Волшебный дневник - Ахерн Сесилия
На часах было половина двенадцатого. Я надела теплый тренировочный костюм, тапочки и постаралась двигаться по комнате очень тихо, хотя половицы все равно скрипели у меня под ногами. При каждом скрипе я замирала на месте в ожидании, что проснется спящий великан. Отодвинув кресло от двери, я неслышно приоткрыла ее. Было бы здорово спуститься вниз и распахнуть входную дверь, не потревожив хозяйку дома. Розалин кашлянула, и я застыла на пороге, а потом, постояв немного, опять закрыла свою дверь. Прежде я ни разу не слышала, как она кашляет, и приняла это в качестве предупреждения.
Тогда я залезла в постель, чтобы не скрипеть половицами, и подползла к окну. Матрас был старый, пружинный и совсем не бесшумный, но, во всяком случае, эти звуки были законными, так как никто не запрещал мне ворочаться в постели. Достав из прикроватной тумбочки фонарик, я пошире открыла окно. Теперь я могла без проблем пролезть в него. Моя спальня находилась прямо над парадным крыльцом. Правда, крыша оказалась заостренной, но если очень сосредоточиться, то вполне возможно спрыгнуть на нее. А потом относительно легко перебраться на перила — и на землю. Это уж совсем легко.
Вдруг открылась дверь спальни Розалин и Артура, и по коридору кто-то быстро зашагал. Пришлось нырнуть обратно в постель и укрыться с головой, чтобы спрятать тренировочный костюм и фонарик. Когда открылась моя дверь, я зажмурилась. Окно было поднято, и мое натренированное ухо различало громкий шум, так что я не сомневалась: мои намерения не остались неразгаданными.
У меня оглушительно застучало сердце, когда человек вошел в мою спальню. Заскрипели половицы, одна за другой, пока человек приближался ко мне. Это была Розалин. Я узнала ее по тому, как она задерживала дыхание, по ее запаху. Половицы перестали скрипеть, значит, она остановилась. Наблюдает. Наблюдает за мной.
Изо всех сил я старалась не открывать глаза. Попыталась ослабить веки и не очень двигать глазами. Дышала я тоже как обычно, разве что немного громче обычного, якобы глубоко сплю. Потом я почувствовала, как она наклонилась надо мной, и чуть не подпрыгнула, желая дать ей отпор, и тут поняла, что она, закрывая окно, нагнулась, так как иначе ей было не достать до него. У меня появилась мысль открыть глаза, поймать ее на месте «преступления» и устроить тарарам. Меня остановило лишь то, что я ничего от этого не выигрывала.
— Розалин, — услышала я шепот. Артур остался возле двери. — Что ты делаешь?
— Хочу убедиться, что с ней все в порядке.
— А что может быть не в порядке? Она уже не ребенок. Лучше пойдем спать.
Я почувствовала ее руку на моей щеке, потом она убрала волосы с моего лица и завела прядь за ухо, как это обычно делала мама. Мне оставалось только ждать, когда она поднимет одеяло и обнаружит не совсем то одеяние, в котором я должна была быть, но вместо этого я услышала дыхание Розалин на моей щеке, ощутила нежное прикосновение ее губ к моему лбу, и потом она ушла. Дверь закрылась.
Она уже не ребенок.
Розалин ушла, и я, дождавшись, когда захрапит Артур, слезла с кровати, открыла окно и, не размышляя, выбралась наружу, после чего легко спрыгнула на крыльцо. Лишь после того как я очутилась на траве и посмотрела наверх, на дом, на мою спальню, на закрытое окно, я поняла предупреждение самой себе насчет того, что окно закрывать не надо.
С зажженным фонариком я направилась в сторону замка, то есть на звуки голосов. Видимость была отвратительной, всего на пару шагов, а дальше все погружено в ночную тьму. Казалось, деревья таили в себе гораздо больше тайн, нежели я думала днем, и ночные шорохи, которыми они переговаривались между собой, побуждали меня верить в то, что им есть, о чем рассказать. Приближаясь к замку, я все отчетливее слышала голоса, вдыхала дым, слышала музыку, звяканье бокалов или бутылок. Мне был виден свет, лившийся из открытой двери и из комнаты с неповрежденными окнами справа. В остальных комнатах царила мгла. Выключив фонарик, я отправилась вокруг замка, миновала две комнаты, из которых открывался великолепный вид на озеро и на несколько сотен ступенек к нему. Потом подошла к комнате, где уже была прежде, остановилась и прислушалась.
