Юрий Волузнев - Черное зеркало
Неожиданно она вспомнила, что забыла взять с собой бутылку с остатками отравленного ликера, которая была замаскирована среди стоящей на кухне той квартиры многочисленной стеклянной тары. Но не тащиться же ради нее обратно!
Теперь можно было спокойно выпить кофе, закурить, небрежно развалясь на диване, а вечером наконец-то посмотреть телевизор. А заодно и более обстоятельно обдумать свое нынешнее положение и составить ориентировочный план на будущее.
Лариса все более и более успокаивалась.
В конце концов, несмотря на кое-какие шероховатости, на непредвиденные встречи с соседкой, сегодняшний день прошел сравнительно успешно. И хотя он еще не завершился, Лариса была довольна собой.
Недаром строгая наставница так высоко ценила ее незаурядные способности.
Лариса горько усмехнулась, вспомнив о ней.
Теперь они стали врагами.
Потому что ничто не может до такой необузданной ярости взбесить женщину, как измена. И в особенности — измена того, кто обязан ей чуть ли не всем своим существованием. Воспитанная и выпестованная по заранее определенному образу и подобию, Лариса просто обязана была продолжить дело, начатое своей неукротимой, зациклившейся на маниакальной идее наставницей, своеобразным Пигмалионом.
Но она отказалась. Испуганная страшной властью, неизбежным насилием и, в конце концов, этим ужасом, которые вместе с жезлом правления предлагали ей.
Гибель ничего не значащей авантюристки, какой была Света-Наташа, — ничто по сравнению с тем, к чему ее склоняла эта беспощадная фурия. Другого выхода просто не было. А может быть, внезапно ослепленная паническим страхом, Лариса просто не заметила этого выхода.
Конечно, можно было бы обратиться за помощью к закону, оправдывая себя беспечным любопытством к необъяснимым проблемам и явлениям бытия. И тем, что, опутанная хитросплетенными сетями, оказалась втянутой в эти оказавшиеся далеко не безобидными игрища. Но был ли в этом смысл? Как всем хорошо известно, многие из законов сейчас еще только пишутся. А уже написанные никоим образом не предусматривают столь неконкретные с точки зрения здравого смысла вещи, как ведовство, оккультизм и прочую чепуху… Не то что в средние века с их «Молотами ведьм» и тому подобными уголовно-процессуальными кодексами…
А что до конкретики, до убийств и ритуальных жертвоприношений, — так никогда и никто этого не сможет доказать. А тем более схватить за руку. Тому, кто пожелал бы покопаться в этих делах, так заморочат голову, так отведут глаза, такое подсунут, что этот бедолага сам в психушку запросится…
Поэтому следовало рассчитывать только на собственные силы.
И она бежала.
Лариса спряталась под этой чуждой ей маской. Под защитным камуфляжем этакой джинсовой девочки. Сменила имя, жилье. Перекрасила волосы. И всерьез подумывала о том, не обзавестись ли контактными линзами, чтобы заодно изменить и цвет своих глаз…
Она с сожалением принимала тот неизбежный факт, что теперь ей придется отказаться от многих своих привычек. От салонов красоты, косметических кабинетов, от тех известных в городе парфюмерных магазинов, где долгое время была постоянным клиентом и где ее запросто могли узнать…
Хорошо бы, конечно, просто-напросто уничтожить ЕЕ. Эту жестокую, бесчеловечную мегеру вместе с ее сумасшедшими прислужницами, зомбированными и беспрекословно исполняющими любую ее прихоть. Пока они живы, Ларисе нелегко будет найти спокойное место.
Но эта борьба если и будет возможна, то только когда-нибудь в будущем. А пока следовало бежать. И как можно дальше. Потому что сил для этой борьбы у Ларисы пока явно недоставало.
Конечно, она уже многому научилась. Но чаще всего проделывала подобные штуки не по своему целенаправленному желанию, а скорее случайно, благодаря обостренной интуиции или в моменты какого-то сомнамбулического состояния, в которое она погружалась иногда и начинала действовать на подсознательном уровне…
С величайшим трудом, да и то при подпитке внезапно откуда-то появившейся неведомой силы, ей удалось вытащить эту дуреху Марину из потаенного, находящегося в фундаменте разрушенной церкви страшного подвала.
Лариса узнала о готовящемся с минуты на минуту убийстве, бесцельно бредя по какой-то улице. В этот момент она проходила мимо парикмахерской, витрина которой вдруг вспыхнула перед ее глазами блистающим светом и тут же превратилась в зияющий холодной ледяной бездной зеркальный коридор. И в глубине этого коридора Лариса увидела приготовление к кровавому действу.
