Падальщики - Наталья Николаевна Тимошенко
– Когда она появилась, со мной что-то случилось, – снова заговорила Алиса. – Мне показалось, что я очутилась в другом гроте, чуть не свалилась в пропасть.
– Это иллюзии, – идя вперед и не оборачиваясь, отозвался Леон. – Такое бывает при ее появлении. Я был в защитном круге, она не могла ни войти в него, ни вытащить меня из него. А на тебя повлияла. Скорее всего, даже не сознательно.
Алиса аккуратно подтянула манжету куртки, разглядывая следы от ногтей на своем запястье. Это не было иллюзией, совершенно точно. И хоть Леон явно не был расположен к разговорам, Алиса не могла не спросить главное.
– Леон!
Он остановился, но так и не обернулся к ней. Алиса догнала, заглянула в лицо.
– Что Стражница имела в виду, говоря, что ты что-то скрываешь от меня?
Он должен был оценить ее деликатность. Она не сказала «врешь», как Стражница, заменила на более приличное «скрываешь». Однако его это ничуть не смягчило.
– Тебя это не касается, – холодно ответил он, собираясь идти дальше. Алиса не отставала.
– А мне показалось, что как раз касается.
Как она теперь могла доверять ему, зная, что у него есть тайна, напрямую ее касающаяся? Если только, конечно, она еще не знает этой тайны. Не имела ли в виду Стражница тот факт, что Леон специально взял Алису на работу, чтобы использовать ее вместо Анжелы? Или что он все-таки имеет отношение к ограблению ее квартиры? Если так, то для нее это не станет новостью. Хоть и будет крайне неприятно.
Однако правда оказалась такой ошеломляющей, что на долю секунды Алисе захотелось вернуться в прошлое и никогда ни о чем Леона не расспрашивать.
Он сделал еще три шага, а потом остановился, повернулся к Алисе. На его лице больше не было раздражения или злости, только собранность.
– Я умираю, – спокойно сказал он, будто говорил о ком-то чужом, постороннем, а не о себе. – Едва ли доживу до весны. До лета уж точно нет. Тело человека не способно выдерживать такие перегрузки, постоянные контакты с тьмой. А я нагружал его слишком сильно. Поэтому еще месяц-два, и оно откажет. Стражница следит за мной. Не может заглянуть в голову, но прекрасно видит то, что происходит на террасе. Должно быть, решила, что между нами что-то есть. И считает, что я должен быть с тобой честен.
Желание вернуться в прошлое и ни о чем не спрашивать исчезло так же быстро, как и появилось. Алиса не из тех, кто прячет голову в песок. И как бы больно и страшно ни было, всегда предпочитала знать правду.
– Антон ничего не может сделать? – спросила она прямо.
– Нет. Даже тот, с кем я связан контрактом, ничего не может. Можно пришить игрушке оторванную голову, но, когда истрепался мех, сгнили нитки – ничего нельзя сделать. Проще выкинуть и купить новую.
Алиса несколько мгновений разглядывала его лицо в утренних сумерках, а потом шагнула ближе и коснулась губами губ. Хотела оставить легкий поцелуй, но Леон не позволил отстраниться. Скользнул ладонью ей на затылок, второй рукой обнял за талию, притягивая еще ближе. Целовал страстно, отчаянно, будто собирался умереть не через два месяца, а уже сегодня вечером. Затем почти грубо оттолкнул ее от себя, отступил назад.
– Я не хотел, чтобы ты меня жалела, поэтому не сказал.
– Я не жалею.
Алиса вдруг поняла, что просто-напросто не умеет жалеть. Есть в ней разные чувства, но жалости природа не заложила. Либо она растеряла ее там, еще в интернате. Она никогда не жалела себя, лишь считала, что не была достаточна хороша, чтобы мать не захотела променять ее на новую семью. Она не жалела больную Дианку. Смысл жалеть того, кто даже не понимает, в каком кошмаре живет и в какой кошмар превратил жизнь окружающих? Она и мать не жалела. Та сама решила взвалить на себя заботу о больном ребенке. Все это не мешало Алисе любить близких и помогать им, но жалеть их она не жалела.
Леон, если уж на то пошло, тоже знал, чем рискует, связываясь с силами, к которым лучше никогда не обращаться. Получил закономерный итог, что уж тут жалеть?
– Кто еще знает? – спросила Алиса.
– Антон. Остальные, возможно, догадываются. Влад так точно. Софи, наверное, тоже. Может быть, просто не знают, что осталось настолько мало времени. И я прошу тебя ни о чем им не говорить.
– Конечно, – кивнула Алиса. – Я буду молчать.
Леон наконец благодарно улыбнулся ей, а потом сказал уже совершенно обычным тоном:
– Идем. Честно говоря, у меня заканчиваются силы, и нам надо поторопиться, чтобы тебе не пришлось тащить меня на себе, как в прошлый раз.
– Дотащила же, – пробормотала Алиса, поправляя тяжелый рюкзак.
Глава 9
После неудачного спиритического сеанса Леону требовалось несколько дней отлежаться. Принимать помощь Алисы он наотрез отказался.
– Ты же понимаешь, теперь особенно хорошо понимаешь, чем тебе это грозит, – отмахивался он, когда она предлагала.
И Алиса действительно понимала. Может быть, она и не умрет так скоро, как он, все же контактирует с тьмой гораздо реже и не в таком объеме, но вот на несколько лет жизнь себе сократить запросто может. Алису это не пугало. Она вообще не имела привычки заглядывать в будущее, особенно такое далекое. Горизонт ее планирования обычно составлял полгода максимум. Кто знает, что случится завтра? Зачем об этом думать заранее? Тем не менее, Леон стоял на своем. Утверждал, что потратит время с пользой: продолжит изучать книги, имея теперь новые сведения. От помощи с книгами тоже отказался, заявив, что все они написаны на латыни, которую Алиса все равно не поймет.
Воспользовавшись выходными, Алиса решила съездить домой. Надо и Мирославе кулон наконец отдать, и мать с сестрами навестить, подкинуть им немного денег. Мать после той ссоры так и не позвонила, но Алиса решила не обижаться. Замоталась наверняка. Когда в доме больной ребенок и эмоционально неустойчивый подросток, трудно держать в уме чужие обиды. Влад уехал в город еще вчера, поскольку у него заболел отец, и Алиса, глядя на непогоду за окном, всерьез размышляла, не вызвать ли такси. Леон предлагал взять машину, но на монстре уехал Влад, а брать дорогущий седан она не рискнула, особенно в такой снегопад. Проще уж дойти до станции и сесть в электричку. Правда, велика вероятность заблудиться