Исходящий от ночных звезд свет желтыми пятнами ложился на старую стену. Звезд было много, и я, в полной уверенности, что в комнате никого нет, заглянула внутрь, хотя люди, которых я видела в другом окне, производили весьма сильное впечатление. Мне казалось, что только я наблюдаю за ними, но тут послышался чмокающий звук поцелуя. И почти сразу раздался крик.
Началась беготня, было много громких голосов, одни пытались утихомирить других, поднялся шум от падающих банок и бутылок. Со всех сторон доносился шепот. Потом чья-то рука коснулась моих волос, меня схватили за шиворот и буквально потащили куда-то.
— Эй, отпустите, — брыкалась я. — Уберите свои поганые руки.
Я била по рукам, обхватившим мою талию — несомненно, мужским рукам, — когда меня почти оторвали от земли и то ли понесли, то ли потащили дальше. Мысленно я поблагодарила Розалин за ее богатую углеводами диету и за несколько лишних фунтов, которые я набрала в ее доме, ведь иначе похититель легко вскинул бы меня на плечо. Оказавшись внутри, он посадил меня на землю и, оставаясь у меня за спиной, не спешил убрать руку. Пару раз я попыталась обернуться и все-таки добилась того, что увидела уродину со щетиной на подбородке. Шесть человек смотрели на меня во все глаза. Одни сидели на лестнице, другие — на ящиках, стоявших на полу. Мне очень хотелось наорать на них, чтобы они убирались из моего дома.
— Она следила за нами, — проговорил один из кричавших, который встал в дверном проеме и дышал так, словно еще немного — и он потеряет сознание.
— Я не следила, — сказала я, глядя то в одну, то в другую сторону. — Наглая ложь.
— Она американка? — спросил один из парней.
— Я не американка.
— А говоришь как американка, — заявил другой парень.
— Ханна Монтана![53]
Все засмеялись.
— Я из Дублина.
— Ну конечно!
— Из Дублина.
— До Дублина тебе как до неба.
— Я приехала сюда на лето.
— На каникулы, — произнес кто-то, и все опять засмеялись.
Еще один парень появился в дверях. Некоторое время он прислушивался к тому, как я пытаюсь защитить себя не своим, визгливым голосом, который была не в силах контролировать. Я сама не понимала, как потеряла самообладание в окружении местных бандитов.
— Гарри, отпусти ее, — в конце концов произнес парень, который пришел последним.
Щетинистого подбородка Гарри как не бывало. Определить главного в шайке не составило труда.
Как только мне вернули свободу, я быстро взяла себя в руки:
— Может быть, вы хотите задать мне еще вопросы? Например, вы, сэр в морском кителе и «док-мартинсах», не хотите ли задать мне вопрос о временах особой славы «Ганз эн Роузез»?[54]
Кто-то хихикнул и, получив удар локтем, закричал от боли. Гарри-Щетинистый-Подбородок все еще стоял сзади и пребольно пихнул меня в спину.
— Я услышала вас, когда лежала в своей комнате. Уже была в постели.
Мне было ясно, что вид у меня как у самой жуткой приставалы на всем свете, как у ребенка, прервавшего званый обед взрослых.
— Ты живешь поблизости?
— Она врет.
— Ну да, а как ты думаешь, где я живу? Или я прилетела из Лос-Анджелеса на полночную прогулку?
— Ты живешь в доме у ворот?
— В королевском доме у ворот, — вмешался кто-то еще, и все захохотали.
Что ж, мой дом и впрямь далек от Букингемского дворца, однако он намного лучше множества ветхих домов-сараев, мимо которых мы проезжали. Я переводила взгляд с одного лица на другое, пытаясь обдумать свои ответы. Неужели я сглуплю, если правдиво отвечу, у кого живу?
— О нет, я живу в коровнике и сплю со свиньями, как вы сами, — отрезала я. — Не понимаю, в чем вы усмотрели проблему. Не похоже, что он тоже отсюда.
