Шесть баллов по Рихтеру - Екатерина Алексеевна Каретникова
– Теперь садись, – сказал Феликс. – Зонт возьми с собой.
Он объяснял, что она должна делать, так медленно и подробно, как будто вдруг начал сомневаться в ее умственных способностях. Или словно у нее в руках была мина замедленного действия. Тюша краем сознания удивлялась, но в то же время не хотела заострять на этом внимание. Говорит, что делать – ну и хорошо.
Тюша осторожно перешагнула через борт и села на скамью. Лодка качнулась. Сейчас она уже почти целиком стояла на воде, и только кормой рыхлила песок.
– Молодец, – снова похвалил Феликс.
Оттолкнул лодку подальше от берега и успел залезть сам, пока она не отошла слишком далеко.
– Сиди на корме, – велел он Тюше.
Тюша не стала спорить и покорно пересела со средней скамьи на заднюю, более узкую и мокрую от недавних волн. Но тюшин плащ отталкивал влагу как надо, и она не почувствовала ни сырости, ни холода, даже сев в лужу.
Ветер дул в спину. Течение несло лодку в сторону старого шлюза, и они вместе с ветром помогли ей развить приличную скорость. Ну и Феликс, конечно, помог. Он греб старыми деревянными веслами равномерно и мощно, подталкивая лодку вперед, и даже как будто совсем не уставал от однообразных движений. Вверх-вниз, вперед-назад.
Тюша попыталась вспомнить, когда она в последний раз видела шлюз.
Это было три года назад. Ранним майским утром родители собрали походный чайник, котелок, еду в корзинке и пару удочек. А потом отвели Тюшу в катер и повезли далеко-далеко по гладкой утренней воде. Туда, где река становилась шире и делала плавный поворот.
Тюша думала, что увидит настоящий шлюз с каменными стенами, створами и очередью из лодок и катеров, желающих перебраться с одного уровня реки на другой. Но ничего похожего там не было. Просто река падала широкой ступенью, разбивая струи о камни и ускоряясь до страшноватой скорости. Вода пенилась, шипела, посвистывала и гнала катер вперед и вперед, качая и то подбрасывая, то пытаясь подтопить.
Отец запустил мотор на самой низкой скорости и приготовил весла. Мама обхватила Тюшу покрепче. Тюша и сама держалась изо всех сил. Она понимала, что, если бы этот спуск был действительно опасным, родители никогда бы не взяли ее сюда, но все равно от ужаса холодела спина и сосало под ложечкой. Когда-то она, прочитав в книжке, спросила у мамы про эту самую ложечку, и мама показала ей – где это. Во впадине под ребрами. Может, сама впадина была на ложечку и не слишком похожа, но ощущение сосущей пустоты чуть ниже нее было отчетливым и ни с чем не сравнимым.
Они проскочили речной порог, миновали каменистый плес и снова оказались на широкой сияющей речной глади. И не было там ни бурного течения, ни пены, ни разноцветных струй.
А сейчас Тюша вдруг поняла, что у них нет мотора. И на веслах сидит не отец, у которого опыт перехода через пороги о-го-го какой, а ее ровесник Феликс. И лодка у них сейчас – катеру не чета, старая и тяжелая, да еще и пропитанная утренним и дневным дождями, что тоже не добавляло ни легкости, ни маневренности.
Тюша думала обо всем этом и прислушивалась. Она помнила, что еще до того, как шлюз появится из-за поворота, будет отчетливо слышен шум падающей воды. И сейчас она услышала новый звук. Услышала, напряглась и ахнула. Но это был не шум воды. Это был гул лодочного мотора.
– Там кто-то едет, – сказала Тюша. – На катере.
Феликс вздрогнул, опустил весла в уключины и обернулся. Тюша обернулась тоже. Как она надеялась увидеть катер с родителями и с отцом Феликса! Как мечтала об этом! И как понимала, что это практически невозможно. Правильно понимала.
На темном катере сидел один-единственный человек. Катер глиссировал, задрав нос под головокружительным углом, и догонял лодку Феликса и Тюши легко и неотвратимо. Сначала еще можно было надеяться, что в нем сидит незнакомый рыбак, но совсем скоро Тюша четко рассмотрела Виктора. Рассмотрела и уставилась на Феликса расширенными от ужаса глазами.
– Он сейчас нас догонит, – выдавила она через силу, потому что ей показалось, что Феликс ничего не понимает.
– Не догонит, – холодно ответил Феликс. – Кишка тонка.
А потом усмехнулся и бросил Тюше сквозь зубы:
– Открой зонт!
Тюша посмотрела на небо. Небо было синим, ярким по-весеннему и только у горизонта белели перистые облака. Теперь уже тонкие и на самом деле похожие на перья то ли лебедя, то ли курицы. Открывать зонт не имело ни малейшего смысла. Не было дождя – ни сейчас, ни в ближайшей перспективе.
– Открой зонт, – повторил Феликс громче, – если не хочешь, чтобы нас сейчас…
Он не договорил. Мотор Виктора взвыл совсем близко, и Тюша, плюнув на все логические рассуждения, раскрыла зонт. А потом даже не подняла над головой, а прикрылась от летящего к лодке катера. Как будто зонт мог спасти.
– Ф-фу! – выдохнул Феликс.
Тюша подумала, что он, похоже, сошел с ума. Да и не удивительно. После стольких-то переживаний. Вот только что ей теперь делать с сумасшедшим Феликсом и взбешенным Виктором – вот вопрос.
Она осторожно выглянула из-за зонта и замерла. Заложив крутую дугу, катер исчез за островом.
– Слушай, он передумал, – прошептала Тюша, когда смогла говорить. – Он передумал нас таранить. Мозг проснулся.
– Это не мозг проснулся, – объяснил Феликс. – Это он перестал нас видеть. Из-за зонта.
– Как?!
– Ну вот такой это зонт. Особенный.
– Откуда ты знаешь? – не выдержала Тюша. Она балансировала на грани истерики и не понимала, как долго сможет продержаться, и так ли это нужно хоть кому-нибудь. – Мы его только что нашли! Может, ты из того мира?
Феликс посмотрел на нее с жалостью.
– Смеешься? – спросил он.
– Плачу! – почти честно призналась Тюша.
– Я знаю, потому что мой отец работает над этой темой! А он стал ее изучать, потому что моя мама, еще когда была девочкой, заболела, и у нее был единственный шанс поправиться – уйти в тот мир. Там проходят наши болезни, понимаешь? Я соврал тебе, когда сказал, что не знаю, почему некоторые считали, что там рай. Соврал!
