Пусть это буду я - Ида Мартин
Магда осталась стоять посередине комнаты, словно не рассчитывая, что Люся задержится надолго.
– Разумеется, грех не вспомнить о шапке, когда подхватил менингит, – ворчливо проскрипела она. – Боюсь, теперь я мало чем могу тебе помочь.
– Просто расскажите, что знаете о Корги и его ссоре с Олегом Васильевичем. Вы что-то говорили о развязке и о масках, которые пора снимать. Я понимаю, что все это как-то связано.
– Сейчас из меня плохой советчик. – Магда покивала фиолетовой головой. – Но, как бы далеко все ни зашло, раз ты еще жива, шанс на спасение пока есть. Просто уезжай. Тебе будет плохо. Очень плохо, но зато сохранишь себе жизнь.
– Если все так серьезно, как вы говорите, то к чему темнить?
– Большинство становятся заложниками напрасных надежд, помноженных на гордыню. Выстраивают воздушные замки и отказываются их покидать, даже когда те давно превратились в руины. Ибо только за их стенами мы все чувствуем себя сколько-нибудь значимыми. Свой замок – свое королевство. Человек, которого я любила, никогда не испытывал глубоких чувств по отношению ко мне. Он был красив, независим и самодоволен. Но тогда я тоже считала себя красивой и независимой. И вначале это напоминало противостояние характеров и игру, на кону которой стояло превосходство: кто чьим сердцем завладеет и привяжет к себе. Он победил, а мне не хватило ума признать свое поражение. Ведь откуда мне было знать, что он пришел с той стороны, где победа измеряется страданиями? Покорись я ему, прими эту боль, откажись от иллюзорной короны, и все бы закончилось. Я не умаляю своей глупости, но теперь, побывав во мраке и многому у него научившись, моя душа требует справедливости и возмездия.
– Почему вы все время разговариваете загадками? Почему не можете сказать прямо?
Молча прокручивая кольца, Магда гипнотизировала ее задумчивым взглядом.
– Мне-то терять нечего, однако каков будет результат, неизвестно. Нет никаких гарантий, что все не обернется против тебя самой еще раньше, чем должно быть.
Люсе хотелось закричать от отчаяния и беспомощности, но она сдержалась.
– Не понимаю, для чего вам покрывать Корги, если вы сами говорили, что он вам не нравится.
– Покрывать? – Магда неприятно расхохоталась. – Да я едва выношу его присутствие. У него нет ничего святого, он никого не уважает, не любит и ничем не дорожит. Разрушает чужие жизни просто потому, что это приносит ему удовольствие. Так он чувствует себя победителем, понимаешь? Все, что у него есть, – симпатичное лицо, а ум и умение себя подать – не его заслуга. Он не создавал себя сам, а лишь пользуется тем, что ему дано свыше. И охотится не потому, что голоден, а повинуясь инстинкту. Выследить, загнать, растерзать. От него нет иного спасения, кроме бегства. И ты, возможно, могла бы сбежать, если бы не участие во всем этом Олега Васильевича, ведь Корги так старается именно для него; уж не знаю, что он ему наобещал, потому что этот гаденыш палец о палец не ударит, если это ему невыгодно. Ох… – Глаза Магды забегали. – Очень плохо, что я это все тебе сейчас говорю. Просто ужасно.
– Не волнуйтесь, – заверила Люся, – я никому ничего не скажу.
– Этого и не потребуется. – Трясущейся рукой Магда ухватилась за спинку стула и оперлась на нее. – Он все равно узнает.
– Кто узнает? Олег Васильевич? Корги?
– Послушай меня, иди прямо сейчас к себе, забирай брата, и уезжайте.
– Убегать больше незачем, – с трудом выдавила Люся. – Корги мне во всем признался. Сказал, что просто так развлекался. Но если вы думаете, что я стану сходить по этому поводу с ума, то ошибаетесь.
Люся мужественно проглотила вставший в горле ком.
– Ты опять мне не веришь? – Магда прищурилась. – Пришла за советом, а слушать ничего не желает. Оттого, что он что-то там тебе сказал, ничего не меняется. Да, они повздорили с Олегом Васильевичем, да, он сделал это ему назло, поперек их договоренности, но тебя это не освободит.
– Не освободит от чего?
– Ты уже влюбилась так, что, если попросит, отдашь ему душу.
– Неправда!
– Опять споришь?!
– И в чем же состоит их договоренность?
– В том, чтобы Корги заморочил тебе голову и влюбил в себя.
– Но зачем? Зачем это Олегу Васильевичу?
– Какие же вы глупые и слепые! – Магда фыркнула. – Вы с братом очень глупые, просто признай это.
– Хорошо, признаю.
– Неужели ни один из вас не додумался до очевидного? Гончар же не просто так вас сюда притащил. Ах-ах, писать книгу о двойняшках. Как трогательно. А ты знаешь, что случилось с его сестрой?
– Она упала из окна.
– Сама?
– Поскользнулась и не удержалась.
– Ну-ну. – Бабка многозначительно покосилась на нее. – Не стану тебя разубеждать, однако все знают, что он винит в этом себя. Что с тех пор как она погибла, он думает только об этом, каждый божий день. То он готов умереть от раскаяния, то ищет виноватого. Спустя столько лет никак не может понять, способен ли он был предотвратить то, что случилось. Мог ли поступить иначе, изменить обстоятельства. Раньше он винил одного лишь себя, но потом вдруг пришел к мысли, что любой на его месте поступил бы точно так же. Любой, кто был бы настолько сильно связан с сестрой, физически и духовно. Вот потому-то сейчас, находясь на краю могилы, он так страстно хочет убедиться в этом. Ему очень страшно покидать этот мир с грузом непоправимых ошибок.
– Вы думаете, что это он… что это Олег Васильевич убил свою сестру? Неужели это правда? Брат что-то такое читал в интернете.
– Кто сказал «убил»?! – неожиданно гневно вспыхнула Магда. – Это твои собственные домыслы. Все, уходи. Больше мне нечем тебе помочь.
– Подождите, умоляю! – Вскочив с дивана, Люся подалась ей навстречу. – Правильно ли я понимаю, что Олег Васильевич манипулирует нами в каких-то личных целях и для этого велел Корги сделать так, чтобы я в него влюбилась?
Стиснув зубы, Магда тяжело задышала.
– Я такого не говорила.
– Ну как же не говорили? Вы именно так и сказали.
– Я сказала, что тебе надо уехать! Вот что я сказала! – жестко отчеканила она. – Но для этого ты должна выпить чай. А не выпьешь, опять заболеешь. Возможно, будет даже хуже, чем в прошлый раз. Могу снова его предложить, но ты же опять откажешься.
– Я не отказывалась, его забрала Козетта.
– Ах вот оно что. – Лицо Магды смягчилось. – И эта дрянь еще везде лезет. Она
