Майя Илиш - Комната кукол
— Миссис Дойл! — хрипло позвала Люси, когда я села рядом с ней.
От нее пахло кухней, теплом, человеком, и только сейчас я поняла, что Бланш пахла только пудрой и духами — и ничем больше.
— Можно Флоранс… Может быть, Флоранс помогла бы мне вынести мусорное ведро? Вода и так уже остыла, а пока следующая порция подогреется, мне все равно нужно чем-то заняться.
Кухарка тут же влепила ей пощечину.
— Я же тебе говорила: следи, чтобы горячей воды хватало!
На мгновение я почувствовала благодарность к Руфусу. Если бы он не забрал меня из сиротского приюта, меня ждала бы такая же участь.
— Ладно, можете вынести ведро. Только следи, чтобы наша белоручка не испачкала свое красивое платьице!
Так я в очередной раз спаслась от мытья кастрюль и потащила с Люси ведро с костями, картофельными очистками, вялыми свекольными листьями и чем-то мерзким, непонятным, что я не решилась бы давать даже свиньям. Какое же оно было тяжелое! Алану с его сильными руками ведро не доставило бы особых проблем, но Люси была такой худенькой, что я могла бы сжать ее предплечье одной рукой, и мои пальцы коснулись бы ладони. Как же она справляется? Ужасно, просто ужасно!
— Спасибо, — прошептала Люси, когда мы вытащили свою неаппетитную ношу на крыльцо черного хода. — Хорошо, что ты пришла. Я уже думала, что же с тобой случилось? Тебе теперь приходится ужинать с хозяевами.
— С ними не наешься, — ответила я. — Поверь мне, с вами внизу было намного лучше.
Люси кивнула. Какое-то время мы несли ведро молча. Продвигались мы медленно — ведро было полным, и я боялась, что эта мерзкая жижа капнет мне на ноги. Хотя я не из брезгливых, это действительно было бы неприятно. Мне только сегодня утром дали чистое платье, и я надеялась походить в нем еще какое-то время.
— Слушай, Флоранс… — протянула Люси. — Ты умеешь хранить секреты? Я могу тебе кое-что рассказать?
Я кивнула.
— Обещаю, я никому не скажу. — Заметив, что Люси мне не поверила, я добавила: — Клянусь могилой матери.
Эти слова отдавали ложью. Как я могла клясться чем-то, о чем не знала? И чего, возможно, и не было вовсе? Но клятвы страшнее не существовало, а так Люси могла мне довериться.
— Я кое-что нашла. — Она говорила очень тихо, будто даже тут, в отдалении от дома и на полпути к свинарнику, боялась, что нас кто-то подслушает. — Я ее спрятала, побоялась нести в дом. Она такая страшная!
От ее слов у меня мурашки побежали по спине. Я не знала, о чем говорит Люси, но подозревала, что ни о чем хорошем речь не пойдет. И еще меня это разозлило. Со мной Молинье пусть вытворяют что хотят, но если они и Люси в это втянули… Испугали ее… Я этого не допущу! Я уже потеряла Алана. Я не позволю им отобрать еще и Люси, мне за нее и десять Бланш не надо!
Неподалеку от свинарника Люси остановилась и подала мне знак поставить ведро на землю. Свиньи еще успеют наесться, вначале она должна была мне что-то показать. Не оглядываясь, Люси подошла к густому кустарнику, покрытому белыми ягодами, чем-то похожими на горох, и сунула в него руку.
— Вот! — Она едва шевелила губами, слова еле слетали с ее губ. — Я нашла это на помойке. Ужасно, да?
Я заглянула в проем между двумя ветками, и у меня чуть сердце не остановилось. Люси указывала на одну из моих кукол. Дженет. Вернее, на то, что от нее осталось.
— Отдай! — напустилась я на нее и, не дожидаясь ответа, вытащила куклу из кустарника.
Меня бросило в холод, мне показалось, что кто-то душит меня. Голубые глаза Дженет оставались все так же пусты, но по фарфоровому личику тянулась широкая трещина, расколовшая голову на две половины, от верхней губы к волосам. Некогда столь изящные локоны куклы спутались и перепачкались, но они скрепляли голову, не давая ей распасться. На затылке трещина появлялась вновь. Тело голой куклы тоже было вспорото, будто что-то разорвало ее изнутри. Кукла напоминала ставшее слишком тесным платье. Ее сломали и выбросили на помойку. Я и подумать не могла, что когда-нибудь заплачу по кукле, но меня охватили печаль и гнев, и только присутствие Люси удерживало меня от того, чтобы разрыдаться.
— Ужасно, да? — спросила Люси. — Наверное, когда-то она была очень красивой. Кто же такое сделал?
Она осторожно убрала с лица куклы локон, попавший в трещину, и от этого мне стало еще тяжелее. Я не могла сказать Люси, что назвала куклу в ее честь. Не могла сказать, что это Вайолет ее сломала. А все из-за какого-то имени! Я кивнула, делая вид, что ничего не знаю.
— Наверное… наверное, она уже давно там лежала, — солгала я.
