Подарок - Ахерн Сесилия
— Простыни тоже в гладильном прессе. А деоралит в аптечке в кладовке.
— Что?
— Деоралит. Люси любит смородиновый. О боже! — Она вскочила и, опять зажав себе рот, заторопилась по коридору к их с Лу комнатам.
Лу остался в ванной с Люси. Глаза девочки были закрыты, она сидела, прислонившись спиной к ванне. Потом подняла на него заспанные глаза. Он попятился прочь из ванной и принялся снимать с кровати запачканные простыни. В соседней комнате заплакал Пуд. Лу вздохнул, наконец-то поставил на пол портфель, снял пальто и пиджак и бросил их в палатку Доры. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил галстук и закатал рукава.
Лу пристально вглядывался в свой стакан «Джека Дэниела» со льдом, не обращая внимания на бармена, который, перегнувшись через стойку, что-то яростно кричал ему в самое ухо.
— Вы меня слышите? — рявкнул бармен.
— Да, да… все равно… — Язык у Лу заплетался, речь его напоминала неровный шаг пятилетнего малыша, у которого развязались шнурки на ботинках. Он никак не мог припомнить, что такое он натворил. Он помахал рукой, словно отгонял муху.
— Нет, не все равно, дружище! Оставь ее в покое, ясно? Ей твои россказни надоели, не желает она тебя слушать, ты ей неинтересен! Понял?
— Ладно, ладно, — забормотал Лу, тут только вспомнив вульгарную блондинку, не обращавшую на него внимания. Да он с радостью оставит ее в покое, все равно из нее слова не вытянешь, да и журналистка, которую он выбрал в собеседницы до нее, тоже, кажется, не заинтересовалась потрясающей историей из его жизни. Он опустил глаза в стакан с виски. Такое невероятное событие только что произошло, а никому и дела нет! Неужели мир с ума стронулся? Неужели все так привыкли к новым изобретениям и научным открытиям, что даже рассказ о клонированном человеке не способен никого поразить? Нет, молодых завсегдатаев этого модного бара, кажется, больше интересуют коктейли, а девушкам лишь бы повертеться в коротких юбочках в середине декабря, посверкивая загорелыми коленками, потряхивая осветленной гривой, покрасоваться, похвастать дизайнерскими сумочками, висящими на их смуглых руках, словно причудливые подвески на канделябрах; сумочками, каждая из которых выглядит диковинкой, такой же нелепой и неуместной, как кокосовый орех на Северном полюсе. Вот что их занимает, а вовсе не великие события, происходящие у них на глазах. Человека клонировали! Вечером по городу расхаживают два Лу Сафферна. Пребывание человека одновременно в двух местах стало явью. Он тихонько фыркнул и весело потряс головой, радуясь случившемуся. Он единственный, кому известны теперь широчайшие возможности человека и тайны мироздания, а узнать это все от него никто не стремится.
Он почувствовал на себе пристальный взгляд бармена и прекратил свое одинокое фырканье, сосредоточившись вместо этого на льдинках в стакане. Он стал следить за их перемещениями и как они вертятся, стараясь улечься поудобнее. От напряженного внимания у него стали слипаться глаза. Бармен в конце концов предоставил его странным его развлечениям и занялся другими клиентами, толпившимися в зале. Вокруг одинокого Лу шумел народ, люди общались, затевая вечерний флирт, вечерние ссоры и споры, за столиками кучковались девушки, они потупляли глазки, когда на них останавливались взгляды парней, а те зыркали по сторонам в беспокойном поиске. На столиках громоздились батареи бутылок и прикрытых подставками пивных кружек. Пустые места за столиками говорили о том, что те, кто заказывал напитки, вышли покурить и завести знакомства в курилке.
Лу огляделся, желая привлечь чье-нибудь внимание. Поначалу он старался, чтобы его конфидент, человек, которому он вновь попытался бы рассказать свою историю, выглядел поприличнее, но потом он решил, что подойдет любой. Уж наверно найдется тот, кого заинтересует произошедшее чудо.
Но единственный, с кем он встретился глазами, был опять-таки бармен.
— Плесни-ка мне еще порцию, — невнятно пробурчал Лу, когда бармен приблизился. — Чистого виски со льдом.
— Я ведь только что плеснул, — отвечал бармен, которого ситуация начинала веселить, — а вы до виски даже не дотронулись.
— Да? — Лу прикрыл один глаз, чтобы сфокусировать зрение.
