Теряя Логана (ЛП) - Фиклин Шерри Ди
Он прикрывает глаза ладонями, и я упираю руки в боки.
— Отличная попытка, Каспер.
Разочарованно вздохнув, он исчезает, и я слышу его голос из кухни:
— Скромница.
— Извращенец, — парирую я, влезая в джинсы.
Полностью одевшись, я беру ключи и выхожу на улицу. Хорошо, что мама работает две смены подряд. Она убила бы меня, если бы узнала, что я посреди ночи собралась на кладбище. И если бы я попыталась объяснить ей, зачем это делаю, она бы отправила меня полечиться.
— О чем думаешь? — спрашивает Логан.
Мы медленно подъезжаем к воротам кладбища Стоун Хилл. Облокотившись на приборную панель, я разглядываю высокие кованые железные дверцы и сковывающие их толстые цепи.
— Тебе действительно хочется поговорить о моих чувствах, Логан?
Он выходит через дверь, не открыв ее, и встает перед передними фарами.
— Как бы жалко это не выглядело, разговоры с тобой — отдушина после ужасной недели. Так что, мой ответ — «да».
Я вырубаю фары и хлопаю дверцей своего старенького желтого Фольксвагена Жука.
— О, как это мило. Но ты прекрасно знаешь, что я на такое не покупаюсь.
Логан закатывает глаза. Тремя широкими шагами он покрывает расстояние до ворот, врезается в них и ошеломленно отходит. В моем мозгу что-то со щелчком встает на место.
— Призраки не могут проходить сквозь железо, — говорю я самодовольно.
Он оборачивается и смотрит на меня. Я пожимаю плечами:
— Видела по телеку.
Логан протягивает руку и хватается ладонью за решетку. Как только он это делает, его рука начинает дымиться, будто горит. Вскрикнув, он одергивает руку и потирает ее.
— Полагаю, некоторые вещи я все-таки чувствовать могу.
Кивнув, я подхожу к нему.
— Ага, железо для призраков все равно что криптонит[2]. Слушай, нужно выкопать твое тело, посыпать его солью и поджечь!
— Зачем? — оторопело глядит на меня Логан.
— Чтобы освободить твой дух.
— Спасибо, но я вроде и так свободен.
— Ну, все равно.
— Мы не будем осквернять мой труп, основываясь на чем-то, увиденным тобой по телевизору.
— В тебе нет ни капли эксцентричности, — надуваюсь я.
Закатив глаза, он указывает на кирпичную стену.
— Пройдем там. Придется тебе перелезть через нее.
Кто бы сомневался. Я возвращаюсь к машине и, достав из бардачка фонарик, сую его в задний карман. Логан преспокойненько проходит сквозь стену.
— Все чисто, — шепчет он.
— Чего ты шепчешь, тебя все равно никто не услышит.
— О, да, я забыл.
Я качаю головой. То, что я сейчас делаю, безоговорочно возглавит список самых идиотских моих поступков. Или займет весь список разом. Я залезаю на стену, осторожно цепляясь за камни. К счастью, она не очень высокая, но, когда я спрыгиваю с другой стороны, осторожно приземляясь на ноги, руки словно налиты свинцом.
— Я ниндзя, — шепчу я улыбающемуся Логану. Его улыбка теплая и искренняя, я у него уже давно такой не видела, а жаль — она ему очень идет.
— Куда теперь? — спрашиваю я, вытирая пыльные руки о джинсы.
Он пожимает плечами и куда-то направляется. Не зная, что делать, я следую за ним. Мы идем мимо старых потрепанных надгробий к новой части кладбища, находящейся в самой дали. Дорожки вымощены булыжником, огромные обелиски и плачущие ангелы глядят на нас сверху вниз. Мы проходим мимо небольшого склепа, и я свечу на вход в него фонариком. Над воротами на камне высечена фраза: « Verum non est in morte ».
— Что это значит? — спрашивает позади меня Логан.
Я знаю перевод, не потому, что умею читать по-латински, а потому, что задала маме тот же самый вопрос, когда мы уходили с похорон папы.
— «В смерти познаем истину».
Опустив фонарик, я свечу им поверх надгробий.
— Что-нибудь видишь?
— Нет, — мотает он головой. — Ничего.
Я разочарованно вздыхаю. Мы идем дальше, пока не замечаем желтый мини-экскаватор, стоящий рядом со свежей могилой. Логан застывает на месте, а я подхожу ближе и высвечиваю высеченное на камне имя.
