Когда гаснут звезды - Пола Маклейн

— Должно быть, пресс-конференция, — говорю я.

— Еще одна?

Со второго октября, на следующий день после похищения Полли Клаас, внимание средств массовой информации растет в геометрической прогрессии, а также усилия местных добровольцев, объяснил сержант Баррези, прежде чем мы отправились к Роду Фрейзеру. Это не эксперты, а обычные горожане, которые по собственной инициативе участвуют в поисках, ходят от дома к дому, распространяют информацию о Полли. Как сказал Баррези, он одновременно впечатлен и немного напуган масштабом отклика. Местный владелец бизнеса пожертвовал пустующие торговые площади для Поискового центра Полли Клаас, и телефонные банки уже работают. Кто-то другой разделил город и окрестности на сетку из семнадцати населенных пунктов, и более шестисот горожан ежедневно обыскивают поля, ручьи и сельскохозяйственные угодья вокруг Петалумы. Они не ждут, когда им скажут, что делать или как быть полезными. Они действуют.

В витрине каждого ресторана и магазина уже висит пропавший плакат Полли. Очевидно, владелец небольшой типографии в центре города выпустил тысячи экземпляров и призвал все другие предприятия в городе, имеющие доступ к принтеру, сделать то же самое. В настоящее время ведется рассылка листовок в отделения неотложной помощи больниц и полицейские управления по всей Северной Калифорнии. Водителям грузовиков и автобусов раздают коробки с листовками для распространения на их маршрутах, что еще больше расширяет сеть.

— Я никогда не видела ничего подобного, — говорю я Уиллу, когда мы медленно возвращаемся через город.

— Я тоже. Прошло четыре дня, и она — Дитя Америки. Как это происходит?

— Город чувствует себя ответственным за нее. Это редкость. Ты действительно думаешь, что они знают ее лично?

— Может быть, да, может быть, нет, — говорит он. — Они заботятся о ней. Вот что имеет значение.

— Чему здесь можно научиться? — спрашиваю я его.

Мы подъезжаем к длинному светофору, и он пристально смотрит на меня.

— Слово «похищение» имеет чертовски большую силу.

— Эмили должна публично обратиться с просьбой о помощи, — говорю я. — Знаю, почему она в ужасе от медийного цирка, но у нее все еще есть голос, когда у большинства его нет. Миллионы и миллионы людей знают, кто она такая. Подумай о том, что такое внимание может сделать для Кэмерон.

— Мы не можем заставить ее. Она не готова, Анна.

— Это не из-за нее. — Я слышу, как резко повышается мой голос. Мое сердце начало сбиваться с ритма. — Мы теряем так много времени. У нас с самого начала должен был быть поисковый центр и телефонный банк. Мы должны были печатать листовки как сумасшедшие и рассылать их повсюду. Если бы мы это сделали, Кэмерон могла бы сейчас быть дома.

— Ты хочешь сказать, что я облажался?

— Вовсе нет, — спешу сказать я. — Я виню семью. Это они умоляли тебя хранить все это в тайне. У Эмили не должно быть выбора, чтобы спрятаться.

Он тяжело вздыхает и вытягивает шею в сторону, пытаясь снять напряжение.

— Может быть, ты права насчет того, чтобы хранить молчание. Я должен был довериться своей интуиции в этом. Но ты должна немного отстать от Эмили, хорошо? Она не идеальна, но и не враг, Анна. Она просто мама.

— Я знаю.

— Черт. Ее жизнь просто пошла кувырком.

Я знаю. Глубоко в груди мое дыхание застревает на знакомом зазубренном крючке. Но Кэмерон — это то, что сейчас имеет значение.

— Может быть, у нас нет свидетелей или места преступления, — наконец говорю я, — но мы с тобой оба знаем, что жизнь Кэмерон в такой же опасности, как и жизнь Полли.

— Не каждый ребенок печатается на пакете с молоком, — категорично отвечает Уилл, его голос, казалось, доносится откуда-то издалека. — Некоторые просто исчезают.

Я слышу, как он продолжает злиться на Рода и мою нелояльность, но мне вдруг становится все равно. Я тоже злюсь.

— Это верно, Уилл. Но я не готова смириться с этим. А ты?

—

Нам требуется целая вечность, чтобы проехать через центр города. Движение стоит на месте без всякой видимой мне причины. Сейчас середина дня, слишком рано для часа пик, как будто в таком маленьком городке, как Петалума, есть что-то подобное. Мы все почти ползем.

Тогда я понимаю почему.

— Уилл, останови машину.

Только что был установлен баннер, натянутый между двумя уличными фонарями посреди бульвара Петалума. Большие рабочие лестницы все еще стоят поперек тротуара. Дюжина или больше детей и их родители высыпают на улицу, глядя вверх. В квартале впереди нас центральный светофор переключается на красный, и мы наблюдаем, как женщина в джинсах и расстегнутом плаще вылезает из своего «фольксвагена-жука». Затем следуют другие, заглушая двигатели, чтобы постоять на улице, уставившись на выпуклые разноцветные буквы-пузыри: ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕ ПОЛЛИ ДОМОЙ! С ЛЮБОВЬЮ, П. Дж. Х. С.

— О Господи, — говорит Уилл. Он припарковывает машину, и мы выходим, теперь часть того, что это такое, спонтанного собрания, безмолвной молитвы.

Это одноклассники Полли из младшей средней школы. Они нарисовали сердца и цветы, птиц и облака, шесть футов в высоту и сорок пять футов в длину, проносящиеся над улицей. Независимо от того, что произойдет дальше, это удивительно, что они сделали. Даже если вывеску скоро забудут, выцветшую и заброшенную в закрытом спасательном центре Полли. Прямо сейчас, мимо пухлых сердец, цветов и воздушных шаров, мимо жизнерадостной надежды и нежности, невинность — это требование. Ее одноклассники из седьмого и восьмого классов написали письмо — заоблачное, яркое и громкое — похитителю Полли.

— 30-

Покидая Петалуму, мы следуем указаниям, которые заместитель Уилла, Леон Дженц, передал Уиллу по радио, огибая реку Петалума по шоссе 116, прежде чем срезать дальше вглубь страны, через пышные сельскохозяйственные угодья, а затем в винодельческую страну. Эмили сказала, что ее брат хорошо справился с собой, но когда мы проезжаем более коммерческую, китчевую часть города, пересекаем реку Напа и выезжаем на тропу Сильверадо, становится очевидно, что Дрю сделал гораздо больше, чем хорошо. Экстравагантные поместья