Первым делом (СИ) - Тамбовский Сергей

— Это очень похвально с твоей стороны, — заметил он мне, выслушав всё, что я заготовил, — но какой в этом твой интерес?

Ну логичный вопрос, особенно для поляка, но у меня и на это была домашняя заготовка.

— Пан офицер, — задушевным тоном начал я, — свихнуться же можно вот так, целый день ничего не делая. А тут и мне занятие, а лагерю польза, да и глядишь, дополнительным питанием меня с помощниками обеспечите.

— А тебе и помощники нужны? — поморщился Ковальский.

— А как же, пан Ковальский, — быстро ответил я, — дело серьёзное, ответственное, без двух помощников тут никак.

— Мне нужно согласовать это, — выдал наконец итог своим размышлениям комендант.

И ушёл согласовывать до самого вечера. А вечером он вызвал меня в штабной барак, он же бывший дом культуры пионерлагеря, и объявил, что все обговорено, завтра утром можно приступать к ремонту трансформатора и электрических линий.

— Есть приступать, пан комендант, — обозначил я отдание чести к рваной шапке, — только нам ведь инструменты какие-нибудь понадобятся, кусачки, отвертки, вольтметр. И запчасти, наверняка там что-нибудь сгорело.

— Всё завтра, — устало ответил Ковальский отпустил меня мановением пальца.

Завтра, значит завтра, спорить не стал… а завтра утром вот что случилось — на территорию лагеря взял и заехал бронетранспортёр Ганомаг-251… ну да, тот самый из хроник начала Великой отечественной… и из него вылезли трое польских офицеров плюс механик-водитель, весь в кожаных одеждах и кожаном же шлеме.

— Вот это да, — присвистнул Толик, — классная машина, у нас таких нету.

— У поляков тоже, — заметил я, — это им немцы продали. Ну или в аренду сдали.

— Интересно, впереди колёса, сзади гусеницы, — подал голос майор, — и не автомобиль, и не танк получается, а что-то среднее.

— На самом деле не ахти какая удачная придумка, — ответил я, — передние колёса если продырявятся, а в бою это вполне вероятно, то больше оно никуда не поедет. Но для усиления пехоты или ускоренной перевозки живой силы или ещё чего в боевых условиях самое оно.

Старший офицер из новоприбывших тут же прошёл с Ковальским в штабной барак, а через пять минут оттуда прибежал охранник, сказавший на ломаном русском:

— Панин и Сокольников — за мной живо!

И тут же выяснилось, что вся эта красота прибыла конкретно за нами двоими — нам связали руки за спиной и затолкали в кузов Ганомага, сказать же вообще ничего не сказали, я по обрывкам фраз, кои сумел перевести с польского, понял только, что повезут нас в какой-то высокий штаб. С майором мы даже попрощаться не успели.

Сразу, как только мы тронулись, этот старший офицер, оказавшийся целым полковником, подсел к нам и предложил закурить.

— У нас же руки связаны, — напомнил ему я, — как же мы курить-то будем?

— А и верно, — согласился полковник, — ну тогда я покурю один. Знаете, зачем мы вас выдернули из лагеря?

— Никак нет, пан полковник, — ответил Толик, — даже не догадываемся.

— Нас заинтересовал ваш аппарат, как его…

— Автожир, — подсказал я.

— Правильно, автожир, мы обнаружили его на поле недалеко от того места, где поймали вас. Люди, отвечающие за авиацию в нашем генштабе, хотят, чтобы вы рассказали и показали, всё, что знаете по этой теме.

— Но мы же не разработчики, пан офицер, — осторожно начал я, — технических деталей мы знаем, можем разве что показать и научить летать на этих автожирах.

— Я думаю, что для начала этого будет достаточно, — пыхнул папироской полковник и завершил на это наш разговор.

Точнее хотел завершить, потому что в этот момент чёрт меня дёрнул поговорить о технике.

— Пан полковник, — продолжил я, — а откуда у вас этот бронетранспортёр, если не секрет? Польская промышленность, насколько мне известно, таких аппаратов сейчас не делает.

— Секрет, конечно, — откликнулся тот, — но так и быть, намекну — у нас есть очень хорошие друзья на западе, которые делают кое-что для укрепления нашей обороноспособности. Нравится машина? — зачем-то спросил он у меня.

