В прятки с «Прятками» (СИ) - "Ежик в колючках"
— Ты что-нибудь знаешь об этих животных? — спросила она, убрав ладошку ото рта. — и как мы тут будем, если они…
— Мы уходим отсюда, — отвечаю я, глядя, что монстры начали поедать людей, как падаль. — Но не сегодня. Сегодня уже поздно, если тут есть эти твари…
— Почему мы не видели насекомых? Почему они дали нам убежать? Они что, разумны?
— Я знаю не больше тебя, — уже раздраженно бросаю, потирая лоб. — Хрен знает, что это, сколько раз мы выходили за стену, ни разу не видели этих тварей. Почему мы не попали под их воздействие? Объяснение может быть только одно — мы были уже слишком далеко и нас не зацепило. Видимо, воздействие этих животных распространяется на определенное расстояние…
— Черт, — только и сказала она, с отвращением глядя, как животные расправляются с Вольниками, — как представлю, что могла бы сейчас там валяться…
— Мы сегодня сидим тихо и не высовываемся. Завтра я схожу посмотреть, что там и как, ты остаешься тут. А потом мы уходим отсюда.
— Тебе опасно идти одному.
— Вдвоем идти еще опаснее. Это не обсуждается.
Я поднимаюсь, и ухожу на свою территорию, завернув по дороге на склад. Это все какое-то непрекращающееся дерьмо. Сначала Джанин, потом Сэм, теперь вот еще и это… Ворон погиб, Вайро тоже. Теперь звери какие-то вокруг бродят… Такое ощущение, что наша смерть это всего лишь вопрос времени. Мы все приговорены, просто ждем своей участи. Только хрен вы угадали. Мы так просто не сдадимся. Главное теперь… выбраться из леса и обосноваться в городе.
Виски обожгло горло нещадно. Греет где-то в груди, разливает по телу тепло. Ударило в голову мягко, расслабило мышцы. Я откинулся на спинку кресла, пытаясь всеми силами прогнать от себя видение смерти моего самого толкового командира.
Но предательские картинки лезут в голову, не дают нормально подумать, что же делать дальше. Вайро всегда шутил, что он заговоренный. Он флиртует со смертью, поэтому с ним ничего не случится. Он всегда берет на себя самые опасные задания, потому что он выживет там, где другие гибнут. Говорил, что его время еще нескоро придет. Что же ты, Вайро? Какого хрена он поперся их отвлекать… И все получилось бы, если бы не этот долговязый ублюдок, заметивший нас. Но почему-то мне кажется, Вайро знал, что идет умирать. Знал. Меня вытащить. Ну зачем, зачем, твою еб*ную мать, зачем? Сказал же ему, что я предатель. Что у меня нет плана, что я сам по себе! Какого хрена он пошел подставляться за меня?
«Какой же ты придурок, лидер! — будто слышу его надменный баритон, разбавленный жесткими нотками. — Сколько раз ты меня спасал, вытаскивал на горбу. И что я должен был тебя под пули за это подставить? Да иди ты…»
Я вспомнил, как тащил его от самой стены, когда мы выбирались с другой стороны города, попав в заварушку на пустынной территории. Эта была одна из первых вылазок так далеко, мы зачищали железнодорожное кладбище, образованное там очень давно. Я лишился всего отряда, нас там ждали, и мы попали в засаду… А Вайро закрыл меня собой, если бы не он, я бы тогда погиб… Не мог я его там бросить, просто не мог и все. Вытащил пули, какие мог и волок на себе до самого Бесстрашия. Он ведь довольно долго презирал меня, подъ*бывал постоянно, вызвал на ринг, нахамив мне… А теперь… оказалось, что он мне как брат и его смерть… как очередной провал.
Алкоголь и усталость берут свое. Сигарета показалась горькой, выпивка кислой, а голова была такой тяжелой, что я с трудом добрался до постели. Дышать становилось все труднее, будто из бункера разом пропал весь воздух и было нестерпимо жарко. Уже в угасающем сознании мелькнула мысль, что это неправильно, нужно проверить систему отопления и вентиляции… Но тело будто совсем не подчинялось мне, подняться было выше моих возможностей. Надо попытаться как-то выспаться, а завтра… Будет завтра. Что-нибудь придумаем.
