Пункт назначения 1991. Целитель - Виктор Громов
— Как думаешь, работает?
— Сейчас проверим.
Я сделал шаг и щелкнул клавишей. Лампочка загорелась. Света от нее было немного, но даже так стало гораздо лучше. И мы приступили к осмотру наших владений.
* * *
Сам чердак больше всего походил на просторную мансарду с высоким потолком. Все здесь было сделано своими руками: шкаф, стол, кушетка, широкие мягкие табуреты с обивкой из портьерной ткани. В дальнем углу притаился натуральный монстр — громадный старинный сундук. На столе в рамочке стояло фото — счастливый молодой мужчина с маленькой девочкой на руках.
Вика подошла к столу, коснулась пальцами фотографии.
— Дедушка, — сказала она с улыбкой, — и мама. У нас дома есть такое же.
Она немного помедлила, словно решала, взять или не взять фотографию. В итоге оставила на столе.
— Где будем искать? — Спросил я.
— В шкафу посмотри.
Взгляд ее все еще был прикован к портрету. На глаза навернулись слезы. Я не стал смущать девчонку, подошел к шкафу, открыл дверцы.
Это был не шкаф — настоящий мемориал, хранящий память об ушедшем человеке. На плечиках аккуратно висела мужская одежда. Внизу стояла начищенная обувь. На полках в картонных папках на завязках спрятались какие-то бумаги. В самом центре лежала милицейская фуражка.
Я ее осторожно взял, обернулся к Вике.
— Это твоего деда? Он служил в милиции?
Она подошла, встала рядом.
— Он погиб при исполнении. Мне пять лет было. Я его почти не помню. Только по рассказам бабушки и мамы.
От этих слов она расстроилась еще сильнее. Что сказать я не знал, никогда не умел утешать. Просто решил положить фуражку на место, как вдруг в глубине полки заметил маленькую коробочку.
Такие коробочки мне были знакомы. Видел я их у своего деда-фронтовика.
— Можно? — Я не рискнул взять без разрешения.
Вика кивнула, достала сама, протянула мне. Там оказался орден красной звезды.
— Посмертно, — сказала она.
Я вернул коробочку на место, закрыл шкаф. Шашлыки, шампура, все стало таким неважным, отошло на второй план. Что делать дальше я не знал.
— Посмотрим, что в сундуке? — Предложила Вика. — Я все детство хотела туда заглянуть, а бабушка почему-то не давала.
— А давай. Вдруг там клад?
Девчонка весело рассмеялась. Мысль о таинственных сокровищах, таящихся в чреве старинного монстра, без следа развеяла тоскливую атмосферу.
Мы ринулись к сундуку наперегонки, в четыре руки откинули крышку, замерли в нерешительности. С самого верху лежал отрез махрового полотна. Того, из которого шили банные полотенца. Я снял его осторожно, переложил в крышку.
Если мы и думали о сокровищах, то такого не ожидали точно.
Первым лежал альбом в алом сафьяновом переплете с золотым тиснением. Рядом большой деревянный ларец.
— Что это? — спросила Вика беспомощно.
Я улыбнулся, обнял ее за плечи.
— Сокровища. Ты же хотела?
Она кивнула, нерешительно протянула руку к альбому, открыла первый разворот. С фотографии нам улыбалась Викина копия — чудная барышня в форменном платье институтки Смольного. Совсем еще девчоночка.
Надпись под фото гласила: «Анна Демидова 1916 год».
Вика подняла на меня беспомощный взгляд и проговорила:
— Бабушка Дуся?
Глава 22.1
— Бабушка была восьмого года рождения.
Вика переворачивала страницы альбома, застревала на каждой фотографии, оглаживала их пальцами, смотрела с нежностью. Мне вдруг показалось, что мы здесь не одни. С нами незримо присутствовала одна моя добрая знакомая — старая мудрая ведьма.
— Я всегда считала, что она из деревни. Что родилась там и выросла. Что в городе толком никогда и не жила. Она сама мне рассказывала о своем детстве. Представляешь, за все годы она ни разу не проговорилась. А так, это что выходит? Она у меня была из дворян?
Вопрос был риторический, но я ответил:
— Выходит так.
В голове вдруг всплыла фраза, оброненная как-то старой ведьмой. Дословно я ее воспроизвести не рискнул бы, но примерный смысл помнил хорошо: «Ты не смотри, что я сейчас деревня-деревней. Я не всегда такой была». Я мысленно ей зааплодировал. Ай да баба Дуся, ай да партизанка. Это надо же так всех обвести вокруг пальца. И имя поменять умудрилась. И биографию себе другую придумала. И документы раздобыла. Интересно, знал ли ее муж? Ответа у меня не было.
Вика озвучила мои мысли вслух:
— Вот интересно, а дедушка знал?
Я пожал плечами, но потом вдруг вспомнил, что вполне могу спросить у самой бабули.
— Я спрошу у бабы Дуси, когда увижу в следующий раз.
— Спроси, — Вика вздохнула.
Руки мои доставали из сундука сокровища: ларец, две большие шляпные картонки, дореволюционную библию. На самом дне сундука нашлись две рапиры и фехтовальная маска. Маску я отложил, а оружие взвесил на ладони. Мне впервые довелось держать в руках настоящую рапиру. Оказалась она удивительно легкой и удобной.
— Чье это? — спросил я.
Вика в сомнениях наморщила лоб.
— Деда, наверное. Кто-то говорил, что он фехтованием занимался. Давно. Сразу после войны. Выступал даже.
— Слушай, — спросил я, — ты же семьдесят третьего?
Она кивнула.
— Пять лет тебе было в семьдесят восьмом. Сколько же лет было твоему деду, когда он погиб?
— Пятьдесят девять. Чуть-чуть не дотянул до юбилея. Бабушка была его старше на десять лет.
Я хотел задать еще вопрос, но в этот момент в дырке в полу появился сердитый Влад, выдал с ходу:
— Чего вы тут застряли? Мы уже заждались, когда…
На этом месте он узрел нашу добычу и смачно присвистнул.
— Нихрена себе! Это где вы такое откопали?
Он выбрался на четвереньках, проигнорировал и ларец, и коробки, и альбом, захапал себе обе рапиры и расплылся в счастливой улыбке. Выдал совершенно неожиданное:
— Классная штука, для шпикачек как раз сгодится!
Я попытался отнять у него антиквариат, но не смог. Влад оказался проворнее. Шустро юркнул в люк, выкрикнул напоследок:
— И остальное барахло тоже спускайте! Вере будет интересно посмотреть. Девочки все одинаковые!
* * *
К счастью, жарить шпикачки на рапирах не пришлось. Вера не оценила подобное рацпредложение. Влад за «гениальную» идею получил гардой в лоб. Вместо шампуров с
