Княжий человек (СИ) - Билик Дмитрий Александрович
Воздух словно бы стал еще прохладнее, а тело легче. Боль растеклась от левой руки дальше, осваивая новые участки. А моим именем стала слабость. Однако та самая едва мокрая грязь дождалась чужого хиста. И медленно, но неотвратимо превратилась во внушительную лужу.
А Витя открыл глаза.
— Чего-то это я лежу? Что-то шел, шел, а потом голова резко заболела.
— Это у тебя аллергия на сотряс. Сразу сознание теряешь.
Я сказал и удивился своему голосу. Словно постаревшему лет на десять.
— Хреново выглядишь. Я хотел сказать, что раньше было чуть лучше. Вообще, я не хотел это сказать, но говорю.
— Ага, видимо, у тебя эффект еще сохранился от медовухи, — кивнул я. — Но тут сам виноват. Любишь много выпить на халяву из чужих фляжек.
— На халяву и уксус сладкий. А чего мы тут делаем?
— Похоже, ждем помощи.
Неподалеку послышался шум голосов и шаги. Я поднял голову.
— И, видимо, дождались.
Глава 20
Я мало чем мог гордиться в жизни. К своему возрасту я не стал мегауспешным человеком. Меня не приглашали на конференцию «Лучшие молодые предприниматели России», не давали правительственных грантов и тем более я не владел фирмой по укладке асфальта, которая выиграла тендер на строительства федеральной трассы. Да что там, я даже никакую компьютерную фирму не организовал в гараже.
Хотя гараж был. У Ваньки, двоюродного брата Костяна. Вот только занимались мы там не стартапами, а исключительно уничтожение собственной печени. Прости, Джобс, мы все просрали.
Но вот конкретно сейчас я был немного горд. Не так сильно, как когда тебе вручают правительственные награды. Однако прилично. Дело в том, что я раскидывался промыслом направо и налево. Потом вон в Следопыта сколько хиста влил. И ничего, даже сознание не потерял. Именно это обстоятельство и грело душу.
Да, пусть не стою, выпятив грудь. И вообще не уверен, что могу встать. Но я мысленно защищался тем, что держу на коленях голову Вити. Тот хоть и пришел в себя, все еще предпочитал лежать в стиле Ильи Муромца до возраста Христа.
Однако вместо восхищения, аплодисментов и прочей пафосной ерунды, я встретился лишь с гневным взглядом Печатника. Его я когда успел разозлить? И, главное, чем?
Эмоции Сани легко объяснялись. Потому что как только он увидел мертвых бэккахестов и полуживых нас, то резко обернулся к Асе. А затем наотмашь ударил ее по щеке.
В моем мире женщин бить было нельзя. Тот же Гриша сейчас бы заметил, что лишь до того момента, пока они сами не выступят в роли агрессора. Но даже по морали моего беса, сейчас произошло нечто неправильное. Будь у меня чуть побольше сил, я бы кинулся на защиту Аси. Ныне же пришлось лишь работать голосом.
— Не смей бить ее!
— Она ослушалась приказа, — злобно ответил Печатник. Причем, не мне, а Асе. Потому что продолжал смотреть на нее.
Что интересно, Моровой взирал на происходящее с некоторой скукой. Да и сама девушка имела никак не возмущенный вид, а скорее виноватый.
— Прости, — тихо произнесла она. — Я слышала звук боя. Думала, они нагонят.
Вообще, первым делом я хотел поговорить с Саней. Спросить, что за хрень произошла и почему ко мне пришла какая-то нечисть в облике воеводы. Что это не Илия, я уже понял. Возникла даже пугающая догадка. А что, если это существо способно оборачиваться в любого? Например, в одного из тех рубежников, которые сейчас стояли передо мной.
Но вот после этой хлесткой пощечины, которую бы не каждый мужик выдержал, Саня как человек мне стал нравиться гораздо меньше. И разговаривать с ним на такие щекотливые темы расхотелось.
Тогда с кем? С воеводой? А что, если это не Илия, а нечисть? Что, если Выборгом сейчас управляет нечисть? Жесть какая. Нет, надо определенно с кем-то поговорить. Для начала хотя бы с моими или с Ингой. Но никак не с этими товарищами.
— Я с тобой еще поговорю, — серьезно пообещал Печатник Асе. — Матвей, что здесь случилось?
