Фернандо де Без - Повелитель звуков

Неразлучные при жизни, они не разлучались и после смерти. Их похоронили вместе, и через некоторое время на могиле Тристана выросла виноградная лоза, а на могиле Изольды — розовый куст. Так они росли, переплетаясь друг с другом. Говорят, стоило кому-нибудь срезать их, как они вырастали снова, и снова переплетались. Любовь между Тристаном и Изольдой, рожденная силой волшебного напитка, была вечной.

— И какое отношение имеет эта история к моему поручителю?

— Этот мальчик… отведал эликсира любви. Не могу сказать точно, как это произошло, но… Поговаривают, лет через двести один юноша, подозреваю, трубадур, оказался в тех краях, где упокоились тела Тристана и Изольды. Утомившись, юноша сел отдохнуть у могил. Ему захотелось пить. Оглянувшись по сторонам, он увидел виноградную лозу на надгробии Тристана. С нее свешивались тяжелые гроздья. Несчастный странник сорвал гроздь и съел ягоды. Сок винограда проник в него, смешался с кровью и растекся по венам. Эликсир любви, два века назад сгубивший Тристана и Изольду, вновь овладел телом смертного. Говорят, с тех самых пор трубадур обрел голос, прекраснее которого не было во всей вселенной, ведь в нем пела сама любовь. Этот юноша стал первым наследником Тристана. И вот уж несколько столетий по странной прихоти судьбы рождаются на свет другие наследники Тристана, мужчины, обладающие даром повелевать звуками.

Как знать, может, ваш мальчик — один из потомков того трубадура. Нужно изучить его генеалогическое древо, проследить все возможные родственные связи. Наследники Тристана с виду не отличаются от обычных людей, рождены ли они в семьях дворян или бюргеров, крестьян или бродячих артистов. Заклятие, довлеющее над ними, не знает социальных границ. Если мальчик, о котором вы мне рассказали, наследник Тристана, он будет повелевать звуками. По мере взросления он откроет, что звуки пронизывают все его существо, проникнет в их суть. В нем будут жить звуки воды, огня, камня, ветра, дерева, металлов. Да, наследник Тристана будет хранить их в себе, сможет расщеплять и смешивать их. Он воплотит их в своем голосе. Он будет самым великолепным жонглером, трубадуром из трубадуров, певцом из певцов… До тех пор, пока он будет оставаться ребенком, его голос никому не сможет причинить вреда. Но однажды он повзрослеет, и тогда, как это происходит у всех здоровых мужчин, железы в его мошонке начнут вырабатывать новую секрецию, семя, испокон веков дающее жизнь и продолжающее род человеческий… Сперму. Это вещество разбудит в нем новый звук, прежде ему неизвестный, единственный звук в мире, который он не слышал. Воистину, в семени наследника Тристана родится звук истинной любви. Тот, кто услышит этот звук, не сможет устоять перед ним, равно как Тристан и Изольда не смогли устоять перед силой волшебного эликсира и влюбились друг в друга без памяти. И не будет на свете любви совершенней, чем та, что зазвучит в его голосе. Но та же секреция, что в эфирном состоянии порождает звук любви, в жидком виде производит… смерть! Подобно кислоте или яду, она пожирает тело изнутри и мгновенно убивает. Да, любой, в кого вольется семя Тристана, будь то мужчина или женщина, взрослый или ребенок, дворянин или вассал, умрет в тот же миг. Такова будет его власть! Звук любви способен разжечь огонь страсти, равной которой не знала земля… О, это великая власть! Ей покорятся все, от мала до велика! Но он никогда не сможет возлечь с женщиной, не убив ее. В одной телесной жидкости соединится несоединимое — Эрос и Танатос. Звук любви — эликсир обольщения. Жидкость любви — эликсир смерти. И оба эликсира будут принадлежать одному человеку — наследнику Тристана! Эликсир любви! Эликсир смерти! Высшее наслаждение!

Несомненно, отец Стефан, в тот миг мне показалось, что я слышу историю своей жизни. Это во мне, Людвиге Шмидте фон Карлсбурге, с детства жили звуки. Это у меня был дар воспринимать, расчленять и хранить их внутри. Это я той ужасной ночью открыл в себе новый звук, звук жизни. Это я научился чарующими мелодиями подчинять себе женщин. Это я вливал свой белый эликсир в их тела, и они умирали у меня на руках. Я… был наследником Тристана! Мой голос пробуждает любовь, но мое семя несет смерть…

Взгляд предсказателя изменился, помутнел. Казалось, будто его глаза покоятся на кожаных мешках. Но в глубине их полыхал тревожный огонек.

