Степфорди МайО - Новоумие
Я почувствовала разлитую в воздухе креативность и поняла, что попала в нужное место. Здесь меня, несомненно, полюбят.
Первым делом мне нужно было зарегистрироваться в администрации, видневшейся в дальней части двора. Остальные ученики группками стекались к главному зданию школы, и я понеслась им навстречу через парковку, бешено размахивая руками и вопя:
— Я Бегги Мотт, посмотрите на меня!
Чутье подсказало мне, что они нарочно не обращают на меня внимания.
«Типичная история! — подумала я. — Я пробыла здесь всего тридцать секунд, а они уже не смогли разглядеть скрытые глубины моей личности. Что тут говорить, подростки такие недогадливые!»
Кротко вздохнув, я вошла в канцелярию. За столом сидела чудовищно жирная старуха и заполняла какие-то бумаги. Мне была омерзительна ее безобразная старость, однако я мило улыбнулась, словно ничего не заметила, абсолютно уверенная в том, что эта слабоумная карга не заметит моего блестящего обмана.
— Здравствуйте, я Бегги Мотт, новая ученица, звезда книги «Бегги получает все, чего хочет». Вы, наверное, сходите с ума от желания со мной познакомиться? — скромно представилась я.
— Здравствуй, душечка. Конечно, мы все с нетерпением ждали тебя, ведь наш Глухомань Виладж такое тихое местечко, так что нам все равно нечем было заняться, кроме как сплетничать о том, какая ты из себя. Вот тебе карта школы, — деловито добавила жирная старуха, — потому что у нас тут очень просто заблудиться. На территории много кроличьих нор, так что постарайся обходить их стороной. А это твое расписание.
Я посмотрела на протянутые мне документы.
— Простите, но тут в расписании указаны только английский и физкультура по утрам. Разве в вашей школе нет других обязательных предметов?
Отвратительное лицо старухи сморщилось в гримасу возмущения.
— Я, конечно, не знаю, как было у вас заведено в шикарном старом Саннитауне, но у нас в Академии порядок простой. Каждое утро все ученики занимаются английским и физкультурой, а после обеда у нас предметы по выбору — «Изложение», «Погоня за духом времени» и тому подобные важные дисциплины.
Теперь настала моя очередь возмутиться.
— Но как же химия, французский или, на худой конец, география? Разве мы не должны получить всестороннее образование?
— Английский и физкультура, деточка. Точка. Все. Ты вообще представляешь, как трудно достоверно и убедительно написать о школе? Наша Степфи окончила школу сто лет тому назад, и давно все перезабыла, поэтому у нас самое удобное расписание на свете — два настоящих предмета и несколько вымышленных. Здорово? Очень экономит творческое время и силы. И потом, кому нужен этот французский? Сама посуди, каковы шансы встретить француза в Глухомань Виладж?
— Возможно, вы правы, но все-таки это не слишком достоверно. Это, разумеется, мое личное мнение, и я не спешу его навязывать.
— И правильно делаешь. А теперь закрой рот и беги отсюда. Опоздаешь на встречу с директором.
После этого меня грубо выставили за дверь.
Я изучила выданную мне карту. Если верить ей, офис директора располагался с другой стороны главного здания. К моему удивлению, это оказался прелестный маленький домик, стены которого были оплетены вьющейся жимолостью, а в саду росли розы. Не успела я подойти к двери, как на пороге появилась директор. Она выпроваживала за дверь пузатого желтого медвежонка в красной футболке.
— Неужели снова незачет? — обиженно пропыхтел медвежонок и, не прибавив больше ни слова, промчался мимо меня.
— Он старается, — вздохнула директор, — но у него не слишком много мозгов. — Она перекинула через плечо одну из своих толстых рыжих кос и приветливо улыбнулась мне: — Меня зовут мисс Ширли, а ты, должно быть, Бегги Мотт? Добро пожаловать в Глухоманскую Академию. Как у тебя дела?
— У меня слишком маленькая комната, мой отец хочет, чтобы я ездила в школу на автобусе, все придурки в городе разглядывают меня, а когда я пришла сюда, все сделали вид, будто мы незнакомы, хотя я уверена, что они отлично меня узнали, старая карга в канцелярии мне нахамила, и вы себе не представляете, какая мука быть обыкновенной заурядностью, когда чувствуешь в себе силы так много дать этому миру! — Я перевела дыхание. — Кроме этого…
Мисс Ширли, нахмурившись, посмотрела в мой формуляр.
— Мне кажется, тут какая-то ошибка. Тут написано, что тебе семнадцать.
— Ну да, а что?
