Майя Илиш - Комната кукол

Кто поставил их туда? И почему? Я покачала головой, представив, что во сне как лунатик пошла в сад и насобирала цветов. Это вполне могло оказаться правдой. Я ничего не помнила. От снов, которых я так боялась, у меня не осталось ни одного воспоминания. Не то чтобы меня это утешило. Кошмарам словно не нужно было больше вторгаться в мои сны, ведь они и так уже захватили явь. И сейчас я бы их больше не выдержала. Конечно, резоннее было бы предположить, что кто-то их мне принес. Кто-то приветливый, пожалевший меня… В этот момент открылась дверь и в комнату боком протиснулась Бланш.

— Вот ты где, — радостно сказала она, поворачиваясь ко мне. — Ты проснулась. Как у тебя дела? Что тебе снилось?

Я молча смотрела на нее. Бланш держала в руках птичью клетку, огромную, размером чуть ли не в ее рост, и теперь оглядывалась в поисках места, куда же ее поставить. Неужели она не видит, какая у меня маленькая комната? Совсем не такая, как у нее, где можно просто поставить клетку у окна или рядом с кроватью. Подумав, Бланш отставила в сторону миску для умывания и опустила клетку на столик. Клетка была для него слишком велика, и я боялась, что при первом же неверном движении вся эта конструкция обрушится. Там что, птица внутри? Любопытство заставило меня все-таки выбраться из постели.

— Что ты тут делаешь? — спросила я.

— Показываю тебе, что мне очень стыдно за свой поступок, что же еще? — Бланш просияла. В ее голосе не было и следа сожаления. — Я украшаю твою комнату, это же я виновата, что ты сейчас плохо себя чувствуешь.

Мне вспомнилось, что говорил о ней Руфус — и как он при этом злился. Я улыбнулась при мысли о том, какую головомойку он устроил Бланш.

— Это… это ты принесла мне цветы?

Бланш гордо кивнула:

— Белые цветы — от меня. Фиалки — от Вайолет. Только подходящие Руфусу цветы я не придумала, прости.

Я ухмыльнулась, хотя мне сейчас было не до смеха, слишком уж много всего случилось.

— Я никогда не слышала о черных цветах.

— Черных? — В голосе Бланш зазвучало уже привычное мне непонимание. — Но цветы Руфуса не были бы черными. Его цвет — красный, конечно[8]. — Она тихонько рассмеялась. — Ты действительно не разбираешься в именах… пока что.

Я заметила, что она начала называть Руфуса и Вайолет по имени.

— Он на самом деле не твой дядя, да? — осторожно спросила я.

Бланш не ответила. Она молча поднесла палец к губам и опять начала возиться с клеткой.

— Вот. Пусть он поживет у тебя, тебе он нужнее, чем мне. Я сейчас принесу подставку, на нее можно повесить клетку и его будет лучше видно.

На дне клетки я разглядела птицу — крошечную, ничем не примечательную. Ни пестрого оперения, ни роскошных крыльев. Обычная коричневая птичка. Ее черные глаза задорно поблескивали, будто она не понимала, что находится в плену в этой клетке.

— Что это? — спросила я. — Соловей?

Я помнила, как выглядят воробьи, дрозды и зяблики, но остальных птиц видела только на картинках в альманахе, а поскольку иллюстрации там были черно-белыми, они не очень помогали мне различать птиц. Но я знала, что соловьи маленькие и коричневые, простые на вид птички, и все же их держат в клетках, потому что они красиво поют.

— Да ты что! — Бланш рассмеялась. — Это же мой крапивник! Вернее, теперь он твой. Он приносит удачу.

Судя по виду птицы, она едва ли подозревала о своей ответственной задаче, и я усомнилась, что мне в комнате действительно нужна такая большая клетка.

— Послушай, Бланш, это очень мило с твоей стороны, правда, но я предпочла бы, чтобы ты просто рассказала, что вчера со мной сделала.

— Позавчера, — поправила меня Бланш.

Я не могла в это поверить. Не могла же я проспать два дня подряд! И при этом ничего не есть и не пить — ведь сейчас я не ощущала ни голода, ни жажды! Но я решила с ней не спорить. Может быть, она расскажет мне, что происходит.

— В тот день, когда ты открыла мой медальон, — сказала я. — Это же ты сделала, да? Он не сам по себе открылся?

Бланш улыбнулась.

— Это случилось, потому что настало подходящее время. Если бы не я, может, он открылся бы через неделю. Или через месяц. Или даже через год, всякое может случиться. Но я была там, и он открылся. И ты была этому рада, правда? Ты же хотела, чтобы он открылся. Ты хотела узнать, что там внутри!

— Но внутри ничего не было, — мрачно ответила я, все еще испытывая разочарование. — Только немного пыли.

