Марина Александрова - Посланник
— Сатана! — прохрипела женщина, лежа на траве. — Бог покарает тебя за моего сына, оставшегося сиротой! Попомни мои слова! — она на четвереньках отползла от него, а потом бегом бросилась к своим спутникам.
Женщина рассказала главе сообщества прокаженных — монаху Яну, что в их полку скоро прибудет. «Великий грех совершила ты, Наталья, — укорил ее монах. — Я прочту молитву, да простит Господь твое прегрешение».
Она только смеялась ему в ответ, а потом с облегчением вздохнула.
«Сыночек мой! Родный! Где бы ты ни был! Я покарала обидчика твоего!» — по щекам ее лились слезы радости.
Никита спустился к ближайшему ручью и, отыскав во множестве трав нужную, принялся растирать ею руку. По словам Шамхана он знал, что проказа ничем не вылечивается, но он хотел смыть с себя горячий след прикосновений женщины. Он забыл ее имя, но тот день, когда встретилась она ему в парке и он привел ее в трактир для потехи себе и своим друзьям, Никита помнил отчетливо.
Сашка нашел его и стоял, внимательно вглядываясь в лицо друга.
— Ну и? — спросил его Никита, сидя у ручья.
— Охрана… они это… отказались ехать с нами и повернули назад, — запинаясь, проговорил Сашка. Никита знал, насколько шведы боязливо относились к прокаженным, и выходка Никиты отбила у них всякое желание и дальше сопровождать их.
Капитан рассказал Сашке, что Эрншельдсвик в нескольких часах отсюда и они могут благополучно добраться сами.
— Тем лучше! — бросил Никита и прошел мимо Сашки. — Тебя я тоже не удерживаю, можешь брать карету и катиться! — обернувшись, добавил Никита. Сашку это обидело и он, подскочив к нему, страстно заговорил:
— Неужели ты можешь обо мне такое думать? Мы с тобой где только не были! Я никогда не оставлю тебя, и не надейся!
Он схватил его за руку и до боли ее сжал, глядя на Никиту своими чистыми и ясными глазами.
Никита сдался.
— Может, хватит? — с улыбкой спросил он. — Сегодня почему-то все стараются оторвать мою руку, — сказал он.
Сашка отпустил его, и они пошли к карете. В спешке охранники оставили еду и вино. Друзья подкрепились и двинулись в путь.
Глубокая ночь встретила их уже на подъезде к городу. Они решили переночевать в первом дворе, который не откажется взять усталых путников на ночь за весьма хорошую плату.
Такой двор нашелся. И друзья, не раздеваясь и даже не поев, повалились спать, чтобы завтра утром отправиться в маленькую деревеньку на окраине Эрншельдсвика.
* * *Во сне Никита увидел мост. По нему невозможно было идти. Сильно сгущавшийся туман плотным облаком закрывал путь.
«Однако мост всегда прямой, пойду прямо, авось выйду куда-нибудь», — думал Никита.
Но мост оказался петляющей лентой. На мосту были огромные дыры, в которые можно было провалиться. Поручни были увиты змеями и скорпионами. Держаться не за что, идти неизвестно куда. И тут навстречу идет мальчик и протягивает ему руку.
«Это мое спасение», — решил Никита. Он хотел взять ребенка за руку, чтобы тот служил ему проводником, но неожиданно из гущи тумана мальчика хватают чьи-то руки и уносят высоко-высоко. Страшный смех раздается со всех сторон. Смех, мычание, завывание ветра, уханье совы и утренний крик петуха — все смешалась в бесовской шумихе. Страха не было — только огромное и нестерпимое желание заглушить эти омерзительные звуки. Вот они-то и разбудили Никиту.
За окном во всю мочь заливался горластый петух, оповещая о начале дня. Сашка спал так крепко, что даже мухи, ползающие по его лицу, не доставляли ему неудобств. Никита заботливо согнал их и накрыл Сашку грубым шерстяным покрывалом.
Открыв окно, он позволил свежему утреннему ветерку ворваться в душную комнату. Никита невольно залюбовался восходящим солнцем. Сколько он ни смотрел на это чудо, каждый раз ему казалось, что он видит это впервые.
Солнце поднималось из залива и освещало леса, расположенные на его берегу. Светило было необыкновенно желтым.
«Словно приятное воспоминание», — сравнил Никита. Хозяйка дома, приютившего их, приветливо помахала ему рукой, приглашая к завтраку за большим круглым столом под раскидистыми ветвями старого дуба. Он улыбнулся ей в ответ.
— Вставай, Са-а-ашка-а-а, — пытался разбудить друга Никита, умываясь над оловянным тазом. Вытерев насухо лицо, он принялся колотить Сашку. Тот, недовольно бурча, поднялся и, видя, что Никита уже одет, тоже стал торопливо одеваться и умываться.