— Видишь ли, — сообщила она, — на этой неделе у нас будет самая обычная программа, так что мы с легкостью удовлетворим все твои интеллектуальные запросы, однако я думаю, ты должна немедленно приступить к изучению курса «Эмоциональный рост для начинающих». Не сомневаюсь, что с его помощью ты выйдешь из пубертатного кризиса раньше, чем успеешь произнести «Зеленые мезонины».[5] А теперь, прошу меня извинить, у меня новый ученик.
Когда я повернулась, чтобы уйти, по садовой дорожке к дому директора стремительно промчался тощий белый кролик. Я услышала, как мисс Ширли бранит запыхавшегося от бега ученика:
— Мне абсолютно неинтересно, что ты получил эпизодическую роль в научно-фантастическом фильме о природе реальности и больших пушках, это все равно не дает тебе права опаздывать…
Судя по всему, мисс Ширли была очень строгая, и хотя я так и не поняла, что она имела в виду под словами «пубертатный кризис», чувствовалось, что директриса свое дело знает. Уверена, что через год я буду готова стать героиней своей первой взрослой книги или, хотя бы, какой-нибудь истории, находящейся на пересечении различных целевых аудиторий.
Какой-то долговязый жидковолосый парень с жуткими прыщами и тупым взглядом радостно приветствовал меня, когда я добралась до корпуса английского языка.
— Привет, ты ведь Бегги? А я Чип. Вообще-то Чип Бод. Надеюсь когда-нибудь стать звездой романтической комедии. Рад знакомству.
Едва взглянув в его тупые булавочные глазки, я немедленно поняла, что у этого Чипа нет никаких шансов стать достойным моей дружбы. Однако мне не хотелось его обижать, поэтому я постаралась ответить с таким же дружелюбием:
— Даже не мечтай, прыщавый. Я не собираюсь с тобой встречаться, даже если ты по своей тупости на это рассчитывал.
Он широко улыбнулся.
— Вот здорово! Я понимаю, первый день в школе бывает нелегким. Если тебе понадобится помощь, только крикни!
— Ты не слышал, что я тебе сказала? Мне нужен исполнитель главной мужской роли, а ты годишься только на роль приятеля или второстепенного персонажа, да и то с большой натяжкой. Так что отвечай — мы будем стоять тут все утро, или же ты откроешь мне дверь, как подобает джентльмену?
— Ой, ну да… Прости, Бегги.
Он распахнул передо мной дверь и лег на пороге. Я как следует вытерла ноги о его спину и перешагнула через распростертое тело. Не хватало только произвести плохое впечатление на учителей, оставляя на полу грязные следы от ботинок!
Класс был уже полон, и мои новые одноклассники дружно уставились на меня. Я покраснела до ушей — и была вознаграждена громким вздохом одного из парней из первых рядов.
— Вы только взгляните, какой у нее нежный румянец, — сказал кто-то.
Устав от всеобщего внимания, я бросилась к свободной парте в задней части класса, втайне радуясь тому, что незнакомые люди любуются мною без всякой особой причины.
Прозвенел звонок, и учитель по имени мистер Фэллеси призвал класс к порядку:
— Доброе утро, ребята! Как видите, у нас новая ученица. Я не хочу смущать Бегги, заставляя ее представиться классу, однако не сомневаюсь, что вы встретите ее радушно.
Я сразу поняла, что мы с мистером Фэллеси никогда не поладим. Заставив меня коротко представиться классу, он дал бы мне прекрасную возможность очаровать своей неуклюжестью моих изголодавшихся по блеску и изыску одноклассников.
Пока я метафорически пинала себя за упущенную возможность, девушка, сидевшая за соседней партой, повернулась ко мне, чтобы представиться.
— Привет, Бегги, меня зовут Ванда, Ванда Мэншенел. Вот увидишь, мы с тобой станем лучшими подругами!
Я смерила Ванду оценивающим взглядом. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы вынести безжалостный приговор ее одежде, прическе и кретинской улыбке.
Ванда Мэншенел была похожа на самую обычную семнадцатилетнюю девчонку, которой, без сомнения, пойдет на пользу знакомство с моим глубоким и не имеющем себе равных взглядом на жизнь. Я решила, что на словах приму эту жалкую дружбу, а за глаза буду жестоко насмехаться над ее убогой заурядностью.
— Привет, Ванда, страшно рада познакомиться, неискренняя улыбка.
— Ты сказала «неискренняя улыбка»? — Ванда сконфуженно уставилась на меня. Как это типично. Всего минута нашей «дружбы» — и я уже на голову переросла свою «подружку».