— Немного пыли… — передразнила меня Бланш. — Это больше, чем досталось всем твоим подружкам из сиротского приюта в их медальонах, ведь это ты понимаешь, правда?

Я прикусила губу. Неужели я еще и радоваться должна, что все так обернулось? У других девочек в медальонах хранились локоны или портреты родителей, а я получила пыль, из-за которой видела то, что не хотела видеть. И даже если бы без Бланш я еще долго не могла открыть медальон, это была моя пыль, моя собственная, и я должна была сама решить, что с ней делать. А вместо этого Бланш, словно чтобы посмеяться надо мной, сдула эту пыль мне в лицо, и теперь от нее ничего не осталось. Медальон был пуст и уже не откроет мне свою историю. Как и мою историю.

— В общем, я думаю, что ты уже выспалась, — заявила Бланш. — Давай пойдем на первый этаж и посмотрим. Ну, на кукол.

— Твой дядя… — Я осеклась, понимая, что нет смысла и дальше ломать комедию. — Руфус запретил тебе входить в Комнату кукол.

— Ну да-а-а… — Бланш все тянула и тянула это слово, и его уже нельзя было воспринимать всерьез. — Я же не спорю с его указанием. Но кто-то должен за тобой присматривать, когда ты туда войдешь. Помнишь, ты упала в обморок, когда в последний раз была в той комнате, и если бы ты не догадалась закричать, то тебя не нашли бы там живой. Я просто хочу убедиться, что ты, например, не ударишься головой.

Бланш затрясла клетку, пугая бедную маленькую птичку. Может быть, она ожидала, что крапивник споет для нас. Но птица петь явно не собиралась.

— Я больше туда не пойду, — решительно заявила я.

Бланш рассмеялась.

— О, я так и знала, что ты это скажешь. Но так не годится. Ты приехала сюда ради кукол, ты не можешь отказаться просто потому, что они тебя немножко испугали.

Я покачала головой. Немножко испугали меня куклы раньше — в прошлый же раз они едва не свели меня с ума. И я больше не собиралась предоставлять им такую возможность.

— Пойдем. — Бланш села на край кровати и начала раскачиваться из стороны в сторону, отчего старые пружины жалобно заскрипели. — Ну что с тобой случится? Ты испугалась, потому что не знала, что увидишь. А теперь ты готова. Ты знаешь, что они такое на самом деле. Куклы же тебе не навредили, верно? Ну вот. И вообще, может быть, действие пыльцы фей длилось только день и на самом деле ты вовсе не пробуждаешься. Конечно, это было бы обидно, особенно для тебя, поверь мне. Я уверена, ты хочешь пробудиться, хотя еще не понимаешь, каково это. В любом случае ты больше не сможешь смотреть на кукол как прежде. Это не какие-то глупые скучные игрушки. Меня вот они по-настоящему интересуют. А тебя нет?

Но я не собиралась позволять ей меня переубедить. Комната с куклами — хорошо. Комната со смеющимися и плачущими куклами, которые не отражаются в зеркале, — тоже сойдет. Но комната с окуклившимися душами, которые только и ждут подходящего момента, чтобы вылупиться… Нет уж, меня туда не заманишь.

— Жаль. — Бланш опять надулась как ребенок. — Я ведь и правда пыталась быть милой, ни к чему тебя не принуждать, попробовать убедить, приводя аргументы. Вы ведь любите такое… Но раз ты не хочешь, что ж. — И вдруг в ее голосе что-то изменилось, он поразил меня до глубины души. — Я приказываю тебе отвести меня в Комнату кукол.

Мое тело, точно марионетка, поднялось само собой, без всякого моего участия.

Глава 11

Бланш удалось обвести меня вокруг пальца, на этот раз по-настоящему. Но меня спасло одно обстоятельство. Я была раздета. Одно дело — лежать в ночной рубашке или нижнем белье на кровати, в крайнем случае на диване Вайолет — я до сих пор краснею, когда думаю, что Руфус мог увидеть меня такой. Но сейчас, средь бела дня, расхаживать по дому в таком виде, хоть с Бланш, хоть без нее… Нет, мне нужна была одежда. Пусть даже лакеи и горничные при моем приближении отворачивались и делали вид, что меня не видят, миссис Арден пришлось бы пресекать разнообразнейшие слухи, если бы Том или Гай увидели меня почти голой в холле. Это даже Бланш понимала.

— Подожди, я помогу тебе одеться, — сказала она. Может, Бланш спешила, а может, действительно хотела держаться достаточно мило.

Она уже стояла за моей спиной с платьем в руках. Оно пахло мылом и крахмалом, а значит, слуги уже все постирали и у меня опять было запасное чистое платье, а то и два. Есть что-то хорошее в том, чтобы проспать два дня и две ночи.