— Я пошел есть, присоединяйся скорей! — крикнул Никита Сашке с порога. На столе хозяйки гордо красовались всевозможные блюда: рыба, сыры, забавные плюшки, молоко, сидр и ароматный кофе.
Сашка с Никитой с удовольствием и на радость добродушным хозяевам уплели почти все. Маленькая дочь хозяев с благоговейным трепетом наблюдала за трапезой этих молодцев.
Ее щенок, заметив, что хозяйка поглощена своими делами, стал жалобно скулить, требуя внимания к себе. Внезапно Никите вспомнился бал у герцога Голштинского, Эву. То, что произошло потом, вспоминать он не хотел. Все случившееся Никита оправдывал простой мужской потребностью, которая могла заявить о себе в любой неподходящий момент.
Карл, хозяин гостеприимного дома, запряг отдохнувших за ночь лошадей Никиты и Сашки в карету и, пожелав доброго пути, проводил их за ворота своего дома.
К обеду друзья уже сидели перед могилами своих друзей и молча пили водку, поминая про себя боевых товарищей добрым словом. Долго задерживаться они не могли, так как Аксель должен был ждать их в порту. У него были свои обязанности перед купцами, и Никите вовсе не хотелось доставлять ему лишние хлопоты и неудобства своим опозданием.
Сашка в последний раз поцеловал свой нательный крест и повесил его на новую ограду могилы родного брата. Друзья нашли одну женщину, которая за хорошую плату согласилась ухаживать за могилками русских солдат.
Глава 32
В портовой гавани было так много народу, что Никита с Сашкой чуть не разминулись. Потом, решив держаться ближе друг к другу, они добрались до пристани. Голос Акселя обрадовал друзей. Он громко ругался с одним коробейником, а увидев Преонского и Брянцева, забыл о своем собеседнике вовсе.
Последовали взаимные приветствия и дружеские объятия. Коробейник же, который, как оказалось, торговал ценными и дорогими дамскими украшениями, теперь уже добродушно улыбался, уговаривая Акселя купить что-то по цене, которую Аксель сам назовет.
— Ба! Да у тебя есть дама! Почему мы о ней ничего не знаем? — шутливо спросил Сашка.
— Да есть одна, но вы прекрасно ее знаете, — сказал Аксель, рассматривая очаровательное жемчужное колье.
Никита с Сашкой недоуменно переглянулись и вопросительно уставились на него в ожидании ответа.
— Это Каролина, — смеясь сказал Аксель, разочаровав таким простым ответом друзей, уже подумавших о какой-то тайной возлюбленной.
Тут Никита вспомнил, что ему тоже надо привезти подарок Карине. Желательно, чтобы он был дорогим. Он спросил купца, где можно купить настоящие камни, оправленные в золото. Коробейник от удивления открыл рот.
— За деньгами дело не станет! — заверил его Никита, и купец поверил, как только тот показал ему увесистый кошель с золотыми монетами. Коробейник с невиданной резвостью помчался за товаром. Пока корабль загружали, появился и он.
Никита разглядывал одно из прекраснейших творений ювелиров, и в этот момент к нему подошел главный товарный дьяк, прибывший с острова для закупок.
— Никита! Это же прекрасная и бесценная вещь! Уж я-то тебе не посоветую дурного, бери — не пожалеешь! А потом я тебе расскажу, кому раньше принадлежало сие украшение, — тихо сказал дьяк.
Никита быстро рассчитался с коробейником и поднялся на палубу.
— Знаешь, я долго был в Испании и служил при дворе их величеств казначеем. Я видел этот убор на королеве. Потом, как я узнал позже, она подарила его своей внучке, которую, в свою очередь, похитил кто-то. Это история давняя и, наверное, уже забытая, Никита, но вещь ценна не только сама по себе, но и благодаря своей истории, — закончил он.
Обратный путь в Эстляндию прошел, как нельзя лучше. И море, и погода, как будто помня о нелегком прошлом плавании «Святого Петра», сторицей вознаградили путешественников благополучным возвращением.
* * *Карина в ночь перед приездом своего жениха видела очень красивый сон и с самого утра отправилась к своей любимой цыганке Заре.
Та сидела у костра и что-то готовила в закопченном котелке.
— Здравствуй, Зара, — тихо проговорила Карина, еле-еле сдерживая свое радостное состояние.
— А, это ты, красавица, знала я о твоем приходе. Ну что ж, проходи и садись, — сказала Зара. Чуть располневшая старая женщина с черными волосами и голубыми пронзительными глазами давно знала семью Паас. Она многим была обязана им, но и сама была верной помощницей и подругой этой семьи. Ее ценили все: и Милан, и его жена, и две дочери, которые просто души в ней не чаяли. Она многому научила Каролину из того, что сама умела делать. Гадание и заговор, на удивление Зары, легко давались этой упрямой девчонке.
