Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов (СИ) - Костюкевич Дмитрий Геннадьевич
– Так, значит, мысли материальны? – прошептал он.
Чёрт отёр борта миски когтистым пальцем.
– А-то. Ещё как материальны. И целенаправленны. Одни – вверх, другие – вниз.
– О! И ты их слышишь?
– А ты таки слышишь, как шумит в стояке вода? – с одесским уклоном ввернул сантехник. – Нет, смешной ты, ей-сатане..
Помолчали. Выпили. Швейцарские часы на запястье хозяина отмотали несколько минут тишины.
– Так с чего ты всё время дёргаешься? – спросил чёрт, когда следом за поджаркой были уничтожены оливки, а косточки выплюнуты в пустую миску. Неугомонный хвост оставлял на плитке тёмные мазки сажи. – Зачем рок за яйца дёргаешь?
– Тут такое дело… – начал Накликаев и к собственному удивлению выдал ладно-складную автобиографическую повесть.
И всё в ней было гладенько, да по нарастающей. Без ямок и ухабов, без крутых виражей. Без новостей, от которых лёгкие схлопываются бумажными пакетами.
Школа, институт, должность оценщика недвижимости в солидной фирме, потом собственное дело, директор успешной фирмы… Жена-красавица, два чудесных карапуза… полюбовный развод, молоденькая нимфа с медицинского факультета… Верные друзья, крепкая печень, баня каждую первую субботу месяца…
Тишь да благодать.
– Что и власти не копают? Налогами не душат? – спрашивал чёрт.
– Да нет. Даже иногда заказы подкидывают. Когда агентство по госрегистрации и земельному кадастру не справляется.
– В аварии никогда не попадал?
– Никогда! – с жаром подтвердил Накликаев. – И пьяный за рулём и сто пятьдесят в ливень – хоть бы хны! – Тут он сбавил тон: – Только это я раньше лихачил… пока не осознал всю картину…
– А медкарта?
– Только зрение немного село. Ничего серьёзного.
– Финансовые ямы? МММ? Вклады в жильё?
– Не рисковал.
– Безответная любовь? Грубые маршрутчики? Просроченная рыба?
Накликаев мотал головой.
Чёрт был заметно озадачен.
– Ну, чел! Везёт как ведьме на костре в ливень!
– Вот именно!
Рогатый хлопнул кулаком по столешнице. У крепления выкрошился маленький кусочек штукатурки.
– Так какого серафима ты себя накручиваешь каждодневно?!
Накликаев был готов к этому вопросу – как МКС к местной разгерметизации.
– Но ведь ничего, понимаешь, ничего. А не бывает так, ну, не бывает! Когда-нибудь прорвать должно, так? Может, к чему-то страшному меня готовят…
– Ты этого, погоди, чел. О своих паспортных данных подумай, чтобы я запомнил.
Накликаев подумал о своих ФИО и месте прописки. О серии паспорта «умолчал». Потом он подумал, не стало ли само решение не думать о серии паспорта, именно той мыслью, которую он хотел скрыть, и не усугубило ли это ситуацию окончательно?
Сантехник допил остатки уксуса, укоризненно глянул на Сергея Ивановича (ну точно подслушал, гад!) и пропал. Исчез, как за угол повернул, только без угла.
Вернулся через минуту.
– Узнал, чел. Хорошие бесы подсобили.
– И? Когда?
– Что «когда»?
– Грянет гром! – испуганно произнёс Накликаев.
Чёрт поморщился.
– Ляпнешь тоже… И разойдутся моря!.. Тут не только с тобой всё гладко, тут… – Сантехник сверился с какими-то записями на ладони. – Ровно сто лет весь род Накликаевых избегает серьёзных неприятностей. Да что там, как череп в сере катаются накликаевские мужички! Ничто их не тревожит. Ты хоть раз руку ломал? Палец?
Накликай серьёзно подумал.
– Ноготь один раз дверью прищемил. – И многозначительно добавил: – Слез потом.
– Ха! Ноготь слез! А волос не выпал?.. Вот и я дурею – халявщик ещё тот! Как вас – Накликаевых – мелкопакосты столько лет воронили? Не говоря уже про более серьёзных судьботворцов. А дети твои?
– Два пацана. Игорь и…
– Да знаю я, сколько и кто! С ними хоть раз что-нибудь серьёзное приключалось? Вот! Ничего! В школе даже не били. А отец?.. А дед? Войну прошёл – и ни царапины! Сечёшь, чел?!
– Да пока не очень… – растерянно признался Накликаев.
