Кирстен Миллер - Вечные
— И все же ты хочешь снова попробовать сделать то же самое? Держать меня взаперти и надеяться, что я тебя полюблю?
Адам обвел взглядом комнату и посмотрел на Хейвен.
— Нет, вовсе не это было у меня на уме. Я надеялся только завоевать тебя и уговорить быть моею. Я обожаю тебя, Хейвен, и мне совсем не по сердцу удерживать тебя против твоей воли. И когда я так поступаю, это происходит только от отчаяния. Порой необходимость быть рядом с тобой слишком сильна, и я не в силах этому противиться.
Боюсь, сейчас как раз такой случай. Я мечтал о том, чтобы прожить рядом с тобой несколько десятков лет. С Констанс я был близок к тому, чтобы прервать цикл, и я был уверен, что эту жизнь мы проведем вместе. Но мои планы рухнули вновь. На этот раз ты знаешь слишком много, и у тебя нет никаких чувств ко мне. Но теперь ты здесь, и я не хочу отпускать тебя.
— Что ты хочешь сказать? Что значит «был близок к тому, чтобы прервать цикл» с Констанс? — спросила Хейвен.
— Если мне удастся в какой-то жизни заставить тебя перестать любить его, ты его больше никогда не отыщешь. Связь будет прервана, и ты будешь принадлежать только мне.
— Вот так все легко и просто? — удивилась Хейвен.
Адам горько рассмеялся.
— Наоборот, очень нелегко. Мне было непросто обвинить Этана Эванса в смерти Августа Стрикленда. Очень сложно, понимаешь? Пришлось убить старика, подделать его завещание, распустить слухи. Видишь, как далеко я способен зайти ради тебя? И все почти получилось. В особенности после того, как я пустил в ход Ребекку. Я едва не настроил тебя против Этана.
Адам говорил так, словно все это было для него игрой. Жалость, шевельнувшаяся было в сердце Хейвен, сменилась гневом.
— Ты убил доктора Стрикленда?
— Он бы все равно скоро умер, — небрежно отмахнулся Адам. — Несколько лишних лет — сущая чепуха в порядке вещей. Я не сомневаюсь: он уже вернулся в мир и зачинает свою новую маленькую Утопию где-нибудь во Франции или в Руанде.
— И Констанс тоже убил ты?
— Как ты можешь так думать?! — вскричал Розиер. — Твои жизни короче моих, намного короче, но даже неделя без тебя заставляет меня страдать. Неужели ты не понимаешь? Неужели не видишь, что я посвятил себя тому, чтобы уберечь тебя? В этой жизни я наблюдал за тобой с тех пор, как тебе исполнилось десять лет. Вот когда я нашел тебя!
— Ты шпионишь за мной уже восемьлет?
От этой мысли Хейвен стало не по себе. У нее возникло такое ощущение, будто все это время к ней прикасались грязными руками.
— Я наблюдал за тобой, — поправил ее Адам и придвинулся ближе к ней. — Я приставил к тебе людей, которые заботились о тебе, с того самого дня, когда твой отец написал письмо в общество «Уроборос». Конечно, я не всегда мог быть рядом с тобой, но все же несколько раз я посетил Сноуп-Сити. Когда у вашего учителя физики в шестом классе случился нервный срыв, я его заменял на протяжении трех дней. Я был в магазине твоего отца в тот день, когда он нанял Веронику Кейб. Я помогал твоей бабушке отбирать книги в библиотеке, чтобы их потом запретили. Но более всего я полагался на сообщения доктора Тидмора.
— Значит, Тидмор работает на тебя?
Кое-что начало проясняться.
— Тидмор оказывает услуги добровольно. Уже несколько лет он является верным и преданным членом общества. Вскоре после того, как получили письмо твоего отца, я отправил Тидмора в Сноуп-Сити. Он должен был помочь тебе забыть прошлое. Но, конечно, прежде следовало разобраться с твоим отцом. Ведь он записывал каждое слово, какое произносили твои милые маленькие губки. Я решил, что тебе стоит начать все сначала, Хейвен. Так трудно нести груз столетних воспоминаний. Я слишком хорошо знаю, каково это. Я решил, что как только ты повзрослеешь, ты приедешь в Нью-Йорк и я подарю тебе жизнь, о которой ты всегда мечтала.
Адам протянул длинную бледную руку и опустил ее на диван всего в нескольких дюймах от бедра Хейвен.
— Тебе пришлось разобратьсяс моим отцом? Что ты с ним сделал?
— Яничего не делал, — равнодушно отозвался Адам. — Я просто дал Тидмору разрешение делать то, что он сочтет нужным, и он нанял Веронику Кейб, чтобы та разлучила твоих родителей. Мы надеялись, что твой отец уйдет к ней. Но твой отец на эту приманку не клюнул, и тогда Тидмор был вынужден подстроить автомобильную катастрофу. Лично я считаю, что он здорово придумал, решив подложить полуживую Веронику на пассажирское сиденье.