— Как это произойдет? — спросил я.

— Мальчик никогда не узнает о том, кто он. Но он всегда будет чувствовать свое отличие от других. В один прекрасный день он встретит девушку и услышит зов плоти, все его тело распалится пламенем страсти, как это происходит со всеми мужчинами. Я думаю, он пожелает покорить ее, соединиться с ней на ложе, излить в нее свое семя. Таковы все мужчины! Его инстинкт подскажет ему, что делать. Сам не замечая того, он запоет любую песню, вложив в нее звук своего белого семени, звук любви. И та женщина будет пить звук как магический эликсир страсти и влюбится в него без памяти. Никто, никто не может устоять перед властью эликсира любви! Потому что, если человек услышит эту песню и не сможет соединиться с тем, кто спел ее, он обречен страдать до конца своих дней. Его кости сотрутся в прах, тело сгниет изнутри, как червивый плод, дыхание станет зловонным. О, ужасная боль ожидает его! Невыносимая пытка! Даже заклятому врагу не пожелаешь таких мучений. И с этим ничего нельзя поделать. С упорством умалишенного он будет стремиться отведать еще раз того эликсира, которого испил. Он отдастся наследнику Тристана, чтобы впустить в себя его семя, и, когда это произойдет, обретет вечный покой в объятиях совершенной любви. Как только эликсир любви и эликсир смерти снова сольются воедино, боль утихнет. Это будет повторятся со всеми девушками, которые повстречаются на пути наследника Тристана… Или с мужчинами, если он решит познать однополую любовь. Снова и снова он будет убеждаться, что, даруя любовь, он несет смерть, что его голос очаровывает, а его семя убивает, что власть его безгранична. Всего одна ночь — такова цена его страсти. Всего одна ночь! Святые, отрекаясь от плоти, обретают жизнь вечную. Но наследник Тристана жив до тех пор, пока повинуется голосу плоти. Он будет питаться жизнями женщин, дев, мальчиков, мужчин. Он убьет их всех и останется один. Всякий раз, испытав радость любви, он будет возвращаться в скорбную юдоль одиночества.

Я едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Я желал получить ответ, желал найти решение. У любого яда должно быть противоядие. Возможно, волшебник мог мне помочь.

— Послушайте… Мой поручитель очень богат. Цена не имеет значения…

Волшебник опустил глаза:

— О, нет! Речь не об этом! Мы имеем дело с единственным заклятием, перед которым бессильна любая магия. Мы не знаем формулы. Заклинание, способное снять заклятие Тристана, было известно лишь некоторым учителям музыки, но едва ли кто-нибудь из них живет и поныне.

— А… почему?

— Да потому, что уже почти не осталось наследников Тристана. Они перевелись. В иные времена их было слишком много. Они бродили по дорогам, соблазняя своим пением всех женщин, что встречались им по пути. И вслед за ними по горам и долам Европы катились смерть и ужас. И тогда учителя музыки объединились, чтобы остановить эту эпидемию. Они боялись, что наследники Тристана истребят род человеческий… Музыканты, композиторы и учителя музыки знали ритуал, чтобы снять заклятие, но это было триста лет назад… Ныне они мертвы.

— А нельзя ли как-нибудь избежать этого? Что, если малыш даст обет непорочности и молчания? Ведь монахи дают обеты! Молчание погасит звук любви, а непорочность остановит смертоносную жидкость. Может, достаточно сделать над собой усилие…

— Забудьте! Как вы не понимаете: вечная любовь ненасытна! В этом люди подобны животным. Семя мальчика питает вечную любовь, пробуждая в нем чудесный звук. Он превратится в безжалостного убийцу, будет убивать, не потехи ради, нет, — чтобы выжить. Когда он достигнет половой зрелости, то не сможет сдерживать влечение и, подобно дикому чудищу, станет пожирать вместе с телами невинные души. Высшим милосердием было бы убить наследника Тристана, убить, пока он не успел вырасти… В противном случае за ним до конца дней будет тянуться след смертей и разрушений.

Матильде Везендонк

8 декабря 1858 года

Со вчерашнего дня я снова взялся за «Тристана». Я остановился на втором акте. Но… какая это будет музыка! Я готов работать над ней до конца жизни. Она исполнена необычайного величия и красоты. Она завораживает и подчиняет. Ничего подобного я прежде не писал, но мне не хочется завершать ее, потому что в этой музыке я живу вечно.

На следующий день я уехал в Саксонию. На это долгое путешествие я решился ради одной краткой беседы. Но это того стоило.