– В последний раз судьба своротила личико от твоего генеалогического древа ровно сто лет назад, когда в 1912 году прадеда расстреляли на золотых приисках.
– Николай Георгиевич… Ленский расстрел… – пробормотал Накликаев, покусывая губу. – Что-то припоминаю… дед рассказывал…
– А после этого – пшик. Возможно, папочка с пометкой «Накликаевы» на обложке и потерялась вовсе. Не мудрено – кутерьма тогда страшная была. К Первой мировой ниточки властьимущих сводили…
– Как потерялась? – удивился внимательный к мелочам Накликаев. – Обо мне информацию ведь нашёл.
– Так то из архива наблюдателей! А они с судьботворцами дел не имеют, нежностью не пылают, просто документируют результаты движений их вредных лап… или отсутствие результатов.
Раздавленный жестокой реальностью (а, точнее, нереальностью) бытия и открывшимся масштабом человеческой немощи перед оскалом Случая, Накликаев безрассудно закурил. Сигары он держал только для гостей. Кубинские, разумеется.
– А дальше что?
– Да архангел его знает! Я не всеведущ, сори за гётевскую банальность… Скорей всего, и дальше плыл бы ты в лаве… в шоколаде, по-вашему. Помер бы счастливым стариком: тихо, в кресле, окружённый внуками, собаками и дорогим алкоголем. А теперь…
– Плыл бы?
– Ну, раз накликал, надо с тобой как-то разбираться. Даже при желании закрыть глаза… Пояснительную вниз направить, хочу – не хочу, а придётся: почему на рабочем месте отсутствовал, чем на поверхности занимался. А внизу бумага не терпит – вспыхивает, как кисточка старого хвоста, особенно от вранья. Да и прослушка у наблюдателей ещё та…
– И что? Теперь-то? – Вскочил Накликаев.
– Жди квитанции. По всем задолженностям. М-м… – Сантехник вскрыл зубами банку латвийских шпрот, кинул в глотку одну промасленную особу для пробы, проглотил, одобряюще кивнул. – Ты и твои мальчики. Рано или поздно платить всё равно пришлось бы… не бывает однотонных зебр, такое дело.
Накликаев в который раз опустился на стул. Он как-то совсем сник. Мученически сгорбился. Его худшие опасения подтвердились.
Но надо было брать себя в руки и как-то решать проблему. Предупреждён – значит вооружён. Хм… только чем? Страхом? Ожиданием?
Нет, единственно чего он не хотел – это ждать. Хватит! Ни под каким соусом! И ещё…
«Или твои мальчики». Вот что было самым ужасным!
– А ты не мог бы… – робко обратился он к чёрту.
– Чего?
– Одно желание…
– Опять шестьсот шестьдесят шесть! Какие желания?! Я тебе джин что ли? Или бесплатная лотерея?
– Нет-нет. Я не про то… просьба у меня…
Сантехник с недовольно-настороженным лицом выглянул из-за дверцы холодильника.
– Ну?
– Раз уж не избежать, раз проворонили… пускай не тянут с изъятием долга. Хуже смерти, только… сам понимаешь.
Чёрт подозрительно покосился на человека.
– Понедельник?
– Э… нет.
– Соевое мясо?
– Ожидание смерти.
– Хм. Ладно. Желаешь чохом расплатиться – это я устрою. Шепну кому надо. А там они живенько. Калечить – не ласкать.
– Только можно, не совсем оптом, что ли… не в один день… по мелочи…
– Зачем размазывать? Давай сразу обе ноги под каток, а фирму, к ангелам, из-за кризиса ликвидируем.
– Как-как? Нет!.. Я же… чтобы как раз избежать максимальных точек…
– Не напрягайся. Юморю. Пора мне, короче.
– А когда ждать? – робко спросил Накликаев.
– Ты этого, чел, не жди сильно. Террористов в автобусе, рухнувшего балкона, язвы, неквалифицированной медицинской помощи – не надо этого, лады? В таком количестве… придёт, тогда и начнёшь переживать.
– Я постараюсь, – заверил патологический счастливчик.
– Уж будь добр, – сказал чёрт.
И махнул хвостом. Уже из-за невидимого угла.
Город жил в привычном ритме июльской жары.
Наплевав на опасность, Сергей Иванович Накликаев перебежал улицу на красный свет, ещё больше рискнул, подав цыганятам несколько крупных купюр (засветив при этом пузатое портмоне), и уж совсем повысил ставки, купив в палатке тёплый чебурек. Мало того – он его с удовольствием съел!