— Ну ещё бы, — довольно искренне ответил я, — мощная, проходимость повышенная, бронёй обеспечена, вот только…

— Что только? — поймал наживку полковник.

— Передние колёса здесь явно лишние, я бы, если бы разрабатывал такую технику, поставил бы гусеницы на всю длину. Это раз. Потом, броня тонковата, от пуль, конечно, она защитит, но уже от противотанкового ружья вряд ли. Ну и наконец — башни не хватает, то что сейчас тут стоит, слишком неповоротливо.

— С тобой интересно разговаривать, — прищурился полковник. — Продолжим, когда приедем на место.

Но на место, определённое паном полковником, нам прибыть так и не было суждено — господь бог распорядился несколько по-иному. Примерно через полчаса нашего движения по трассе вдруг раздался истошный вопль одного из офицеров, который сидел на месте стрелка, он заорал «Поветше поправе!», что я перевёл приблизительно, как воздушная атака справа по борту.

Поляки засуетились, полковник начал орать в спину водителю что-то, что я совсем не понял, но видимо приказывал сворачивать в лес — водитель и повернул туда руль, но доехать до лесных насаждений мы не успели, раздался очень сильный и очень близкий взрыв, после чего меня кинуло на борт Ганомага, и я потерял сознание.

Очнулся я от того, что меня хлопали по щекам — это оказался Толик.

— Очухался? — спросил он у меня. — Давай подымайся, ноги надо делать.

— А что случилось-то? — пробормотал я.

— Наш ишачок бомбу в нас запулил, вот что. Поляки все в негодность пришли, включая водителя… ну не все, двоим я помог.

И Толя продемонстрировал красивый пистолет с перламутровой рукояткой.

— Трофейный, у полковника отобрал. Ну вставай, валить надо отсюда.

— Стой, — остановил я его, — Ганомаг-то бросим что ли?

— А ты с ним управишься? — с сомнением спросил Толик.

— С тракторами управлялся, тут не труднее, думаю…

— Ну тогда давай поляков вытащим для начала, зачем лишний груз возить… и форму у них надо бы снять, переоденемся.

— Всё равно по-польски ни ты, ни я говорить не можем, наш маскарад живо разоблачат, — возразил я ему, помогая вытаскивать трупы.

— У меня немецкий неплохой, — заметил Толик, — в нашей коммуналке семья поволжских немцев жила, вот и научился.

— Уговорил, — ответил я, в темпе переодеваясь в кожаные одежды водилы, — щас разберёмся с управлением и вперёд.

Управление БТР-ом не было слишком уж сложным — ключа тут не предполагалось, как и во всей военной технике, надо было покрутить стартёр отдельной кнопкой. Переключение передач было стандартным, руль разве что непривычным оказался, как штурвал самолёта, две рукоятки, торчащие в стороны.

— Есть контакт, — сказал я Толику, который тут же плюхнулся на соседнее с водительским сиденье. — Трогаемся?

— Стой, — скомандовал Толик, — сначала маршрут проложить надо. У полковника в сумке вот такая карта была.

И он развернул крупномасштабную карту размером метр на полтора, не меньше. В левом верхнем углу здесь значился Минск, а в правом — Смоленск.

— Знать бы ещё, где мы находимся, — осторожно заметил я, — совсем хорошо бы было.

— Говно вопрос, товарищ боец, — бодро отбрил меня Толик. — Выехали мы почти от самого Минска, ехали строго на юг полчаса со средней скоростью… ну 20–25 км/час, значит мы где-то в 10–12 километрах южнее Минска. Где-то возле Самохваловичей или Крупицы… нам налево и желательно не по главным дорогам, а по просёлкам.

— Не вопрос, — согласился я, — сворачиваем на первую же левую просеку, которая нам встретится по дороге. И ещё это, тщ командир…

— Что это? — не понял Толя.

— Надо бы Варвару по дороге забрать, она, я так думаю, так и осталась в том самом Марьино… заодно навестим гостеприимного хозяина Михася и должок ему вернём.

— Правильно размышляешь, боец, — одобрил ход моих мыслей Толя. — Давай стартуй, а я буду на месте стрелка обозревать окрестности. Если что, действуем по обстоятельствам.