Герберт Асбери - Дьявол Фей-Линя
Итак, вот что он увидел.
В комнате царила полная темнота, не считая очень тусклого, желтоватого свечения, обволакивавшего, как ему показалось, все предметы обстановки. Здесь и там в темноте поблескивали красные пятна; он описал их как сгустки свежей фосфоресцирующей крови. Сгустки эти свисали с потолка, со спинок кресел, кровь стекала со стола на ковер. Он увидел висящее в воздухе тело судьи Маллинса — кровь капала с одежды судьи и разливалась по полу.
Через секунду тело упало на пол. По словам дворецкого, в воздухе, извиваясь и сокращаясь, точно змея, мелькнуло нечто похожее на обрывок веревки длиной в три или четыре фута; сгустки крови стекали по ней и срывались в темноту. А по веревке карабкалась и спускалась, вверх и вниз, гигантская жаба…
— Что-что? — воскликнул я.
— Жаба! — ответил Конрой. — Он сказал, что увидел громадную жабу, всю покрытую грязно-желтыми бородавками, которая карабкалась по веревке. Все это продолжалось лишь мгновение, а затем желтоватое свечение угасло, веревка исчезла и фантастический узор багровых капель начал таять во тьме.
Конрой замолчал, наклонился вперед и положил руку мне на колено.
— Джерри, — произнес он, — ничего подобного при осмотре комнаты я не нашел.
— Но как же кровь? — воскликнул я. — Не хочешь же ты сказать, что не осталось никаких следов? Ты должен был заметить пятна на коврах или на мебели…
Конрой отрицательно покачал головой.
— Ровным счетом ничего, — сказал он. — Нигде никаких пятен. Ничто в комнате не указывало на наличие крови, веревок, жаб и желтоватых огоньков. Никаких признаков того, о чем поведал дворецкий.
— Стало быть, дворецкий сошел с ума! Ничто не может исчезнуть бесследно!
— Мне так не кажется, — возразил Конрой. — Думаю, он в здравом уме и видение его было реальным.
— Что же, возможно.
— Он рассказал еще кое-что, — продолжал инспектор, — и по непонятной причине эта деталь потрясла меня до глубины души. По словам дворецкого, когда он открыл дверь, ему почудился незнакомый запах, не слишком неприятный, но тягостный и навязчивый. Вся комната была пропитана им; запах висел в воздухе, подобно плотной завесе.
— Что это был за запах? — спросил я, так как Конрой снова замолчал.
— Тебе доводилось бывать в старых склепах?
— Да.
— В комнате пахло старым склепом. Дворецкий сравнил этот запах с запахом древней гробницы!
Глава третья
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Рассказ инспектора Конроя показался мне настолько невероятным, что я так и ждал: вот-вот инспектор улыбнется и признается, что пошутил. Но беглый взгляд на его лицо, на горящие лихорадочным блеском глаза убедил меня, что он всецело верит в рассказанное, будь эти события реальностью или фантазией.
Надо добавить, что я дружил с Томми Конроем достаточно давно и хорошо знал: когда он так поглощен сколь угодно непостижимой и таинственной историей, в ней всегда обнаружится зерно достоверности и истины.
— Рассмотрим вопрос резонно, Томми, — сказал я. — Предлагаю на время забыть о кровавом повествовании дворецкого и посмотреть на дело с точки зрения возможности, если не вероятности.
— Я начинаю уже верить, что все на свете возможно, — сказал он.
— Мне и самому это мерещится, — согласился я. — В больничных палатах я видел немало странного… Но оставим больницу. Главным твоим подозреваемым мне все-таки кажется дворецкий.
Но Конрой только покачал головой.
— Он этого не делал, — заявил инспектор. — Он никак не причастен к убийству. Готов ручаться жизнью, что он невиновен!
— Почему ты так считаешь? Люди часто угощают полицию дикими россказнями, чтобы скрыть свои преступления.
— Прежде всего, — сказал Конрой, — у него нет мотива, а в такого рода убийствах всегда присутствует мотив. Это никак не убийство, совершенное случайно или в порыве ярости. Убийство это — предумышленное. У дворецкого не было причин убивать судью Маллинса. Он прослужил у судьи более десяти лет, и его преданность хозяину стала притчей во языцех среди прочих слуг и друзей судьи. У меня нет абсолютно никаких оснований подозревать его в убийстве.
— И ты веришь его рассказу?
— Каждому слову. И ты бы поверил, если бы побывал там со мной и увидел выражение полного ужаса в глазах дворецкого, когда я велел ему войти в комнату. Он ничем не напоминал убийцу, ужаснувшегося содеянному. Нет, в его взгляде читался ужас человека, увидевшего нечто кошмарное и недоступное его пониманию, нечто… сверхъестественное.
