Взрослые сказки - Наталья Изотова
— Ты же знаешь, я не рассказываю о статье, пока ее не напечатают, — ответил я.
— Ты же знаешь, я буду нема, как могила, — тем же тоном ответила жена, и это была чистая правда — вопреки женской природе она умела хранить тайны.
— Сказки, — пожал я плечами, прекрасно понимая, что большинство из того, что там произошло, я не расскажу никому и никогда. — Местный старожил, врач, рассказывал мне сказки.
— Например? — она все не унималась. — Расскажи хоть одну, у меня еще час до выхода.
Я замялся. Нет, не потому, что верил предупреждениям Дамиана не рассказывать никому вслух эти истории, а потому, что они действительно были странными. Но ведь только у меня были такие проблемы с кошмарами, жене-то ничего не грозит. К тому же, до этого я с готовностью делился с ней собранной информацией, интересуясь ее мнением, было бы странно делать из этого тайну сейчас.
— Хорошо.
И я рассказал, как мне показалось, самую безобидную для города сказку — о русалочке.
Жена слушала внимательно, ни разу не перебив, и, когда я, наконец, замолчал, задумчиво опустила взгляд в свою чашку, где на дне еще оставался кофе.
— Так значит, она может появиться из любой водной поверхности, даже из чашки? — совершенно неожиданно для меня поинтересовалась она.
— Нет, чашка очень мала, да и неужели ты веришь в эту чушь? Обычная страшилка.
— Я всего лишь спросила, — в голосе, которым была произнесена эта фраза, я вдруг уловил уязвленные нотки. — Но спасибо, что рассказал, а теперь мне пора собираться.
Она вернулась в комнату, откуда послышался звук открываемой дверцы шкафа.
— А я вернусь к работе… — пробормотал я и вдруг кое-что вспомнил. — Скажи, а Фабрис не звонил? Как там Марго с Люси?
Последовала долгая пауза, после чего жена, уже одетая и бледная, как полотно, медленно вышла в кухню.
— Звонил, — тихо ответила она. — Твой мобильный не работал, и он звонил сюда.
— Так как там Люси? — переспросил я.
— Она… она умерла. Марго сейчас в больнице, на успокоительных, этот удар подкосил ее психику, — я стоял, как громом пораженный, даже не зная, что сказать, но моего ответа, впрочем, никто и не ждал. — Фабрис спросил, где ты, я ответила, что уехал по работе, и я не знаю, куда. Сказала, ты перезвонишь, когда вернешься, но он наоборот просил больше не звонить ему. Никогда.
Она стояла, опустив голову, пока я все еще осознавал смысл сказанного. Одна фраза резанула слух больше других.
— Ты… сказала, что не знаешь, где я? — переспросил я.
— А разве это не было правдой? — после пары лет семейной жизни учишься определять истинный смысл всей речи, выраженный, порой одним совершенно невинным предложением. И я указал именно на то, что задело ее. — Ты в сотый раз рванул из дома почти на неделю, чтобы по возвращении запереться у себя в кабинете…
— Но так же было всегда.
— Всегда, но это не значит, что это меня хоть когда-то устраивало. Твоя жизнь — не в этом доме и не рядом со мной. Она где-то… — она неопределенно взмахнула рукой, — где-то там, в твоих рабочих поездках!
Мне нечего было возразить. Она ушла, мягко закрыв за собой входную дверь — время бурных ссор миновало нас пока что — а мне ничего не оставалось, как отправиться вновь к клавиатуре. Она была права, я всегда стремился домой, скучал… как только понимал, что набрал достаточно материала, работа захватывала меня с головой. И ее фраза странным образом опровергала то, что я говорил про свое возвращение Рите, причем почти теми же словами. "Скорее всего, это просто обида за вчерашнее. Она ведь скучала, а пришлось вновь засыпать одной". И все же тяжелое чувство от размолвки с женой и потери хорошего друга оставалось, поэтому я, как смог, попытался его заглушить — работой.
Я писал теперь не только сами сказки, но то, в какой атмосфере мне пришлось их слушать. Описание деревни заняло много времени; в основном, не притрагиваясь к клавиатуре, я раздумывал над тем, как лучше ее изобразить, передать ощущение не запустения, а тайного, невидимого, но неизменного уже который век течения жизни. Ближе к вечеру, когда пришлось зажечь настольную лампу, мой слух стал улавливать тихие звуки и шорохи в остальной квартире. Вначале, привыкший к деревенскому дому, я не придавал им значения, но потом вспомнил, что я уже вернулся домой, и в городе их быть не должно. Разумное объяснение могло быть только одно — к нам забрались воры. И, хотя где-то в глубине души я понимал, что правда далека от того, что готов принять разум, я осторожно выглянул из кабинета.
Квартира была безлюдна, но не пуста. Я понял это сразу, по тому холодку, что пробежал по спине: они были здесь. Они все, о ком рассказывал мне Дамиан, ожидая лишь удобного момента, чтобы появиться — как Мара ждала дождь. Там, в деревне, Рита оберегала меня от них, отгоняла каким-то образом, хотя я всегда подозревал, что рядом с ней я просто не думаю о кошмарах, и со временем, с привычкой, эта ее способность исчезла бы. Но тут ее не было, а страхов стало больше, и я должен был справиться с ними сам. Я заперся в кабинете, отошел от двери к столу, почему-то не включая верхний свет. Дамиан предупреждал, что каждому человеку предназначена лишь одна, его сказка, а сам рассказал мне их целый букет. Неожиданно мои мысли вернулись к Люси и Марго, и я увидел все случившееся совсем иначе: Эстер рассказала ей свою сказку и девочка не справилась с ней, а мать… успела ли и она ее услышать или сошла с ума от того, что случилось с ее дочерью? И почему Фабрис так ополчился на меня? Или просто предвидел, что я буду задавать вопросы, такие болезненные для него сейчас, и поэтому ограничил общение? Да, я бы многое отдал, чтобы узнать факты смерти Люси, чтобы выяснить причину помешательства Марго… но я не стану этого делать, потому что отлично понимаю — это уже не статья, это нужно лично мне, чтобы разобраться, осознать свои страхи. Одно дело — странные люди в захолустной деревне, свято верящие во всяких духов, другое — жители большого города. "Ты тоже житель большого города", — напомнил я себе, прислушиваясь к тому, что происходило за дверью. Щелчок, еще один — это провернулся в замке ключ, жена вернулась с работы. Беспокойство за нее вынудило меня покинуть свое "убежище" и выйти встречать.
— Чего в
