Зазеркалье. Записки психиатра - Наталия Юрьевна Вико
– А брак по расчету разве любовь? – продолжил Максимилиан.
– Нет, не любовь. Договорные отношения, – согласилась она. – Для меня любовь находится в поле романтизма. Там, где стихи, романсы и одухотворенность.
– Значит, на уровне души, – уточнил он. – А еще выше дух. Там готовность к самопожертвованию ради любимого человека. Ведь так?
– Пожалуй, так, если пользоваться религиозной терминологией.
– А научной терминологией любовь не объяснить, сколько ни старайся. В русском языке смысл слова «любовь» всегда находился на уровнях души и духа, а не инстинктов и ментальности. А нам изо всех сил внушают, что любовь – это секс, то есть удовлетворение похоти, и расчет, на случай раздела имущества при разводе.
– Вам мясо или рыбу? – подошла к ним стюардесса с любезной улыбкой.
– Рыбу, – сказала Александра.
– А мне мясо и еще коньяку, – распорядился Максимилиан, протягивая стюардессе пустой бокал. – И подмена происходит сейчас на всех уровнях, – продолжил он разговор. – Западные торговые марки, знаки и логотипы повсюду. Рекламный новояз, когда нам предлагают «сникерснуть» или выпить пива из «позитивной светлой бутылки». Опрокидывающие русское понимание нравственности и чести модели поведения, когда актеришка, нацепивший форму русского офицера, снимает с шеи своей дамы ожерелье и отдает за пиво! Или известный кинорежиссер, который уверенно вещает с того же телеэкрана, что государственная власть – это вертикальная часть креста, а культура – горизонтальная. Перевернутая система координат! Все смешалось в головах!
– Ну, так это он вертикаль власти, наверное, имел в виду, – заметила Александра.
– Власть – всегда пирамида и к кресту отношения не имеет! – Максимилиан откинулся на спинку, давая возможность стюардессе вытащить столики из подлокотников и накрыть их салфетками. – А вот когда русский народ «уподобится», – продолжил он, снова повернувшись к Александре, – и станет воспринимать чужой менталитет и культуру как собственную, его станет легко победить. «Уподобленные» не будут сопротивляться. Как можно воевать против ценностей, принимаемых как свои, то есть против собственного «я»?
– И что, никто этого не понимает? Невероятно! – воскликнула Александра, покручивая в ладонях бокал с водой.
– Бросьте! – Максимилиан махнул рукой. – Большинство наших СМИ давно уже по содержанию желтые, по форме – голубые, а по отношению к власти – пушистые. Изредка прорывается что-то светлое, но и то скорее по недосмотру. Их хозяев и руководителей первых же и отравлили чужими символами в виде зеленых дензнаков и сделали первыми «уподобленными». «Уподобленность» давно стала неотъемлемой частью их внутренней природы. Телом они вроде бы в России, но квартиры и дома по велению расчетливого разума и зову переродившейся души покупают в Америке и Европе. А потом… потом они начали старательно клонировать себе подобных на низших уровнях шкалы человеческих ценностей – там, где соблазны тела и расчет, чтобы легче было манипулировать и превращать людей в стадо. К тому же человека легче опустить в порок и примитивизм, чем поднять до души и уж тем более до духа. Поэтому наши СМИ не ищут трудных путей, – усмехнулся он. – Зачем париться? Приобретение духовных ценностей требует работы, которая длится всю жизнь. К тому же, если гомо сапиенс духовен, превратить его в болванчика весьма затруднительно. Потому и государству такие СМИ ко двору, – грустно констатировал он. – Именно поэтому, товарищи, целенаправленное отключение души и духа у русского народа является архиважной политической задачей! – снова прокартавил он голосом еще недавно такого вечно живого вождя мирового пролетариата. – Главный вопрос, – Максимилиан снова стал серьезным, – кто и как трактует смыслы. Слова свобода, равенство, братство, справедливость и демократия по форме великолепны! Но смыслом их наполняют те, кто сильнее и успешнее.
– В советские времена таких, как вы, диссидентами называли, – с усмешкой заметила Александра.
– Ну какой же я диссидент? – делано засмущался Максимилиан. – Я простой русский кинокритик, в душе нескромно считающий себя не только интеллектуалом, но и интеллигентом, – он снова откинулся на спинку кресла, давая возможность стюардессе поставить на столики квадратные стеклянные тарелки с едой. – Должен сказать, подача в «Аэрофлоте» стала прекрасная, – отметил он, разглядывая ломтики семги, разложенные на нарядных листьях салата в обрамлении долек тонко нарезанного лимона, крохотных помидоров-черри и розочки из сливочного масла. – А в общем, дорогая Александра, замечу, что разговор, затеянный нами, не способствует улучшению аппетита. Скажу в заключение только то, что их… «наши» СМИ, – он сделал многозначительную паузу, – усиленно формируют для русского народа цель – получение денег любыми средствами, идеал – в виде гламурной жизни и исподволь обеляют почти все смертные грехи, чтобы люди не стеснялись тратить бабки на наслаждения и комфорт. Усиленно вбивают в головы американскую формулу: «Счастье – это неограниченное потребление». Ваше здоровье! – приподнял бокал с коньяком.
– А что такое счастье, по-вашему? – немедленно поинтересовалась Александра.
– Скажу так, – Максимилиан задумался. – Счастье у каждого свое, как и правда. Зависит от внутренней шкалы ценностей или степени испорченности. Для меня счастье – это свобода и востребованность творчества. Приятного аппетита, приятная собеседница, – он взял в руки вилку и нож…
– Фильм посмотреть не желаете? – После еды к ним подошла стюардесса с подносом, на котором были разложены упакованные в пластиковые пакеты наушники.
– Нет! – в один голос воскликнули Александра и Максимилиан.
– Вы почему сказали «нет»? – спросила она, когда стюардесса отошла.
– Потому что еще насмотрюсь до тошноты на кинофестивале. А вы?
– Не хочу становиться «уподобленной», – улыбнулась она.
– Не берите в голову, – Максимилиан тоже заулыбался. – Если у вас с духовностью и здравым смыслом все в порядке, «уподобленным» вас не пробить…
Уже спускаясь по трапу самолета на летное поле Каирского аэропорта, Александра повернулась к попутчику:
– Приятно было познакомиться с вами, Максимилиан. Но должна вас огорчить. Экзамен на госпитализацию вы не выдержали. Продолжайте лечиться амбулаторно.
– И что ж, никаких шансов? – вопросительно глянул он.
– Может быть… когда-нибудь… в будущем, – решила она все-таки дать надежду, – при появлении более ярко выраженных симптомов.
– Телефончик дадите на всякий случай? Ну, если там… – он указал рукой вверх, – вдруг опять охоту на диссидентов объявят… Тогда я только к вам буду проситься…
* * *Главу российского представительства Александра вычислила сразу. Тот стоял в зале прилета Каирского международного аэропорта, перекладывая букет цветов с руки на руку. Его глаза цвета египетского неба оттенялись синей рубашкой