— Значит, та авария была подстроена? Мой отец никогда не изменял моей матери?
Хейвен в ужасе представила себе все страдания Мэй Мур. Да, ее отец погиб, не будучи ни в чем виновным, а Мэй мучилась восемь долгих лет.
— Нет, хотя для всех было бы легче, если бы он ей изменял. Мне хотелось, чтобы твое детство было чудесным. Мне очень жаль, что оно получилось не совсем идеальным.
Рука Адама скользнула еще ближе к Хейвен. Кожа под его ухоженными ногтями была безжизненно-голубой.
— Не совсем идеальным? Ты убил моего отца и позволил, чтобы меня вырастила злая старуха, считавшая, что я одержима бесом! И это ты называешь «не совсем идеальным»?
— Но ведь все делалось только для твоего блага, разве ты не понимаешь? — Похоже, Адам не понимал, что плохого он сделал. — И какое-то время все шло по плану. Но потом к тебе вернулись видения, и я понял, что тебя вновь влечет к Этану, как влекло во всех прежних жизнях. Мы с Тидмором делали все возможное, чтобы удержать тебя в Сноуп-Сити ради твоей безопасности, пока мы не найдем Этана. И тогда Тидмор предложил пожар. Но если бы я знал, как это окажется опасно, я бы ни за что не одобрил этот план. Я хочу, чтобы ты знала, Хейвен: тот раб, который в ответе за пожар, был сурово наказан. Ему не следовало оставлять тебя одну в горящем здании.
Адам снова подвинулся к Хейвен. На нее вдруг пахнуло сыростью и затхлостью.
— Ты устроил пожар в доме моей бабки?
Несмотря на все, что уже узнала Хейвен, эта новость ее поразила.
— Мы должны были что-то предпринять, чтобы удержать тебя в Сноуп-Сити, — пояснил Адам. — Тидмор посчитал, что лучше всего будет подержать тебя несколько месяцев под замком. А как только мы разделались бы с Этаном, мы бы тут же вернули тебе свободу. Но ты бежала из Сноуп-Сити в Нью-Йорк, и мы потеряли твои следы. Я уже думал, что навсегда утратил тебя, пока не увидел тебя в приемной общества «Уроборос». Где ты была несколько дней, я понятия не имел, пока не увидел фотографию, на которой вы с Йейном Морроу были засняты в Риме.
— Значит, ты уже несколько дней знаешь про Йейна? Ты убил по меньшей мере троих, чтобы добраться до меня. Почему ты его одного не убил, как только узнал, кто он такой?
— Что толку было убивать Йейна? — пожал плечами Адам. — Тогда цикл попросту начался бы снова. Лучше было убедить тебя в том, что он недостоин твоей любви, и отправить его за решетку.
— Значит, ты выдумал Историческое общество Грамерси-парка, чтобы выставить Этана убийцей и чтобы ложно обвинить Йейна в смерти Джереми Джонса? Неужели ты вправду думаешь, что меня можно завоевать обманом?
Ледяные пальцы Адама наконец прикоснулись к бедру Хейвен. Она вскочила с дивана.
— Я сделал то, что должен был сделать! Он недостоин тебя! — разгневанно выкрикнул Адам. — Только мне ты можешь верить! На Крите он был моим слугой и предал меня. Я не стерплю, если увижу, как он предаст тебя. Я всегда догадывался, что он вовсе не белый рыцарь, каким прикидывается. Но вот теперь у меня наконец есть нужные доказательства, но я получил их слишком поздно для этой жизни.
— Какие доказательства?Обвинения в убийстве Джереми фальшивые!
— Да, но в смерти Марты Вега он повинен. Он сам проявил инициативу. Сказал, что хочет улучшить свое положение в обществе. Наверное, решил, что сможет развеять мои сомнения насчет того, кто он такой. Как бы то ни было, он просто умолял поручить ему это дело.
Розиер почти пылал от волнения. Похоже, он забыл даже о том, как ему хотелось прикоснуться к Хейвен.
— Секрет системы в том, чтобы люди сосредоточились на цифрах, — с гордостью продолжал он. — Члены ОУ следят за тем, как увеличивается число очков, как оно падает, и очень скоро даже закоренелые бессребреники отказываются делать хоть что-нибудь бесплатно. Все желают знать, что получат взамен. Это хаос. Анархия. Каждый за себя.
— Зачем? — спросила Хейвен. — Зачем нужно было завладевать организацией, которая была создана для помощи людям, и разрушать ее?
— Это то, чем я занимаюсь, — ответил Розиер таким тоном, словно других объяснений не требовалось.
