Сын василиска (СИ) - Востриков Михаил
Я молча киваю головой, идёт!
И мой новоявленный дядя кладёт передо мною две папки. Одна пухлая, на которой написано:
«Совершенно секретно. Записки главного врача Ташлинской больницы Алексея Андреевича Корнакова, выполненные по настоянию майора милиции С.»,
а вторая, тонкая, казённая, с надписью
«Совершенно секретно. Протокол осмотра места происшествия — взрыв термофугасной мины большой мощности — просёлок рядом с истоком реки Бейсуг, 7 км. южнее города Кропоткинского».
СЮЖЕТ ⅔
Сказать, что посде чтения я расстроился… нет, тут другое слово, не знаю какое. В общем, привычный мир обвалился! В жизни отца почти не было положительных моментов, не жизнь, а какой-то Ад на земле: война, гибель родных, детдом, обвинение в антисоветской пропаганде, лагеря, Чернобыль, умершая жена, вторая жена — моя мать с дочерью-инвалидом. Люблю ли я его после этого? Наверное, да, хотя, я его и не помню совсем…. А мать ничего не рассказывала про него, только плакала. И вот, такой оборот! И я тоже остался без родных…
Я не знаю, что бы сделал на моём месте кто-то другой… Закричал бы, что этого не может быть⁈ И я закричал бы… если бы не тот самый сон в ТЦ.
Но, теперь я знаю, что я сын самого настоящего василиска… и поэтому у меня тот самый сон! Способность передалась от отца генетически и разом проснулась во мне в результате сильнейшего стресса. И, похоже, что в отличие от папы, я могу её сдерживать, контролировать, иначе бы уже кучу народа намолотил вокруг себя… как он.
И поэтому, со всем этим нужно жить дальше, а не кричать «Караул!», как девочка!
СЮЖЕТ 2/4
— Но, а как же мой папа с этой его способностью не заметил термофугас, заложенный прямо под ногами⁈ — спрашиваю я генерала, закрыв тонкую папку. Он тоже пострадал, потерял отца, — Термофугас в просёлок, как я понял, Ваш папа закладывал, его люди?
— Вообще-то, это государственная тайна, — отвечает мне сын полковника, убившего моего отца, — Но, тебе я её открою… Тем более, что это необходимо для дальнейшего разговора. Всё было так. Просто, экскаваторщику, не знавшему твоего отца и тем более не злоумышлявшего против него, дали письменный приказ — вырыть посередине просёлка яму, положить в нее какую-то сумку, а яму зарыть и заровнять. А сами они сидели в двадцати километрах и смотрели в телевизор. На такое расстояние твой папа не добивал, а провода не передают психоволны — человеческие мысли и эмоции, которые, собственно, он слышал и за них карал. Вот твой папа и не заметил мину… да и смеркалось уже, а у него один глаз. Как только он подошёл к тому месту, нажали кнопку. Кто нажал, не установлено, их там трое полковников было, из КГБ, Моссад и ЦРУ. Потом они поехали к воронке, убедиться, что всё. И всё! Не нашли никого… Вот и скажи, мой папа твоего убил или твой моего?
Помолчали. Что тут сказать…
— Но, ты, Вася, должен понимать, что не убили бы твоего папу так… — продолжает генерал, — Нет, «убили» к василискам не подходит… то уничтожили бы его по-другому. Как конкретно? Не знаю, но так всегда бывает, когда аггелы начинают убивать людей вокруг себя почём зря. Кто такие аггелы? Это, как ангелы, но не от Бога, а от его оппонента, Дьявола. Их ещё иногда Разнузданными зовут, если много крови на них. В толстой папке есть про это.
Дядя Толя делает паузу и грустно говорит:
— И тебя бы, Вася, уже уничтожили в тот же вечер «Кровавой пятницы», и я бы с тобою сейчас не разговаривал, если бы эта способность у тебя проявилась именно как у папы. Все твои пятнадцать лет за тобою присматривали, проявится, не проявится… Вот и проявилась при стрессе… но уже не как у папы, спонтанная, а похоже, что контролируемая и управляемая при определённых условиях. Я только что из морга… и в психушку заезжал. Да, это она, твоя способность от папы, без сомнения.
— И что же Вы от меня хотите, Анатолий Александрович? — спрашиваю я, несколько ошарашенный той невероятной информацией, которую довёл до меня генерал.