Правда, едва ли Люси рылась на помойке, а значит, мусор был свежим. Но если она мне и не поверила, то была слишком вежлива, чтобы как-то это показать.
— Она, должно быть, принадлежала мисс Лаванде, когда та была еще ребенком, — добавила я.
Мне нравилась Люси, но она была девушкой простой, необразованной и не разбиралась в куклах — как, впрочем, и во всем остальном. К тому же я не знала, когда эта кукла появилась в Холлихоке, поэтому, может быть, мои слова и не были ложью.
— Заберем ее в дом?
Люси покачала головой.
— Я бы с радостью, но нельзя. Если миссис Арден узнает, что я тащу в дом всякий мусор, то поднимется скандал. Или она подумает, что я эту куклу украла. Я ведь живу в одной комнате с Эвелин, она сразу наябедничает, и у меня будут неприятности.
— Я имею в виду, что сама принесу ее в дом, а не ты.
Да, Дженет была сломана, но я не хотела, чтобы какая-то из моих кукол гнила на улице. Теперь, когда в ее теле образовалась дыра, я увидела, что была права: если голова куклы была из фарфора, то тело — из плотного тяжелого папье-маше, не такого красивого, как фарфор, зато прочного. Но Дженет это не спасло. В нее точно молния попала.
Я помнила, какой приятной она была на ощупь, теплой и живой, как она хотела, чтобы ее обняли, прижали к себе… Из всех моих кукол она была последней, кому я пожелала бы такой судьбы.
И тут у меня как пелена с глаз упала. Я не могла притворяться, что куклы — это просто куклы, детские игрушки. Я видела коконы. И то, что было внутри. Теперь передо мной лежала всего лишь пустая оболочка, в которой когда-то находилась Дженет. Это не дело рук Вайолет. С куклой никто ничего не делал. Если бы кто-то захотел сломать куклу, то разбил бы ей голову или оторвал руки и ноги. Нет, она сломалась изнутри. Из всех кукол Дженет казалась самой теплой и живой просто потому, что ей вот-вот предстояло вылупиться. И это уже произошло.
Я не думала, что когда-нибудь знание об истинной природе кукол мне поможет, но сейчас испытывала облегчение. Мне не нужно было плакать по Дженет, сейчас она в другом, лучшем месте, там, куда она так стремилась… Я не знала, что происходит, когда душа вылупляется из куклы, и что именно появляется на свет. Но если этот процесс напоминал превращение куколки в бабочку, то все в порядке…
— Знаешь, что я думаю? Нужно ее похоронить, — предложила я Люси. — Тогда тебе не нужно будет опасаться, что кто-то ее найдет. И она не будет лежать здесь, жалкая и всеми покинутая. Как ты считаешь?
Люси уставилась на меня как на умалишенную.
— У меня нет лопаты. И… вдруг мы ее похороним, а она выкопается? Представляешь?
При мысли об этом я сглотнула. Да уж, не хотела бы я поменяться с Люси кошмарами. Наверное, в детстве мама или бабушка рассказывали ей слишком много страшных историй.
— Ты решай. Ты ее нашла, и, с моей точки зрения, она принадлежит тебе. Я могу попробовать ее починить для тебя, если хочешь.
Точно. Починить. Неужели я сказала «похоронить»? Я, должно быть, с ума сошла.
— Для начала я спрячу ее под кустом. Я еще не решила, что с ней делать. Может быть, отнесу обратно на помойку, где нашла. — Люси улыбнулась. — Я уже слишком взрослая, чтобы играть в куклы. Тем более если кукла сломана.
Она опять взялась за ведро, и я последовала ее примеру.
— Но она действительно страшная, — добавила Люси.
Похоже, для нее этим все было сказано.
— Послушай, ты сказала мне, что это твой секрет. Он и должен оставаться секретом. Хорошо, что ты мне рассказала, но больше ты никому не должна говорить, понимаешь? Если кто-то узнает об этой кукле…
Люси посмотрела на меня так, будто я назвала ее дурой.
— Я понимаю, — прошептала она. — Думаешь, я поверила, что Алана просто так уволили? Или что он что-то украл? Я понятия не имею, что тут происходит, но в имении явно творится что-то неладное, это и слепой заметит.
Она помрачнела, но на самом деле даже не подозревала, какая опасность ей грозит. Я не стала ей ничего рассказывать, просто кивнула. И больше мы об этом не говорили.
Я с удовольствием познакомилась со свинками в Холлихоке. Конечно, я и раньше видела свиней — они жили в свинарнике на заднем дворе приюта. Да, свиней не назовешь самыми красивыми или приятными животными. Но после всех здешних странностей было приятно увидеть трех толстеньких хрюшек, радостно валяющихся в грязи. Запахи, шум — это было настоящее наслаждение, и я, на мгновение позабыв и о белом платье, и о чистых руках, погладила одну свинку по колючему лбу, а потом помогла Люси опорожнить тяжелое ведро в кормушку. И хотя смесь кухонных отходов выглядела отвратительно, свиньи с аппетитом набросились на угощение.
