Татьяна Форш - Призрачный бал
– Глупый ты, Захар. Неужели на ней свет клином сошелся?
– Ты меня не слушала? – Захар удивился. Неужели девица ничего не поняла. Он перед ней душу вывернул, а она все свое гнет.
– В том-то и дело, что слушала. Ты взрослый мужик, сидишь и хнычешь передо мной, как дитя сопливое. Ей-богу, даже противно стало. Мы, бабы, любим, чтобы с нами посмелее были, а не ходили кругами. Нравится тебе твоя Варвара, так бери. А то ведь, знаешь, проворнее молодчики найдутся.
– Ничего ты не поняла. Да и куда тебе.
Захар поднялся, бросил на стол медяки и понял, что ему ни за что не добраться до поместья самостоятельно. Ноги не держали, голова стала чугунной. Девица тоже поняла это и позвала двоих парней, которые подхватили Захарку под руки и вывели на воздух. Усадили на лавку. Деваха примостилась рядом.
– Тебя хоть как звать-то? – Захар вдруг понял, что до сих пор не спросил об этом.
– Настасья, – ничуть не обиделась она. – Это харчевня моего отца, он сам за стойкой работает. Вот и я помогаю, чем могу.
– Спасибо тебе, Настасья.
– За что это?
– За разговор. Мне вроде как легче стало. – Захар пошарил в кармане, но понял, что там пусто. Посмотрел на девушку растерянно, не зная, что сказать.
– Ты точно дурень, раз решил, что я ради твоих грошей целый вечер потеряла.
– А ради чего тогда?
– Может, ты мне и правда понравился?
Захар заелозил на лавке. Он не знал, как реагировать. За него все решила Настасья. Она проворно придвинулась к нему, обвила его шею тонкими руками и поцеловала в губы. Захаровы ручищи сами обхватили девичью талию. Девчонка закусила губу и, выгнув спину, тихонько застонала…
Утром у Захара раскалывалась голова. Он не сразу понял, где находится. Потолок чужой, и стены не те, что в его коморке в усадьбе. Приподнявшись на локтях, он едва сдержал тошноту и осмотрелся. Помещение небольшое и какое-то казенное. Но вокруг чисто и пахнет приятно, будто цветами луговыми.
Скрипнула, отворяясь, дверь, и в комнату вошла рыжая девушка. В первое мгновение у Захара часто забилось сердце, он вдруг подумал, что это Варвара. Но потом рассмотрел лицо и вспомнил вчерашнюю официантку.
– Проснулся? Я тебе завтрак принесла. – Она поставила на стол поднос.
От запахов еды замутило.
Захар судорожно искал подходящие к ситуации слова. Ему хотелось скорее уйти, но в похмельной голове не было ни одной дельной мысли.
– Не трудись, верзила, – улыбнулась девушка, которую, кажется, звали Настасьей, – отлежишься часок и свободен.
Захар вдруг подумал – вот оно счастье. Не те муки, которые ему достаются от Варвары. Остаться бы здесь навсегда. Настасья нарожает ему детей, и будут они вместе жизнь коротать. Только эта простая мечта рассыпалась пылью. Захар знал, что, кроме Вари, ему никто не нужен. А Настасья поняла его и отпустила.
В поместье Захар возвращался с тяжелым сердцем. Он не знал, что станет говорить Варе, как сможет смотреть ей в глаза.
Дом встретил его непривычной тишиной. Захар порадовался, что никто не вышел ему навстречу, и, точно вор, пробрался на конюшню. Конюх Тихон лежал в куче сена, прикрыв рябое лицо шапкой, и напевал какую-то похабную частушку. Захар легонько пнул его сапогом, отчего тот вскочил как ошпаренный и вытянулся во фрунт.
– Тьфу ты, окаянный! – увидев перед собой Захара, сплюнул Тихон. – Напугал до чертей. Чего подкрадываешься?
– Тихон, а чего у нас такая тишина? Не помер ли кто опять?
– Типун тебе на язык, Захарка! Большой, а без гармошки! – Конюх хлопнул себя по бедрам, осмотрелся воровато по сторонам и, сбавив тон, добавил, – никто не помер, а вот граф, кажись, того, умом тронулся.