«Логан Уэйн Купер».
Я поворачиваюсь и свечу фонариком на Логана.
— Уэйн? — поднимаю я бровь.
— Отец любит старые вестерны, — отводит он глаза.
— Хм… — Я аккуратно обхожу могилу, стараясь не задеть свеженасыпанную землю и цветы. — Я слышала, эти цветы потом собирают и раздают пожилым людям в доме престарелых, — говорю я, отчаянно желая нарушить молчание. Логан не отвечает. Подняв на него взгляд, я вижу, что он стоит ко мне спиной. Лунный свет падает на него под странным углом, отчего Логан, кажется, светится. Это так прекрасно, что какое-то мгновение я ошеломленно смотрю на него, не в силах отвести глаз. Логан смотрит на меня через плечо, и все, о чем я могу думать: как он прекрасен. Словно ангел.
А потом он открывает свой рот:
— Чего глазеешь?
Я закатываю глаза.
— Да вот думаю, ты все-таки сделаешь что-нибудь или так и будешь стоять там столбом и сиять как идиот?
— А что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашивает он, всплеснув руками.
Я тяжко вздыхаю.
— Ты сказал, что думал обо мне и оказался в моем доме, так?
— Так. — Он разворачивается и идет ко мне.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
— Может тогда тебе надо подумать о… я не знаю… рае? Или чем там еще.
— О рае? — фыркает он.
— Ты давай прекращай тут фыркать, приятель. Я, между прочим, стою на кладбище в пять утра рядом со свежей могилой и болтаю с мертвым парнем. Мое терпение не безгранично.
— Ну хорошо, — бурчит он. Закрывает глаза, делает глубокий вдох и…
Ничего.
Логан открывает глаза, и его лицо расстроенно вытягивается.
— Это была глупая идея.
— Это лицо у тебя глупое.
Он топает от меня, схватившись за волосы, затем резко разворачивается и тычет в меня пальцем.
— Знаешь, с тобой так «весело»! Не понимаю, почему у тебя нет друзей!
Ауч.
— У меня есть друзья, — шепчу я.
— О, я и забыл. Тебя терпит гей Карлос. Вот только это не делает его твоим другом. Это делает тебя его карманной мегерой.
Его слова пощечинами хлещут меня по лицу, принося резкую и сильную боль. Я быстро прихожу в себя, а боль лишь подпитывает мою всевозрастающую злобу.
— Слушай, ты, напыщенный осел. Во-первых, не смей говорить о Карлосе в таком тоне. Он стоит десятка таких, как ты. И, во-вторых, можешь засунуть все свои загробные переживания в задницу. Никогда больше не приходи в мой дом, никогда больше меня не беспокой. Я не шучу. Разбирайся со своими проблемами сам.
Я поворачиваюсь к нему спиной, стремительно ухожу с кладбища и всю обратную дорогу домой сдерживаю слезы ярости.
К моему возвращению домой уже занимается рассвет, окрашивая мою спальню в красновато-оранжевые тона. Я плотно задергиваю шторы и падаю в постель не раздеваясь. Меня будит стук в дверь.
— Хей, Зои Боуи. Ты уже встала?
Я бросаю взгляд на часы. 8:46. Утра. Сукин…
— Входи, Карлос.
Он просовывает голову в мою комнату, прикрыв рукой глаза.
— Ты в приличном виде?
— В обычном, — пожимаю я плечами.
Он смеясь заходит. У него в руках картонный держатель с двумя высокими пластиковыми стаканчиками из Старбакса, а под мышкой зажат пакет с круассанами.
— Вот принес подзаправиться. — Он протягивает мне стаканчик.
По запаху это чай с медом и сливками.
— Благослови вас бог, благородный сэр, — говорю я и делаю глоток чая. Он достаточно горяч, чтобы слегка обжечь кончик моего языка — как раз такой, как я люблю.
— О, милая моя, чем же ты занималась всю ночь?
— О чем ты? — изгибаю я бровь.
— Выглядишь так, словно тебя три дня продержали в подвале, — машет он руками у меня над головой, — и у тебя мешки под глазами размером с дыню.
— Уху, мне не удалось нормально поспать. — Я тереблю крышку на стаканчике, не зная, что сказать. Ни за что на свете не признаюсь, что вижу Логана. Как бы я не любила Карлоса, признаться в таком мне кажется безумием. И все же мне нужно с кем-нибудь об этом поговорить. — Я думала о Логане.