Эшли
Музыка: Шепот звезд*
(серия «Целебные звуки», см. примечания)
Лежать в темноте, разбавленной тусклым светом аварийной лампы и отчаянно пытаться уснуть после очередного кошмара, оказалось выше моих сил, поэтому, напряженно прислушиваясь к тишине, в эту ночь не сдобренную звуками шагов Эрика, как бывает довольно часто, практически на цыпочках крадусь в пищеблок за водой. Не нужно было утаскивать со склада виски и заливать свою горечь, в жалкой надежде на то, что станет легче, или наутро все окажется страшным сном, сотрется из памяти навсегда. У нас и так обстановка напряженная, готовая взорваться в любую минуту, но в здравом уме сложно было принять увиденную жуть, заснятую камерой. Да еще и не хватало нарваться на лидера, который судя по звукам и звону стекла, раздававшихся вечером из «его» части бункера, занимался как раз тем, что напивался в одиночестве…
Что на него так подействовало? Смерть Вайро? Я была права, монстр умеет… горевать? Или что это тогда было? Отчего он впал в ступор когда убили командира… Почему пил весь вечер, не выходя из своей комнаты… Если б не события последнего месяца, можно было подумать, что Вайро являлся лидеру почти… не знаю, может, другом. Хотя, сомневаюсь, что Эрик способен дружить с кем-то, или любить… И этот его рассказ про Ворона, такой откровенный… За все время инициации я услышала от Эрика слов меньше, чем в этот его монолог, во время которого я даже дышать боялась, только бы он не прекращал говорить. С каждым словом, из него будто выходила… боль? Или мне хочется чтобы это было так? Не похоже, чтобы такой человек, как Эрик мог о ком-то сожалеть или переживать, он без тени сомнения погнал меня на ринг покалеченную, издевался над нами и ни разу от него не дождался сочувствия ни один неофит…
Моделирование ли сделало его таким, не могу утверждать, вообще во всё это не очень верится, но было в нем что-то такое… Что хотелось его обнять, довериться, или зарыться под тяжелую ручищу, ища там утешения и защиты, как у сильного, надежного мужчины. Почувствовать себя в безопасности. Немножко побыть испуганной девчонкой, которая переживает и не знает, что делать, а не давиться своими копившимися печалями, не находящим выхода… А, может, мне просто хотелось это видеть, и я сама себя обманываю? Пагубное ощущение горечи не заставило себя ждать, застряв острой занозой в душе, и обида, душащая изнутри, никак не хотела уходить, не позволяла забыть всех злых слов, всех его поступков, в отношении меня… И безумно хочется уже куда-нибудь деться, желательно провалиться сквозь землю, чтобы ничего не чувствовать, а в груди сжимается комок боли. Сердце вдребезги разбилось — все в разные стороны брызгами.
Как, вообще, меня угораздило так вляпаться? Сама виновата, только сама. Знала же, какой он. Вернее, думала, что знала, а теперь… Какой он настоящий? Я совсем запуталась. Да и не нужно копаться в прошлом — чем меньше оглядываешься назад, тем легче примириться с настоящей, жестокой реальностью. Так лучше, несомненно лучше. Ясно одно, случившегося не изменить, и назад дороги нет. И нельзя уже ничего исправить. Пусть так и будет.
Правильно ли я сделала, что решила помогать Эрику? Ведь мы будем убивать. Как потом успокоить свою совесть? Может быть, еще стоит, пока не поздно, куда-нибудь уехать, сбежать как можно дальше… Куда? Да и некуда… И что потом? Ждать того, что все само собой решится? Ничего не решится! Почему Фор никак себя не проявляет и не действует? У него есть люди, бойцы… В том, что Сэм никакого мира не хочет и не планирует восстанавливать нормальные устои жизни, давно уже можно не сомневаться. Он держит людей в страхе, захватив власть с помощью своих «Вольников», постепенно истребляя бесстрашных и всех неугодных, кто посмеет сказать слово поперек. Ему плевать на своих людей, скорее всего, старших командиров, что остались с ним, он в расчет вообще не принимает, и если понадобится, отправит их на верную смерть, или обвинит в предательстве и казнит. Почему же они не уходят из Эрудиции, не объединятся с Фором, неужели сами этого не понимают? Или же Сэму удалось их как-то убедить в правильности своих действий?