— Если дворецкий не обманывает, он и впрямь столкнулся со сверхъестественным. А жаба — он сказал что-нибудь еще о жабе?
— Возвращался к ней снова и снова, — сказал Конрой. — По его словам, отвратнейшее создание — зеленое и все покрытое грязными желтыми пятнами.
— Не исключено, что здесь что-то кроется.
— Что именно?
— Не знаю. Но у меня есть чувство, что жаба эта была важнее всего остального, за исключением, возможно, веревки.
— Ненавижу жаб, — заявил Конрой. — У меня от них мурашки бегут по коже.
— Твои предки их тоже ненавидели, — заметил я. — Жабы — уродливые рептилии, и в легендах демонологов они постоянно связываются с дьволопоклонством. Говорят, что на некоторых шабашах ведьм и колдунов средневековой Европы дьявол являлся в образе жабы, и участники шабаша поклонялись этому созданию.
— О Господи! — воскликнул инспектор. — Надеюсь, мне не придется сражаться с дьяволом!
Он помолчал, барабаня нервными и беспокойными пальцами по подлокотнику, и наконец сказал:
— Я знал, что будет совершено убийство, но не мог его предотвратить. Я не знал, кто именно будет убит.
— Как это понимать? — вскричал я.
— Незадолго до полуночи я работал у себя в кабинете, — начал инспектор. — Вдруг зазвонил телефон. Долгое время в трубке слышался один лишь низкий, свистящий звук — не привычный шум телефонной линии, а что-то совсем иное. Я никогда не слышал такого раньше. Могу сравнить этот шум только со звуком, который издает змея, когда скользит по опавшим листьям, хотя треска в нем было поменьше. После раздался голос. Жуткий, таинственный голос, звучащий где-то вдалеке. Я не разобрал, что он говорит, и решил, что дело в плохой связи, но то же время меня охватило непонятное чувство: я был уверен, что что-то здесь не так.
Он замолчал, уйдя в свои мысли. Я потерял терпение.
— Проснись, Томми! — воскликнул я. — Что было дальше? Продолжай!
— Никогда ничего подобного не испытывал, — сказал Конрой. — Я словно вступил в контакт с существом из иного мира, с чем-то отвратительным и злобным. Кровь буквально застыла у меня в жилах; я до смерти испугался. Видишь ли, Джерри, когда я поднес к уху трубку, мне почудился запах.
— Запах чего?
— Не знаю. Но рассказ дворецкого о запахе в комнате, где был убит судья Маллинс, напомнил мне этот запах. Я словно очутился в древнем склепе и беседовал с демоном ада!
— И все же ты что-то расслышал?
— Да. Голос как будто приблизился, и слова зазвучали яснее. И наконец я смог их разобрать. Голос произносил их медленно, по одному. Я услышал:
«Я — убивать — эта — ночь — кровь».
Затем молчание. Только эти слова. И после снова:
«Я убивать эта ночь кровь…» После этого — одно хриплое бормотание и гудок прерванной связи.
— Что это был за голос?
— Трудно описать, — ответил Конрой. — Одно слово звучало ясно и мелодично, как если бы говорила женщина, а другое, вслед за ним, произносилось низким, хриплым, грубым голосом. Мне показалось, что у телефона находились два человека, утонченная женщина и с нею мужчина из числа отбросов общества, и что они по очереди произносили в трубку слова.
— Поразительно! — воскликнул я. — Что же ты предпринял?
— Предпринимать мне было нечего, даже если бы я и был расположен воспринять послание всерьез. Ты же знаешь, что мы, как правило, не придаем особого значения таким путаным и туманным угрозам. Да и что я мог поделать, не зная, когда и где произойдет преступление, не имея никаких сведений о предполагаемой жертве?
— Ты выяснил, откуда звонили?
— Конечно, и не откладывая, — сказал Конрой. — Это было не так уж и сложно. Звонили из квартиры молодой женщины по имени Дороти Кроуфорд; она живет на Восьмой улице. Я сразу же отправил туда детектива, но дома никого не оказалось. Она вернулась в квартиру около двух часов ночи и с тех пор ее не покидала. За домом следят два детектива.
— Ты ее не арестовал?
— Нет. Если следовать обычной процедуре, я должен был бы привезти ее в участок и допросить, поскольку вскоре после ее звонка или, по крайней мере, звонка неизвестного с ее телефона, произошло убийство. Но, допросив дворецкого судьи Маллинса, я понял, что с подобным делом еще не сталкивался, и решил повременить с арестом. Мы можем арестовать ее в любую минуту. Скрыться ей некуда.
