Демонический Любовник - Дион Форчун
Она повернулась к нему: юная и даже для ее возраста странно незрелая, она была наполнена силой столь же древней, как и Природа. Эта детская фигура была воплощением материнства; она была Бессмертной Женщиной, защищающей детенышей своего вида, самым свирепым созданием на свете. Даже мужчине, которого она любила, не позволено было трогать детей. И Лукас это знал. Вероника действовала слепо, под влиянием инстинктов, но Лукас понимал, какие силы управляли ей; он знал, что пытался пробудить то, что растоптала сама эволюция
– способность сильных отделяться от стада и питаться беспомощными детенышами своего вида, и Природа восстала и сказаа ему: «Не бывать этому!», и нашла способ выразить это через податливую юную девчонку, в которой он сам пробудил медиумические способности. Пришло время антициклона, и княжества и силы, оскорбленные действиями Лукаса, были приведены в действие.
Вероника заговорила снова.
– Я многого не понимаю, Мистер Лукас, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, и я не испугаюсь; и хотя я многого не понимаю, я, кажется, кое-что знаю обо всем этом.
– Должен сказать, вы правы, – ответил Лукас. – И вам еще многое предстоить узнать. Но лишь об одном я осмелюсь попросить вас, одолжить мне достаточно тонкой эфирной энергии, чтобы я мог собрать материал для построения тела, через которое смогу действовать, и если вы не поможете мне, то все было зря и мы оказались в тупике.
– Я поделюсь с вами своей энергией, – ответила Вероника, – Но я не позволю вам прикасаться к детям.
– Но только у детей я могу взять достаточно сил, чтобы удержать форму, – ответил он. – Если я продолжу брать вашу энергию, я перетяну вас, Вероника, на свой уровень существования
– смерти среди жизни – и эту черту я переступать не стану. Я могу переступить через многое, но не через это. Вы не позволите мне прийти к вам, а я не стану перетягивать вас к себе. Так что мы в тупике и, я надеюсь, вы сможете подсказать нам выход отсюда, ибо я его не вижу.
Вероника не нашла, что ответить. Серая фигура перед ней покачивалась, словно пламя свечи на ветру, когда испытывала эмоции, которые все еще были вполне человеческими.
Лукас заговорил снова.
– Если бы я не любил вас, это не имело бы никакого значения, но я люблю вас и я не могу этого сделать. Почему именно моя любовь к вам – лучшее, что я познал – должна стать тем, что меня погубит? Если бы меня не волновало, что с вами станет, я позволил бы братству ударить по вам и избежал бы наказания, как я и планировал сделать, но когда до этого дошло, я не смог так поступить. Я мог бы остаться в живых, но я был бы один, и в этом не было бы для меня ничего хорошего. Теперь же все повторяется, я могу вернуться на план жизни, воспользовавшись вашими силами, но тогда я должен буду вытолкнуть вас сюда и мы просто поменяемся местами, и я снова буду один. Почему я не встретил вас до того, как ввязался во все это? Я уверен, что не захотел бы всего этого, если бы у меня были вы; но теперь уже слишком поздно и нет другого пути для меня, кроме как использовать жизненные силы других людей, но вы не позволяете мне это делать, и будь я проклят, если посмею воспользоваться вашей жизнью, Вероника! Я уже проклят, так что, вероятно, особой разницы не будет, но как бы то ни было, я не стану этого делать.
Комната, тускло освещенная угасающим огнем, была похожа на темную пещеру; звездный свет не проникал сквозь незанавешенные окна, ибо ночь была пасмурной. Лампа не горела, а огонь, та форма жизни, что не принадлежала к нашей эволюции, казалось, был подавлен и сделался зловещим из-за присутствия существа, что вторглось в мир, в котором не имело права находиться. Нечто, имевшее одну с ним природу, вошло в огонь и изменило его; это был уже не жизнерадостный огонь человеческого жилища, но мерцающий колдовской свет, помогающий заклинаниям. Лукас, вернувшись из незримого, пришел не один, вместе с ним в дверь проскользнуло и множество других существ. Это были существа другого порядка жизни, проникшие в наш мир с тем же жадным любопытством, с каким психические исследователи проникают в их миры.
Истончение завесы запустило процесс духовного осмоса, и более сильные формы незримого начали поглощать жизненные силы плана проявления. Лукас всегда знал об этой опасности. Отказавшись пройти в назначенное место, Судебный Зал Осириса, как его называют, он поселился в преддверии между видимым и невидимым мирами, в царстве того, что не имеет формы, из которого происходит материальная субстанция и куда она возвращается после того, как изнашивается одушевляющей ее жизнью. Здесь обитали существа иного порядка творения, чем наш, чьим ближайшим аналогом могли бы быть сапрофитные бактерии; падальщики творения, они занимали свое место в общем процессе, но стоило им выйти за пределы назначенной им сферы влияния, как они становились кошмарнейшим из явлений.
Именно в этом мире первозданного хаоса обитал Лукас и именно его воздействиям подвергал единственное существо, до которого ему когда-либо было дело. Благодаря обучению в оккультном братстве и тому опыту, который приобрел с тех пор, как покинул физическое тело, он знал, что ему грозил холодный ад дезинтеграции; знал он и о том, что если ему не удастся закрепиться в проявленном мире – если он не сможет, отнимая у других жизненную силу, удерживать свою хрупкую форму, – то будет снова втянут в поток космических законов, и тогда продолжатся процессы умирания, которые он сумел остановить благодаря своим знаниям, и последние нити эфирной субстанции, связывавшие его с миром, распадутся, и его обнаженная душа отправится на место судилища, чтобы встретиться лицом к лицу со своей расплатой. Ибо в конце каждой инкарнации мы расплачиваемся по счетам; итоги подведены и с нас взимается то, что мы задолжали Вселенной, а нам выплачивается то, что задолжала нам она; эти два процесса составляют переживания, известные нам как Чистилище и Малые Небеса. Затем, когда равновесие восстановится, насколько это возможно, душа с помощью субъективного сознания начинает готовиться к новому путешествию в материальный мир; опыт преобразуется в способности, а в ее природе устанавливается равновесие между добром и
