Жанна Лебедева - Очень босоногая история: Маньяк на свободе!
За дверью послышались шаги. В дверь, освещенная отблеском света с улицы, осторожно заглянула какая–то женщина. Шатенка, в зеленой ковбойке, серых джинсах и кедах «два мяча». Не имея намерения больше скрываться, Ольга шагнула ей навстречу из темноты.
— Она из них! Из этих! — пискнула сзади докторша. — Два мужчины с ней еще…
— Так! Иди сюда по–хорошему и колись, что происходит, — Ольга наступала на девицу в открытую, но шатенка идти на диалог, по–видимому, не собиралась. Скривив лицо, она яростно замахнулась, уверенно и ловко, целясь Ольге в челюсть. Но блондинка увернулась легко, словно даже не заметила этого замаха и в одну секунду сокрушила девицу стремительным ударом зонтика по голове. Шатенка осела на пол мешком.
— Так, похоже, перестаралась, — расстроилась Ольга, — отыщите своих санитаров! — махнула она докторше. — Я здесь разберусь!
Пройдя по коридору, Ольга услышала слабый стон в его конце.
— Петя, Алина! — крикнула она в темноту, в ответ кто–то застонал громче, а потом раздался удар и стон сменился сдавленным хрипом. Кто–то двинулся на нее из темноты, воспользовавшись секундой, Ольга сняла туфли и откинула их в стороны, чтобы не мешали. Оставшись в чулках, она ощутила прохладу пола. Не успела она подумать об этом, как на нее налетели, сбили с ног всей своей массой. Кувырнувшись, Ольга ударилась о стену, но тут же встала. От окна на нее наступал парень, невысокий, но крепкий. Она разглядела камуфляжную куртку и замотанное арафаткой лицо. Следующий удар она уже не пропустила, поставила блок рукой, коленом… Пнула по ногам, парень охнул, но не упал… Как сверкающая металлическая змея в его руке блеснула цепь. Она растянулась в воздухе молнией и обожгла Ольге руки, которыми она попыталась закрыться… Похоже, что металл был покрыт шипами — рукава плаща и кожу порвало в клочья.
— Хватит играть, — собрав силы, Ольга отскочила в сторону и нажала кнопку на своем зонте. Вместо пресловутого брезентового купола, которым заканчиваются все зонты, из окончания длинной деревянной трости выдвинулись в разных направлениях три средних лезвия, образовав собой некий крестообразный трезубец…
— Твой крест тебя не спасет! — парень злобно глянул на нее из–за арафатки, снова замахиваясь шипастой цепью.
— Посмотрим, — не дав ему размахнуться, Ольга оттолкнулась ногами от стены и прыгнула через него. Оказавшись за спиной у врага, она, не дав тому обернуться, рубанула его под колени своим грозным оружием. Парень завопил от боли и рухнул на пол.
— Прости, попроси докторов — они тебя перевяжут… — Ольга оглядывалась по сторонам в поисках третьего захватчика. И он не заставил себя долго ждать. Это был среднего роста рыжий бородач в камуфляже. Ольга узнала его.
— Так это все–таки ты! Йожин с бажин… Или как там тебя… Анжей Войцехович!
— А ты — та вечно пьяная сучка… жена этого писателишки!
— Уже нет, — спокойно сказала Ольга, — не пьяная… и не жена… Отпусти их! — она кивнула на стонущих в темном углу людей. — Что они тебе сделали?
— Сделали? Да они нашу Полюшку хотели забрать! Нашу маленькую Полю, этого невинного ребенка в психушку… Сука! — он вдруг резко отступил в темноту, а потом мимо Ольгиной головы в стену пролетел топор. Задержись она на месте на секунду, его лезвие пришлось бы ей точно между глаз. Потом сам Анжей выскочил на нее, сжимая еще один топор в руках. Ольга отбежала назад, а он как одержимый размахивал своим оружием, не давая ей продыха. Ольга устала, и от его нечеловеческого удара, попавшего по рукоятке ее трезубца, выронила свое оружие. Оставшись без верного зонта, блондинка попятилась, пока не прижалась спиной к стене. Довольный Анжей размахнулся топором с грозным ревом, намереваясь разрубить ее пополам в районе пояса, и тогда Ольга опять прыгнула… Она пролетела над лезвием, которое ушло в стену и, обхватив Анжея за талию ногами, с размаху ударила в переносицу головой…
— Быстрее! Оно там у них в квартире, — безумным голосом взмолился Петр, как только Ольга вынула кляп у него изо рта, — скорее, ради бога… Там же ребенок!
Не совсем понимающая Ольга инстинктивно подхватила уже сложенный зонт. Петр обнимал плачущую жену. В комнату ввалились освобожденные санитары, которые волоком тащили связанную смирительной рубашкой шатенку. Докторша, морщась, перевязывала раны парню в арафатке.