— А то, Вася, я от тебя хочу, что бы ты понял прямо сейчас, как бы это не было сложно для пятнадцатилетнего ребёнка… Любой нечеловеческий дар — проклятье для того, кому он достался, тем более дар, который способен изменить мир. И государство в лице своих доблестных спецслужб от тебя уже никогда не отстанет, до самой твоей смерти… желательно, от старости. Ты грозное оружие, да ещё такое специфическое и эффективное… Но, самому тебе сейчас не разобраться, где та этически тонкая грань, отделяющая твой контроль этой силы от дьявольского владения ею тобой.
Генерал замолкает и внимательно смотрит на меня, понял ли? Я киваю головой, понял.
— И выход у тебя, Вася, сейчас только один. Если не хочешь, чтобы тебя завтра же уничтожили как папу, несмотря на юный возраст, то тебе нужно сотрудничать с государством и работать на него. Пока, в моём лице. А государство, в свою очередь, даст тебе все необходимые блага — образование, деньги, звания, награды, квартиры, машины, почёт и уважение.
— И что я должен делать?
— Да, пока ничего особенного. Поедем завтра в Москву. Квартира твоя здесь никуда не денется, закроем её и пусть стоит. Потом решишь, что с ней делать. Документы твои из школы я уже забрал. Жить пока будешь в нашем кадетском интернате. Не волнуйся, там хорошо… есть ребята интересные, твоего возраста. Тоже, необычные… Учиться будешь в обыкновенной средней школе на районе, правда, с углублённым английским языком… там все наши учатся. А после уроков, у тебя будут другие занятия. На нашей базе. Поизучаем тебя… Нет, нет, не бойся, никто тебя резать на кусочки не собирается… да и бесполезно это, пробовали. Установим на тренажёрах — силу твоей способности, максимальное расстояние для эффективного применения, разработаем методы активации, роста и контроля… ну, и там много ещё чего. По твоей сестричке Тасе, земля ей пухом, похоже, дар твой от папы, не только убивать, но и лечить. Тася же глухонемая была от рождения. Прочитал? Вот… Как и что ты можешь вылечивать, тоже выясним. Есть у нас там специальная аппаратура…
Немного молчим. Я вспоминаю Тасю и маму, а генерал продолжает:
— После школы поступишь в наш Краснознамённый институт на спецфакультет, станешь офицером, получишь звание, квартиру и… здравствуй, служба в Управлении «Л»! Аж до пенсиона по выслуге лет. В общем, всё как у всех… Ну что, согласен?
СЮЖЕТ ⅖
В голове смерч! Как в кино… какой мальчишка откажется от такого… все мечтают о такой жизни! И как будто у меня есть выбор…
— Я согласен, дядя Толя!
— Ну и отлично! Тогда, собирайся и поехали, через два часа проходной поезд на Москву, снимем билеты с губернаторской брони. Много вещей не бери, только до Москвы доехать, а там тебе всё что надо, дадут. Лучшее, увидишь. Ещё вопросы есть?
— А чем занимается Управление «Л»?
— Ликвидациями, — просто и по-доброму отвечает мне дядя Толя.
От неожиданности я остолбеневаю… Убийства по приказу⁈
— Да, что ты так испугался-то, Вася? Ничего противозаконного. Предатели, перебежчики… кто успел до ареста и суда смотать удочки на Запад. В одном Лондоне, знаешь их сколько, кто с заочной высшей мерой по суду или трибуналу? И вообще, ты когда черкесов в ТЦ кончал, про суд думал? Ну так и вот! Преступник, он что с судом, что без суда, преступник. Террорист, например. Так что, пустое это, что «только суд может признать человека преступником», сопли. На войне, как на войне!
И вот, что на это возразишь?
Сцена 3. Три часа до подъема
СЮЖЕТ 3/1
25 августа 2006 года (ночь), город Москва, РФ
Кадетский интернат Администрации Президента России.
Почему, кадетский интернат, а не корпус? А потому, что форму мы не носим и строем не ходим. Нас в интернате, всего-то, от силы, 15 мальчишек и девчонок 12–17 лет. Со всей страны. С разными судьбами и уменьями, недоступными обычным людям.
Невзрачное панельное двухэтажное здание с цокольным этажом и подвалом за трехметровым бетонным забором с КПП в лесопарковой зоне на Юго-Западе Москвы. Никаких особых укреплений, просто КПП, каких много по лесам вокруг Москвы. На КПП — два прапорщика с общевойсковыми погонами и пистолетами. Всех кадетов они знают в лицо и предъявлять пропуск не требуют. Во дворе оборудована спортивная площадка — турники, волейбол, тренажёры и разные скамейки.