И я взял на ответ пятисекундную паузу, размышляя, стоит ли рассказывать все о странном разговоре с нечистью. Которая поведала, что не знает, что со мной теперь сделать. А потом убежала, хотя именно в этот момент я был наиболее уязвим.
Вообще, звучало это как бред. К тому же, меня до сих пор не отпускала догадка, что существо может быть кем угодно. Блин, а ведь Ася мне давала выпить ту самую медовуху, которая и развязала язык. А потом вдруг резко бросила нас. И именно в этот момент появилось нечто.
Поэтому я рассказал. Но исключительно с того временного отрезка, как на нас напал Белый. А уже потом к нему присоединился два друга. Витя в моей новой, обновленной истории, споткнулся, приложился головой и потерял сознание. Ну, а я тем временем героически расправился с остальными.
— Силен, — без всякой иронии произнес Печатник. — Скажу больше, удивил ты меня. Где сражаться так научился?
— В армии. Мы там не только лом затачивали и траву красили.
— Где служил? — неожиданно спросил Моровой.
Это был старый и испытанный ход приема мужчины в большую и всегда не дружественную семью прошедших военную службу. Я его знал, поэтому воспринял спокойно и сказал. А Моровой после ответил за себя. Это тоже было обязательным элементом данного действа.
Федя служил еще в Советском Союзе, потому имел в активе два года против моего одного. Отдавал долг государству в войсках противовоздушной обороны. Это которые сами не летают и другим не дают. Вот вроде мелочь, а он чуть-чуть мне стал нравиться больше. Психология, чтоб ее.
К тому времени к нам подошло еще несколько рубежников. Один из них, едва переступивший порог ведунства, с внушительной корзиной за плечами, поинтересовался, кто расправился с бэккахестами. Печатник ответил. Однако подошедший не торопился хвалить меня. Лишь спокойно кивнул, приблизился к одному из водных коней и стал быстро и профессионально его разделывать. Каким-то острым кривым ножом срезал хвост и гриву, отсек копыта, а затем разрубил грудину и извлек сердце.
Все части бэккахеста, кроме последнего, он бросил в корзину за спиной. А вот сердце убрал на Слово. Сделано все было столько рутинно, буднично, что я даже изумиться всему этому не успел. Следом за ведуном шли двое ивашек. Которые уже принялись свежевать бэккахестов, не оставляя ничего диким зверям. И тут я понял, что на сегодня с меня достаточно. Да и Печатник, прежде с некоторым интересом глядевший на манипуляции товарищей по оружию, махнул рукой.
— Пойдем. Тут уже не на что смотреть.
— У нас небольшая проблема. Витя, судя по всему, едва ли пойдет. Да и я, признаться, не в самой лучшей форме.
Саня лишь голову повернул и чуть поднял руку, указывая на нас. Но тут же ко мне подошла Ася, которая легко подняла и буквально взвалила меня на плечи, хотя я делал вид, что могу стоят сам. А вот Следопыта Моровой без всяких слов перекинул через себя.
Я тут же вспомнил ту нечисть с кривыми ногами. Выглядел он словно тяжело больной артрозом. Мне еще в голову пришло, как такому вообще передвигаться удается. Действительно ли он может быть кем-то из них? Моровой вон сам худой, как лист, а несет Следопыта без всяких усилий. Да и Ася рядом не пыхтит от напряжения.
Все-таки хист делает свое дело. И у той нечисти промысла довольно, чтобы игнорировать физические недостатки. Блин, больше всего хотелось спросить Асю напрямую: «Зачем ты дала нам медовуху?» или «Это ты та нечисть?». Но я, само собой, держался.
По пути мы несколько раз встречали рубежников. И из обрывком фраз и коротких диаологов мне удалось понять следующее. Погибший среди «наших» числился всего один — ивашка с тремя рубцами. И это было в определенной степени успехом. Потому что организация мероприятия оказалась, мягко сказать, на низком уровне.
Это меня очень удивило. У таких опытных и много повидавших существ царила жуткая неразбериха. А дисциплина присутствовала лишь на низовом уровне. Хотя на этот вопрос про себя я ответил.
Все очень просто. Дружина — не совсем сплоченные вооруженные силы. Все, что нас объединяет — присяга. Но тут не собирались воевать за себя и за «того парня». У рубежников нет друзей. Здесь каждый был сам за себя. Убьют кого-то рядом? Ну, бывает, тебе больше добычи достанется.
