вечно ты создаешь хаос. Договаривай фразы до конца и объясни, что случилось.
— Она украла мой ключ. — Эти слова сами сорвались с моих губ. — Пока я спала. Он исчез. Когда я это заметила, то сразу же побежала в Комнату кукол, но не смогла войти. Дверь заперта. Изнутри.
Руфус с невероятной скоростью вскочил на ноги и вдруг очутился у двери, хотя я не заметила, как он вышел из-за стола: просто в одно мгновение он стоял там, а в следующее — уже рядом со мной.
— Дура! — рявкнул он. — Разве я не приказывал тебе следить за ключом? Ты представления не имеешь, что может произойти! Где ты его хранила?
Я всхлипнула. Мне даже не приходилось ничего изображать — слезы сами рвались наружу.
— На прикроватном столике, — выдавила я. — Под миской для умывания, чтобы никто его не нашел. Он всегда лежал там, чтобы ночью не давил мне на ногу… — Я осеклась. Мои проблемы с подвязкой Руфуса не касались. — Но когда я встала и хотела его взять, он исчез… Его могла взять только Бланш.
Руфус уже бежал по холлу. Он двигался так, будто у него не было коленей, — наверное, он так разволновался, что забыл, как должно гнуться человеческое тело. Его ступни почти не касались пола. Я помчалась за ним и сама на мгновение поверила, что еще не поздно, что мы можем спасти Бланш, главное — успеть.
Руфус достал свой ключ, дернул им в замке, чтобы второй вывалился на пол, и отпер дверь. Я закрыла глаза руками, хотя и знала, какое зрелище меня ожидает. Я не хотела видеть лицо Руфуса, когда он найдет Бланш. На мгновение воцарилась такая тишина, что я услышала бы, как падает на пол булавка. Я затаила дыхание.
— Именно поэтому я не хотел, чтобы она заходила в эту комнату. — Голос Руфуса оставался удивительно спокойным и холодным, но в то же время в нем появилась какая-то хрупкость.
— Что с ней? — Я слышала себя словно со стороны. — Почему она так лежит?
— Не двигайся! — приказал мне Руфус. — Не подходи к ней. Ты уже ничем не можешь ей помочь.
Я закусила руку, чтобы не закричать. Теперь, когда Руфус произнес эти слова, все будто свершилось окончательно, и я поняла, что все это время надеялась. Надеялась, что он взглянет на Бланш фейским зрением и скажет, мол, она еще жива. Ранена, но жива, ее можно спасти.
— Не смей плакать! — осадил меня Руфус. — Не унижай ее слезами. Ты виновата, что так произошло. И ты это знаешь.
Осознал ли он, что я лгу? Если и так, ему было все равно. Это никак не отменяло смерть Бланш.
— Она… она вернулась в страну фей? — прошептала я.
Но достаточно было одного взгляда Руфуса, чтобы я все поняла. Бланш умерла. Не только в мире людей, но и вообще.
— Я расскажу королеве о том, что случилось. А ты сиди здесь и следи, чтобы никто сюда не вошел. Ни к чему не прикасайся.
— Я не знала, — виновато сказала я. — Не знала, что может случиться что-то настолько плохое…
— Я говорил тебе, что Истинным феям нельзя прикасаться к куклам. Вот и все, что тебе нужно было знать.
Он ушел, оставив меня наедине с Бланш. И с Аланом? Я не видела его. И не спрашивала.
Я еще никогда не видела Вайолет такой подавленной. Она сидела на диване, и ее лиловое платье показалось мне траурным — я раньше не замечала, как силен в нем оттенок серого. Может быть, все дело было в улыбке Вайолет. Сегодня она не улыбалась. И ничего не говорила. Ни слова. Она сидела на диване, как на троне, застывшая, напряженная, с прямой спиной, руки сложены на коленях. И смотрела на меня. В этом взгляде не было никаких эмоций, и я не знала, что сейчас творится у нее в голове. Феи бессмертны — так не делает ли это смерть одной из них еще страшнее? Мне было слишком мало о них известно, и сейчас не время спрашивать.
Вайолет не упрекала меня, как и Руфус. Да и зачем? Мне хватало собственных упреков. Молчание волнами расходилось в воздухе, тяжелое, свинцовое, оно не давало дышать, но я не решалась показать свою скорбь, ведь и Руфус, и Вайолет, знавшие Бланш куда дольше меня, сохраняли невозмутимый вид. От этого феи казались еще страшнее — и мне было их жаль. Но я не могла поверить в то, что они не чувствуют горя. Скорее, они не могут его проявить. И пусть Вайолет не пролила ни слезинки, пусть ее лицо окаменело, я знала, что она скорбит по Бланш. Но не я должна была утешать ее. То, что я совершила, непростительно, и мне нечего было сказать.
— Нельзя было приводить ее сюда первой. Из всех фей она должна была прийти последней, когда ей тут ничего бы не грозило, — в какой-то момент сказал Руфус, не обращаясь ни к одной из нас и точно разговаривая с воздухом. — Но она так захотела. Это было ее собственное решение.
И он опять замолчал.
На столе не было ни чая, ни сладостей, ничего, чем можно было бы занять руки или набить рот, чтобы найти причину молчать. Мы сидели в Утренней комнате, но сегодня шторы были задернуты, и я впервые заметила, что и в этой комнате может быть темно, как в Комнате кукол, даже когда горели свечи. Именно это я и чувствовала — как и Вайолет, я подозреваю! — будто меня лишили солнца. Руфус же скорее злился, чем горевал. Злился на самого себя.
— Она знала, на что способны куклы. Мы все это знали после того, что случилось с Лавандой.
Я прищурилась, не зная, задавать вопрос или нет, но, когда Руфус умолк, все-таки решилась:
— Мисс Лаванда тоже умерла из-за кукол? Я думала, она сама собрала эту коллекцию.
— Думать — не твоя забота, — отрезал Руфус. — Да, куклы убили Лаванду. Она не знала, сколь разрушительная сила сокрыта в них. Лаванда создала кукол, когда души были еще совсем юными и слабыми, и никто не подозревал, что из них выйдет. Лаванда собирала души, Лаванда создавала кукол — и умерла от них.
Я кивнула. Я была рада, что узнала это, но в то же время злилась, что Руфус подпустил меня к куклам, ни о чем не предупредив. Вдруг бы они убили и меня тоже? Впрочем, Молинье не пожалели бы меня — я ведь даже не была Истинной феей. Они просто отыскали бы очередную сироту, наделенную таким же даром… Но сейчас было не время злиться. Или спорить. Я думала о Бланш, ее восторженности, ее улыбке, ее напористости. Она так недолго пожила здесь и все же изменила Холлихок намного больше, чем я. В мире так много людей, и когда кто-то умирает, разница почти незаметна. Но сколько существует фей? Погибшая фея оставляет рваную рану в сердце мира, и ни одному человеку не под силу ее залатать. Но… под силу ли это другой фее?