— Таня? Ник? — Анжей, которого Ольга лично связала, был раздосадован и удивлен. — Все равно, сука, не успеешь! — злобно процедил он Ольге, которая хладнокровно надела туфли на изорванные вдрызг чулки.
— Это тебе… — она с размаху шлепнула на лоб рыжему бородачу припасенную в кармане наклейку — «Иисус любит тебя»!
Когда Ольга влетела в подъезд, ее поглотила тьма, резким контуром очерчивался проем двери квартиры, открытой настежь. Женщина вздрогнула, предчувствуя недоброе. Пройдя коридор, Ольга крепче сжала зонт, готовясь броситься в бой. Но то, что она увидела в комнате, парализовало ее… Она служила в спецназе, работала телохранителем и даже киллером, потом пила, потом лечилась, она не забыла, как надо драться, не растеряла навыки, умения… Она была готова сразиться с любым человеком, но то, что открылось ее взгляду сейчас, было выше ее понимания. Ольга с глухим стуком уронила зонт и прислонилась спиной к стене, не в силах шевельнуться…
В углу комнаты, прижавшись и дрожа всем телом, сидела дочь Ястребовых. Перед ней, приплясывая и переминаясь с ноги на ногу, двигалось нечто, с виду похожее на маленькую девушку со страшными, похожими на куриные ногами, покрытыми струпьями и чешуей… Глаза существа светились красным огнем, а черные иссохшие губы на безумном лице глухим многозвучным голосом шептали то ли заклинание, то ли детскую песенку…
В поле Поля — Полюшка
Полет поле–полюшко.
Поят Полю — Полюшку
Только свежей кровушкой.
Будем Полюшку кормить,
Будем головы рубить…
Создание обернулось к оцепеневшей от ужаса Ольге и, в долю секунды оказавшись перед ней, протянуло к шее женщины свои корявые узловатые пальцы. Ястребова застыла, ее глаза остекленели, она не сопротивлялась…
Осветив комнату немыслимым ярким светом, огромный меч разрубил пространство, отделяя женщину от кошмарного демона, подступающего к ней. Чудовище истошно завопило и, бросившись в дверной проем, исчезло.
— Прости, что не верила в тебя, Калистрат — святой воин, — блондинка восторженно разглядывала огромного светлого человека, богатыря из старинных былин, — а ведь Годилин мне говорил… А я не верила…
— Так значит, лучший боец «Патриотов России» — женщина… — богатырь стоял во весь свой огромный рост, освещая комнату белым лучезарным сиянием.
— Оно сбежало? — Ольга медленно подняла с пола зонт. — Что это было?
— Неупокоенная душа… Девочка, которую злодей убил в Новосибирске, а кто–то помог демону вселиться в тело… Теперь она уже на пути к своему хозяину…
— И что делать? Как же теперь? Что делать? — женщина тревожно оглядела комнату.
— Иди туда, где уже прославляют лихо…
Лихославль, частный сектор.
Старуха вышла на крыльцо. Было тихо. Огромный цепной кобель тонко скулил, забившись в будку. Она оглядела сбившихся в кучу растрепанных ядовитоглазых кур.
— А ну кыш! Кыш! Кого там прячете? — старуха махнула на птиц сильной рукой.
Куры злобно заквохтали, расступаясь, и из их клокочущей массы показалась покрытая струпьями нога…
— Полюшка, пришла, милая… Ух ты моя цыпочка–хохлаточка… Щас покормлю, покормлю, милая…
Старуха ушла в дом и вынесла миску с окровавленными кусками свежепрокрученного домашнего фарша. Она зачерпнула сочное красное месиво и, напевая, кинула на землю. Нехитрая песенка полетела по лихославльским улицам и садам…
В поле Поля — ПолюшкаПолет поле–полюшко.Поят Полю — ПолюшкуТолько свежей кровушкой.Будем Полюшку кормить,Будем головы рубить…
Москва, деловой центр, небоскреб «Россия».
— Так значит, он существует, — вопрос, прозвучавший из уст Ольги похож был на риторический, — хотя сейчас меня больше волнует существование кое–кого… или кое–чего другого… Так что там по поводу убийства в Новосибирске?
— Девочку звали Полина Аркадьева, — Арсений Геннадьевич пробежал глазами по листку, зажатому в руке. — Ее тело пропало при невыясненных обстоятельствах прямо из морга. Кстати, все та же история, с подставным маньяком Лже — Лопуховым. И опять всплывает наш дорогой друг–иностранец.
— Вы про Анжея Войцеховича?
— Про него, родимого, и всю его честную компанию!