– Опять ты, Тихон, самогонки с утра налакался? – разулыбался Захар. – Ну-ка дыхни!
– Да вот те крест! – конюх вынул из-за пазухи нательный крестик и поцеловал его. – Сам не видел, брехать не стану, а слух идет, мол, вчера граф орал дурниной и по дому носился. В кухне у Петровны все перевернул. Потом затих и велел доктора ему привести. С тех пор из кабинету сваво носу не кажет. Вот и подумай сам, чего он такое творил. Как есть, разумом помутился!
– А Варвара где?
Захар чувствовал, как внутри нарастает беспокойство.
– Какая еще Варвара? Горничная, небось? Так я с ними не якшаюсь. Это ты у Петровны спроси, она с ними чаевничает.
– Да нет же, Тихон, она… Эх, да ну тебя!
Захар махнул рукой и бросился прочь из конюшни. Он проклинал себя за то, что вчера оставил Варю с графом. Зачем только послушал ее? Почему не остался в доме? Если с ней что случилось, он себе не простит.
У кабинета графа Захар слегка замешкался, но потом взял себя в руки и постучал.
– Дмитрий Алексеич, это я, Захар.
В ответ – тишина. Захар немного подождал и постучал еще раз. Ему никто не ответил.
На кухне Алевтина Петровна колдовала над пирогами, ловко вылепливая их толстыми пальцами. Увидев Захара, женщина улыбнулась и кивнула на табурет.
– Здравствуй, Захар Иваныч. Чайку?
– Некогда мне, Алевтина Петровна, чаи распивать. Скажите, где Варвара?
– Знамо дело где. Ушла. – Кухарка улыбалась, но Захар видел, что дается ей это с трудом. Точно скрывает что-то. – Еще вчера и ушла.
– А почему… – Захар едва не спросил, почему она не дождалась его, но вовремя осекся. – Почему я не могу до хозяина докричаться?
– Спит, наверное, – пожала плечами кухарка, – ему доктор какого-то лекарства выдал, вот он и отдыхает теперь.
– Какой еще доктор?
– Обыкновенный, в очках. – Женщина взяла поднос с пирожками и отвернулась к печи. – Захворал наш граф, вот доктора и позвали.
Значит, Варя ушла. Сбежала!
Всё, хватит с него! Сколько можно унижаться и ждать ее милости? Пусть живет, как пожелает, раз такая гордая. А он, Захар, найдет себе невесту посговорчивее. Не будет больше бегать за строптивой Варварой. Всему конец приходит, вот и он больше терпеть не может. Как-нибудь переживет. Не всю жизнь ему страдать, пройдет когда-то эта любовь бестолковая. Сегодня же вернется к Настасье и скажет… А что он ей скажет? Да ничего не нужно говорить! Она девка умная, сама все поймет. И детей ему родит троих. Нет – пятерых. Захар дом сладит, хозяйство появится. Проживут как-нибудь.
Только вот не хотелось ему как-нибудь. Сердце с разумом спорило, а поделать ничего не могло. Только и оставалось, что кровавыми слезами обливаться.
До самого вечера Захар прошатался без дела. Маета никак не отпускала. Уже почти сорвался в харчевню к Настасье, да тут прибежал Митяй, раскрасневшийся, запыхавшийся. Выговорить никак не может, заикается.
– Там это, Захар, хозяин тебя видеть хочет. Велел срочно к нему бежать.
– А ты чего задыхаешься-то?
– Так он сказал – шкуру спустит, если сейчас же не явишься.
Дверь в кабинет графа была приоткрыта. Захар шагнул в привычный полумрак. Граф сидел в кресле, там, куда не доставал свет от одинокой горящей свечи.
– Дмитрий Алексеич, я приходил к тебе сегодня, только ты не отозвался.
– Садись, Захар, – голос у графа был заторможенный, все еще действовало лекарство, – я в этом доме только тебе и могу доверять. Недавно ты со мной, но преданность свою успел доказать.
Захар не понимал, к чему клонит граф, и слушал внимательно, радуясь, что в помещении темно, иначе пылающие щеки выдали бы в нем волнение. Он все ждал, что граф отчитает его за то, что исчез на всю ночь, не предупредив.
– Поезжай прямо сейчас в деревню и привези мне ворожейку, что Марию Федоровну лечила.
