Экземпляр (СИ) - Купор Юлия
Тонкие бледные пальцы рисуют бесформенные фигуры на скатерти. На безымянном пальце — вот оно, напоминание — обручальное кольцо.
Несмотря на спутанность сознания (Костя чувствовал себя рыбкой Дори, парящей на глубине и вовсе не касающейся дна), предметы фиксировались цепко, почти с фотографической точностью: надоевшая пепельница, чашки, и все словно подсвечено изнутри. Подсвечены изнутри были и Дианины глаза, прежде пустые, — появилось, определенно появилось в них какое-то выражение. Костя взмолился про себя, что это ему не почудилось, что это не слабость и предобморочное (шутка ли — 34,3. При такой температуре вообще живут, а?) состояние водят его за нос, выдавая желаемое за действительное. Диана дернулась было, чтобы встать, но, видимо, передумала.
— Тебе точно не вызвать скорую?
— Точно. Спи.
На самом деле Костя погуглил и нашел анонимный русскоязычный форум (ах вот куда делись пять часов жизни!), где участники, продавшие или попытавшиеся продать душу дьяволу, делились своим опытом. Был, конечно, и англоязычный форум, но Костя недостаточно хорошо знал язык, поэтому не понимал всех тонкостей и нюансов. Еще месяц назад в ужас привела бы даже мысль о том, что где-то есть люди, решившие расстаться со своей бессмертной душой, и этих людей много, целое комьюнити, и они готовы обсуждать, у кого как прошло изъятие души, — Костя убедился, что ему выпал не самый худший расклад. Какой-то неофит из Хабаровска писал, что месяц пролежал в психиатрической больнице и только после, напичканный нейролептиками по самое не хочу, начал ходить по улицам, не озираясь по сторонам и не боясь собственной тени. А самым, пожалуй, чудовищным было то, что люди умудрялись провести тяжелую и почти смертельную процедуру в домашних условиях, даже не под присмотром опытного товарища, а сами — по даркнету действительно гулял метод, как можно избавиться от души в домашних условиях, какой-то Малахов от мира сатанистов написал инструкцию, возможно, понадобился бы огурец; впрочем, Костя не стал лезть в эти дебри. Не нравились Косте все эти анонимные истории, они будто обесценивали его собственный болезненный опыт, отчего он переставал быть уникальным. Раньше ему казалось, будто его жизнь — странная, наполненная мистическими событиями, с аварией на Соловьевском шоссе, разделившей все на зловещее до и после, — уникальна, уникальна хотя бы тем, что в ней жизнь танцует со смертью, и тем, что в ней есть сам Дьявол в лице эксцентричного модника Роберта Векслера. И был в этом всем некий ущербный декаданс, не лишенный стиля и мрачного обаяния.
Костя, положа руку на сердце, уже начал ассоциировать свою судьбу с судьбой абстрактного литературного персонажа (вот из Векслера вышел бы отличный книжный герой: или обаятельный злодей с травматичным прошлым, или даже, чем черт не шутит, экспансивный антигерой, на поверку оказывающийся добрым малым, которого высшие силы заставили служить злу), и все это возвышало, поднимало над землей, точно вычурные мефистофельские крылья. Уже и город, опостылевший Воскресенск-33, перестал казаться убогой картонной декорацией — бетонные стены оживали, точно гигантские древние исполины, преисполненные первобытного смысла. И на фоне этих изменений читать на форуме стенания какого-то дурачка из Челябинска, который тоже продал душу дьяволу и тоже, мучимый экзистенциальным кризисом, не знал, куда себя деть, слуга покорный, было просто невыносимо.
И еще. Все эти люди, совершая дьявольскую сделку, преследовали определенную цель — не просто так они шли на эти мучения. И чаще всего цель была одна — разбогатеть. Деньги, деньги, деньги. У всех на уме только деньги. Следовало признать: Костина история была исключительной.
2
Только на работе, в светлом, точно аквариум, помещении «Азии-Мобайл», Костя вспомнил, точнее сообразил, что не ел несколько дней — все некогда было. Сама мысль о еде вызывала рвотные позывы — положа руку на сердце, любая мысль выбивала из колеи, — но Костя отчего-то надеялся, что после еды ему станет лучше. Хотя бы сил прибавится.
— Марк, — Костя собрался, отлепил язык, приклеившийся к нёбу, точно кусок мыла, — возле «Бруклина» есть палатка. Там шаурму продают.
