Соня - Михаил Осташевский
«Матушка, помоги же!» – мысленно молила Соня. Но никто не появлялся, а удары продолжались…
После испытания ремнём Соню ставили в угол. Матери не сильно нравилось такое наказание, «да она только сопли по обоям размазывает», но сильно по этому поводу не спорила. Отец был главный. На коже оставались ярко-красные следы от ремня. Боль не проходила. Откуда-то из глубины подсознания смеялся мальчишеский голос.
«Зачем ты подставил меня?» – злилась Соня.
«Ты видела его лицо? Это же просто уморительно!»
«Ты сказал, что это поможет! Ты меня обманул, уходи из моей головы!»
Тогда ещё Соня наивно полагала, что она может управлять голосами.
«Я ещё вернусь, не забывай меня» – крикнул голос на прощание, прежде чем пропасть на несколько лет.
«Иуда! Вот ты кто!» – крикнула в ответ Соня.
Соня сидела в комнате, когда с работы вернулась мама. Женщина сразу подошла к двери и постучала в комнату.
– Да? – раздраженно спросила Соня?
– Ты в порядке? – раздалось из-за двери.
– Да, всё отлично, – Соню злили это вопросы. Конечно же, у неё не всё в порядке, – Ты чего пришла-то?
– Мне сказали, что ты ушла после первого урока, вся в слезах, отказалась говорить с психологом.
– Зачем мне говорить с психологом? – Соня намеренно решила уйти от ответа на первую часть фразы. – ты прекрасно знаешь, что у меня уже есть врач, я на учёте в ПНД.
– Ты перестала пить таблетки?
Соня ответила не сразу. Она понимала, что родители могут догадываться из-за её резкой смены поведения.
– Нет, не перестала.
Женщина за дверью вздохнула.
– Скажи, что я могу для тебя сделать?
– Помочь? – усмехнулась Соня. – Сделать меня нормальной, чтоб было не так стыдно перед соседями или на работе? Это вы меня такой сделали!
– Мы тебя воспитывали правильной девочкой, – возразила мать.
– Ага, а удары ремнём для закрепления материала?
– Я бы очень хотела, чтобы ты пообщалась с одним человеком. Он придёт чуть попозже. Очень прошу тебя, не отказывайся, ты же знаешь, я хочу тебе помочь.
От этой фразы в сознании появились кадры. Подоконник. Цветок, мешающий открыть окно. И разговор. Мать о чем-то спорила с Лилией и перед тем, как упал горшок, она сказала: «Я хочу тебе помочь».
– Скажи мне. Ты правда винишь меня в смерти Лилии?
– Нет… Я сама за ней не уследила. Она хотела погулять с подругами, а я считала, что одиннадцать лет ещё не тот возраст, когда можно гулять без взрослых. Только-только кончились девяностые, вокруг было слишком много швали…
– Она ушла, потому что я разбила цветок? – воспоминания болезненно вползали в голову. Соня заплакала.
– Она ускользнула, когда я побежала к тебе. Ты стояла на краю подоконника. Я боялась, что ты упадёшь. Когда я поставила тебя на пол и закрыла окно, её уже не было.
Тишину прерывали лишь всхлипы.
– Я никогда не спрашивала. Да и что мог бы ответить трёхлетний ребёнок. Но… может быть, ты помнишь?
Соня не помнила, а если бы и так, то всё равно не сказала бы.
– Мама, мне жаль что так вышло… Я не хотела…
– Сонечка, не вини себя…
Обе молча рыдали через дверь.
К вечеру вместо таинственного гостя пришёл отец. Папаша не успел закрыть за собой дверь – уже орал на мать. После чего выпил. Опять поорал. Через пять минут хлопнула входная дверь. «Неужели папаша ушёл? Наверняка опять на блядки».
В детстве, пока мама была на работе, Соня видела, что к отцу приходили разные женщины. Из спальни слышались стоны и крики. И только несколько лет назад Соня поняла, что отец их вовсе не бил, как она думала раньше.
Через пол часа зазвонил домофон. Соня уже забыла, что они кого-то ждут, поэтому судорожно стала сгребать мусор под стол и застелила постельное бельё покрывалом. Мать открыла входную дверь. Человек, шумя одеждами, вошёл в прихожую и спросил: «Где она?» Соня попробовала подсмотреть, кого это привело на ночь глядя. Но, как только услышала шаги у двери, прыгнула за стол и стала делать вид, что готовит уроки.
– Соня, помнишь, мы говорили сегодня? – в дверь просунулась мамина голова. – Это отец Владимир, настоятель нашей церкви. Он очень заинтересовался…
– Ты привела его бесов из меня выгонять? – Соня возмутилась. Она ожидала новых психотерапевтов, да кого угодно, но никак не священников.
Несмотря на протест, дверь полностью открылась. и в комнату вошёл высокий мужчина в длинной чёрной рясе и с седой бородой. На груди его, как влитой, находился золотой крест.
– Дальше мы сами, Оксана, – обратился он к маме Сони, – иди пока приготовь чаю, – он по-хозяйски махнул рукой в сторону кухни и закрыл за матерью дверь.
Священник устало осмотрел комнату девушки и покачал головой.
– Если что-то не нравится, можете уйти прямо сейчас. Мне нечего вам рассказывать. Мне хватает врачей из ПНД. Плюс я на таблетках, хотя, если хотите, можете оставить немного святой воды, мне будет чем их запивать.
Священник никак не отреагировал на выпад, но пристально посмотрел на Соню.
– Что, вы насмотрелись американских фильмов и будете устраивать экзорцизм? – Соне становилось веселее.
– Скажи мне, девочка, ты хочешь избавиться от своих голосов? – священник говорил медленно, растягивал слова.
– Я уже сказала, я на таблетках, у меня нет голосов.
Священник дальше слушать не хотел. Он встал на колени, открыл Библию, которая удобно лежала в кармане, и начал читать:
– Боже Вечный, избавивый род человеческий от пленения диавольского, избави раба Твоего Софию от всякаго действа духов нечистых, повели лукавым духам и демонам отступити от души и от тела раба Твоего…
Соне стало смешно и страшно одновременно.
– Дед, прекрати, такими словами ты только мальчиков закадрить сможешь, – Соня не смогла сдержать смех, а священник продолжал молитву.
– …да очищен был от всякого искушения…
Соня почувствовала тепло, разливающееся по телу. Голоса хором смеялись вместе с Соней в унисон.
– …и во веки веков. Аминь.
Священник три раза перекрестился, перекрестил Соню и встал. Соня продолжила истерически смеяться. Священник кивнул, перекрестил на всякий случай комнату и вышел. Сразу, как закрылась дверь, на тело напала усталость. День был сложным. Много выплаканных слёз. Соня посмотрела на время – уже девять. Сил
