Империя Чугунного Неба - Лев Чернец
Туман висел над лесом, как грязная марля, пропитанная гарью. Перегруженный краулер пыхтел на старте, выпуская клубы пара в морозный воздух. Люди торопливо грузились, перебрасываясь короткими, отрывистыми фразами.
Поодаль от всеобщей суеты, стояла бледная женщина. Она прижимала к груди горящего ребенка. Девочка бредила, ее прерывистое дыхание хрипело, словно в легких застряли ржавые гвозди. Руби наблюдала, как женщина бессильно гладит влажный лоб дочери — этот жест напоминал ей что-то давно забытое. Ребёнок бредил.
— Весь горит, — шёпотом сказала одна из женщин, касаясь лба ребенка.
Марта склонилась над ребёнком, её пальцы разминали пучок сушёных трав.
— Шалфей и чабрец, — бормотала она, заваривая крутой отвар. — Снимет воспаление...
— Чушь! — Лоренц резко развернулся от осмотра краулера. — Нужны антибиотики, а не твои бабкины припарки!
— Так дай быстрей! — зашипела Марта.
Лоренц сжал кулаки.
— Я точно грузил ящик с медикаментами... — пробормотал он, окидывая взглядом мешки. — Наверно что-то высыпалось, когда толкали чертову машину!
Женщины переглянулись. В их глазах читалось одно: "Она не выдержит дороги".
Руби слушала из тени, её губы растянулись нервозной в ухмылке. Пальцы нервно перебирали рукоять кинжала.
— Мисс Картер! — Ян протиснулся к ней сквозь толпу. — Мы отправляемся через пять минут. Вы...
Она резко развернулась и исчезла между деревьев, даже не оглянувшись.
Ян застыл с открытым ртом.
— Не переживай, — раздался механический голос за его спиной.
— Если она решила уйти, то её не остановить. — Гефест стоял, скрестив руки, его жёлтые линзы мерцали в полутьме. — Она сможет о себе позаботиться.
Ян хотел что-то возразить, но в этот момент Лоренц рявкнул:
— По машинам!
Краулер дёрнулся, заскрипел, и колонна тронулась.
Они вышли к депо уже затемно.
Огромное, как спящая медведица, оно чернело на фоне заката — ржавые стены, провалившаяся крыша, рельсы в снегу. Внутри царила гробовая тишина, нарушаемая лишь скрипом расшатанных ветром дверей.
— Вот они! Два трансконтинентальных Мамонта. — пробормотал Лоренц, вглядываясь в полумрак.
Первый лежал на боку, словно подстреленный. Его котёл был разорван, будто что-то огромное вырвалось изнутри.
Второй стоял на рельсах, покрытый слоем инея и паутиной трещин на стёклах кабины.
— Этот ещё дышит, — постучал костяшками по броне Брант.
— Дышит — не значит побежит, — Марта скривила губы, окидывая локомотив скептическим взглядом. — Рельсы-то по колено в снегу. И куда вы на этом уроде собрались?
— Чиним! — не глядя на неё, бросил Лоренц и обернулся к остальным. — Он на отходах неделю проработает, если надо. А снег… — Старик пнул сапогом плотный наст. — Паровая машина — не нежная барышня. Она путь себе пробьёт. Первые метры —тяжело… потом разгонимся.
Лира первой вскарабкалась на тендер и стряхнула слой грязной наледи.
— Угля нет! — крикнула она, и её голос эхом разнёсся под сводами депо.
— Значит, таскать будем из депо, — отрезал Лоренц, уже срывая с петель дверь в угольный бункер. — Вон его, под гнилой кровлей, ещё на полтопки хватит.
Гефест нашел Улисса стоящим у задней стенки, его плащ колыхался на холодном ветру.
— Они близко, — сказал он, не оборачиваясь.
На западе, за лесом, небо окрашивалось в грязно-оранжевый отблеск.
Дым.
Не костра.
Не пожара.
— Сколько у нас времени? — спросил Гефест
— До рассвета, — ответил Улисс. — Если повезёт.
— Ты специально пошел сюда, чтобы привести Железноликих?
Улисс медленно повернулся к нему. В его глазах не было раскаяния, лишь ледяная уверенность безумия.
— Они получили сладкую приманку. Они идут за мной, Гефест. Я веду их прочь от города, в ловушку этих лесов. А потом... потом я …
— Ты обезумил! — голос Гефеста дрогнул, словно шестерни внутри него вдруг заклинило.
Улисс медленно покачал головой.
— Когда я создам машину я всё верну. Я вижу… обрывки. Тени. Возможности.
— Это просто догадки! — Гефест сжал кулаки так, что металл заскрипел.
— Нет! — Улисс поднял свою мертвенно черную руку. — Таково грядущее — шестерни уже повернулись
Улисс перешел на шепот.
Гефест молчал.
— Ты думаешь, я злодей? — Улисс вдруг улыбнулся. — Может быть.
Ветер завыл, забираясь под своды депо.
— Наконец-то я на что-то годен, да? — Улисс укутался в плащ, и его плечи затряслись от беззвучных рыданий.
Гефест смотрел на него.
Впервые он почувствовал нечто, похожее на жалость.
В бывшей каморке смотрителя развели огонь. Возле него больной, ребёнок метался в бреду. Лицо девочки было багровым, губы — потрескавшимися. Мать, худая и измождённая, пыталась прижимать её к груди, беззвучно шевеля губами в молитве.
Женщины сидели вокруг, перешёптываясь.
И тут дверь распахнулась с грохотом.
Руби ввалилась в депо, спотыкнувшись о порог. Ее рукава были изодраны, на предплечье зияла глубокая царапина — словно от когтей. Она тяжело дышала, оглядываясь через плечо, где в лесу трещали кусты.
— На, — бросила она матери флакон с таблетками.
Та подобрала его дрожащими пальцами, прочитала надпись — и ахнула.
— Антибиотики?! — Женщина упала на колени, прижимая флакон к груди. — Я... я молилась... — ее голос сорвался.
— Да! Чёрт тебя возьми! — Руби скривила губы. — Теперь заткнись и дай ей это.
Женщины ахнули, зашептали, потянулись к ней с благодарностями.
— Спасибо, доченька...
— Да прибудут с тобой...
— Отвалите! — Руби резко развернулась к выходу. — Я не для ваших слёз это сделала.
Но перед тем, как исчезнуть, она мельком взглянула на девочку.
Она не любила детей.
Но ещё больше не любила, когда они умирали.
Вороны стаей сорвались с деревьев, каркая неестественно тревожно.
Мужчины копошились вокруг локомотива, чиня последние неполадки. Лоренц, весь в саже, вылез из топки, отплёвываясь.
— Ещё час — и, может, поедем...
— У нас нет часа, — раздался резкий голос.
Все обернулись.
Руби.
Она стояла, скрестив руки, её глаза были холодны.
— Я возвращалась по нашим следам. Видела их.
— Железномордых? — Брант сжал топор.
— Их…— она сделала паузу, — И ещё кого-то. С красной лампочкой. Он близко, — она вытерла ладонь о бедро. — Деревья ломаются просто от его шагов... как спички.
— Это Хозяин — глухо сказал Улисс.
Все взгляды устремились к нему.
— Они выпустили