В мерцающей дымке она не различила, кого именно привязывают к жертвенному трону — так называется этот роковой стул. Но кто бы то ни был, вся душа ее наполнилась протестом, страстным желанием прийти на помощь и вырвать жертву из кровожадных когтей.
Неожиданно какая-то неведомая сила потащила ее за собой. Лариса даже испугалась этой силы, никогда прежде не ощущая ничего подобного. И только оказавшись в знакомом подъезде так хорошо известного ей дома, ворвавшись в почему-то не запертую квартиру и спустившись в погреб, она словно бы очнулась и с удивлением увидела Марину, в полуобморочном состоянии сидящую на каменном полу.
Вытащив ничего не соображающую и ни на что не реагирующую девицу на улицу, Лариса сунула ее в случайно припаркованную рядом и стоящую с распахнутыми дверцами чью-то машину и отвезла домой, интуитивно, словно по чьей-то неведомой указке ведя автомобиль в правильном направлении. Открыв квартиру найденным в ее сумочке ключом, она уложила Марину в постель, влила ей в рот пару стаканов воды и поспешила исчезнуть.
И только тут полностью пришла в себя…
Этому случаю Лариса до сих пор не переставала удивляться. Потому что не могла и подумать, что сможет хоть что-то предпринять против воли своей наставницы. Но как бы то ни было, на этот раз у нее получилось…
Что же касается Игоря, то в том случае все было гораздо проще. Она вообще ничего не делала и, естественно, даже не выходила из комнаты. Она словно вдруг впала в какой-то транс и явственно увидела, как ее ошалевший от страха муженек пытается уйти на своей «восьмерке» от догонявшего его «джипа». Она словно смотрела какой-то боевик по телевизору и шепотом комментировала ход развивающихся событий.
А когда все благополучно закончилось, просто уснула…
Лариса встала с дивана. Прошлась по квартире, размышляя, как бы повыгоднее продать свои драгоценности, чтобы как можно меньше подвергать себя риску, неизбежно сопутствующему подобной операции. Естественно, что в любом случае ее так или иначе надуют. Но даже со скидкой на это при благополучном исходе вырученных денег должно было бы хватить на несколько лет. А уж там можно будет сориентироваться…
Лариса бросила взгляд на лежащие на столе отложенные на первое время доллары. И решила, что надо бы, не откладывая на потом, сходить в обменник и перевести эти зеленые бумажки в безнадежно униженные, но зато родные рубли.
Она сунулась за паспортом. Все равно каким — ее собственным или же выданным на имя Светланы Степановны Ермаковой.
В сумочке было пусто.
Ни того ни другого.
И она только сейчас с ужасом вспомнила, что перед уходом «на дело», заключающееся в ограблении собственного дома, повертела их в руке, а затем положила на стол, прямо на схему, над которой минуту назад колдовала, желая «запереть» Игоря в границах брошенной на план шерстяной нитки. Потом как-то засуетилась, занервничала в предвкушении своеобразного визита и выскочила из ненавистной, неизвестно чьей квартиры с намерением никогда больше не возвращаться. Ни за какие деньги!
И вот теперь оказывалось, что как бы то ни было, но вернуться надо. За документами, которые так и остались лежать на столе…
Лариса растерянно стояла посреди комнаты и с ужасом думала об этом.
А ужас этот состоял в том, что сегодня утром она чуть было не попалась. И вся ее конспирация неожиданно рухнула. Мгновенно, словно карточный домик от легкого щелчка.
Потому что сегодня утром недалеко от подъезда с раздраженным нетерпением поджидали куда-то исчезнувшую Свету Ермакову…
Выйдя из парадной, Лариса, как обычно, заспешила поскорее проскочить фасад этого чужого, ненавистного дома. Не поднимая головы, чтобы не привлекать лишний раз внимания старух, вечно ошивающихся на скамейке и словно рентгеновскими лучами пронизывающих насквозь любого встречного.
Но сегодня была довольно-таки дрянная погода. С холодным ветром и сеющимся со всех сторон пронизывающим дождем. Лариса раскрыла нелепый зонтик и собиралась было уже свернуть за угол, как вдруг заметила, что дверца стоящего рядом черного, с затемненными стеклами автомобиля, напоминающего какой-то жуткий слепой катафалк, резко распахнулась, и сильные руки подхватили ее под мышки и стремительно втащили в темную утробу машины.