— Да. Какой смысл заказывать две порции одновременно?
Замечание это вызвало у Лу неудержимый приступ хохота; он охрип, наглотавшись на улице холодного декабрьского воздуха, который скользнул под полы его распахнутого пальто с единственным желанием согреться — так шмыгает через порог напуганная фейерверком кошка.
— Я не понял, в чем тут соль, — улыбнулся бармен.
Возле стойки теперь стало потише, ему не приходилось беспрестанно наливать и разносить спиртное, и он мог уделить время и этому пьянчуге.
— Вот! А им наплевать! — вдруг опять вскипел Лу; он презрительно махнул рукой в сторону толпившихся возле стойки посетителей. — Все их интересы — это секс на пляже, долговременные проценты по закладным и Сен-Тропе! Я слушал их разговоры — других тем у них нет!
Бармен засмеялся.
— Не так громко, пожалуйста. Так на что им наплевать-то?
Лу сразу посерьезнел и устремил на бармена строгий взгляд:
— На клонирование!
Бармен навострил уши, в глазах его зажегся огонек интереса: в кои-то веки пришлось услышать нечто оригинальное, непохожее на обычный пьяный плач.
— Клонирование? Так вот чем, оказывается, вы интересуетесь!
— Интересуюсь? Не то слово! — Лу снисходительно усмехнулся и подмигнул бармену. Потом отхлебнул еще виски и приготовился к исповеди. — Возможно, вам трудно будет в это поверить, но меня… — Он глубоко вздохнул. — Меня клонировали. Один тип дал мне лекарство, и я его принял. — Он икнул. — Наверное, вам это покажется невероятным, но это произошло на самом деле. Видел собственными глазами. — Он показал рукой на глаз, но не рассчитал расстояния и ткнул в него пальцем. После того как боль утихла, а слезы были вытерты, он продолжил нести свою околесицу: — Меня теперь двое. — Он поднял вверх сначала четыре пальца, затем три и наконец остановился на двух.
— Неужели? — протянул бармен; взяв в руки литровую кружку, он нацедил туда «Гиннеса». — А где же второй из вас? Готов поспорить, что он-то трезв, как стеклышко.
Лу засмеялся, по-прежнему хрипло.
— Он дома с моей женой, — проговорил он сквозь смех. — И моими детьми. А я вот здесь. Вот с ней. — Он ткнул большим пальцем влево от себя.
— С кем?
Лу повернул голову и чуть не опрокинул свой табурет.
— О, она… да куда же это она подевалась? — Он опять повернулся к бармену: — Наверно, в туалет пошла. Шикарная баба, и мы так хорошо с ней поболтали. Она журналистка, собирается про это писать. Но не в том суть… А в том, что я здесь веселюсь, а он… — Он опять рассмеялся. — Он сейчас у меня, с моей женой и детьми. А завтра, как только я протру глаза, я обязательно приму еще таблеточку — это не наркотик, нет, это лекарство на основе трав, от головы помогает. — Он с суровым видом показал на свою голову. — И я буду дрыхнуть в постели, а он пусть корячится на работе. Ха! Чего только я теперь не сделаю! Например… — Он тяжело задумался, но так ничего и не придумал. — Например… Ну, чего угодно сделаю! Объезжу хоть весь мир! Это ведь чудо, настоящее чудо! Вы хоть знаете, черт возьми, когда я в последний раз брал выходной?
— Когда же?
Лу мучительно вспоминал.
— На прошлое Рождество, вот когда! Без звонков, без компьютера. На Рождество!
Бармен с сомнением покачал головой.
— Так что же, в этом году вы и отпуска не брали?
— Недельный. С детьми. — Он поморщился. — Повсюду этот проклятый песок. В аппаратуру забивается. В телефон — в этот вот. — Он пошарил в кармане, вытащил «Блэкбери» и грохнул им по барной стойке.
— Осторожно.
— Вот он. Всегда со мной. С песком внутри, а работает! Общенациональный наркотик.
Ощупывая аппарат, он случайно нажал какие-то кнопки, и экран засветился. С экрана улыбались ему Рут и дети. Пуд с его беззубой улыбкой. Большие карие глаза Люси, выглядывающие из-под челки, Рут, обнимающая детей. Сплачивающая воедино все их семейство. Несколько секунд он разглядывал изображение и улыбался. Потом свет погас, картинка померкла, ушла в черноту, и на него теперь глядела машина.