Марк весь превратился в слух, точно послушная собачка, готовая выполнять любые команды хозяина.
— Купи мне, — Костя достал кошелек, — одну шаурму в сырном лаваше. Там Бахтияр работает, он вкусную делает.
Костя договорил, и его передернуло. Он выдал Марку двести рублей — ну все, мол, ступай. Марк ушел за шаурмой, не задав ни одного вопроса. Косте так нравилось отсутствие вопросов. Марк, этот татуированный престарелый неформал, летевший на крыльях любви из Ибицы на Казантип, а приземлившийся в крохотном, забытом богом уральском городке, определенно когда-то жил интересной и насыщенной химикатами жизнью, поэтому ничему не удивлялся, никогда ничего не спрашивал и никак не комментировал странное поведение своего самопровозглашенного (по табелю все было по-прежнему) начальника. Он все понимал, этот Марк. Он всегда все понимал. Он просто смотрел, слушал, вникал, кивал дурно подстриженной башкой и все понимал. Ох и нелегко ему было, наверное!
Впрочем, шаурма от Бахтияра долгожданного облегчения не принесла. Костя спрятался в подсобке, где между стеллажами, заставленными коробками от телефонов (оранжевые коробки от «Сяоми», синие «Самсунги», белые «Айфоны» — они лежали отдельно и регулярно пересчитывались), стоял крохотный стол, большую часть которого занимала микроволновка — даже чайник сиротливо угнездился на крыше микроволновки. Иногда, когда чайник и микроволновку включали одновременно, выбивало пробки и весь первый этаж оставался без электричества. Впрочем, однажды выбило пробки в магазине, где торговали одеждой, — там кто-то умудрился одновременно включить в сеть утюг и зачем-то пылесос.
Костя развернул вожделенную, будто запретное яблоко, шаурму и откусил кусочек, надеясь таким образом побороть тошноту. И едва он убрал шаурму ото рта, как увидел нечто ужасное. Между листиков нашинкованной капусты роились огромные жирные черви. Они извивались, будто крохотные ужи, будто шевелящиеся живые спагетти, будто щупальца мини-Ктулху, и было их много, ох как много — как волос на голове Арлекино. Костя невольно закричал и уронил шаурму на стол. Шаурма шмякнулась, а черви все продолжали свое дьявольское кручение-верчение.
Костя понял, что если сейчас не сблюет и не выйдет на свежий воздух (в его сознании две эти опции как-то бесхитростно слились в одну), то попросту лопнет от отвращения, оставив после себя шматки недоумения и головной боли. Он пулей вылетел из подсобки, стремглав (вот и пригодилось это дурацкое слово!) промчался через магазин, залитый ярким прозекторским светом, пересек галерею и выбежал на парковку. На парковке было душно, как в теплице, невыносимо душно — бетон словно плавился под подошвами.
«Опять у меня жар, — раздраженно подумал Костя, которому надоело, что его температура меняется, будто курс доллара. — Блин, да я точно горю!» Костя дотронулся тыльной стороной ладони до лба — лоб был не просто горячим, он был огненным, как пицца «Диабло», которую делали в забегаловке на Володарского. Они туда халапеньо добавляли в неимоверных количествах.
А дальше началась самая сверхъестественная жуть. Костя наклонился было над урной, чтобы его наконец-то вырвало, и уже пошли нужные спазмы, но вот только вместо рвоты изо рта вылетали клубы дыма, как будто он был ламповым телевизором и неожиданно загорелся во время трансляции «Голубого огонька». «Ах, шайтан», — думал Костя, пока, скрючившись над урной, выблевывал из себя ифрита.
Наконец Костю отпустило, он победоносно выпрямился и машинально вытер рот — на ладони остались частички гари и пепла. Он достал из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку и встал прямо под огромной табличкой «Не курить». Желудок по-прежнему взрывался болезненными спазмами, вверх по пищеводу, точно на лифте, двигался фантомный комок пищи, во рту стоял омерзительный привкус червивой шаурмы, в голове шумело, но Костя, несмотря на все внутриорганизменные метаморфозы, потихоньку, точно экономика условной страны из Восточной Европы, оживал. Курить на парковке было строго-настрого запрещено по технике безопасности, но Костя, который тут едва ли не самовоспламенился, понял, что и без того наделал массу огнеопасных вещей, поэтому плюнул на запрет и возможный штраф от администрации.
