Софья Ролдугина - Пряный кофе
Юджиния, сделав книксен, удалилась. А я ещё некоторое время просидела в кресле, думая только о том, что уж сегодня точно не хочу видеть никаких снов. Вообще.
Так и вышло.
Паола приняла идею Клэра более чем благосклонно.
– Лиаму давно пора начать выходить в свет. Пускай он ещё ребёнок, но этот опыт ему очень нужен. Другие дети его круга знакомы с жизнью высшего света с пелёнок, пусть и больше по рассказам. А он до прошлого года не знал даже, чем гувернантка отличается от горничной.
Я хотела было возразить, что Лиаму вовсе не обязательно укрощать свою натуру и совсем отказываться от прошлого. Но затем осознала, что сама так легко нарушаю правила именно потому, что знаю их безупречно.
– Вы правы, – согласилась я со вздохом. – Скажите Лиаму, что завтра в четыре мы выезжаем.
– Непременно, миледи, –склонила голову Паола. – К тому же одна из юных леди, вроде дочерей баронессы Уотермилл, может потом стать его женою.
Перед внутренним моим взором возникло лицо Юджи, и я вздрогнула.
– Что вы сказали?
– Ничего, миледи, – скупо улыбнулась Паола.
Лиам новость о визите к Уотермиллам принимал со смирением – до тех пор, пока не узнал, что Эллис едет тоже, а дальше поездка в его воображении, видимо, превратилась в весёлый праздник, потому что одной живой кометой в особняке на Спэрроу-плейс стало больше. Я всё ждала, когда послышится вкрадчивый выговор от Клэра, но дядя с того памятного вечера так и не появлялся.
Эллис постучался в двери особняка ровно за секунду до того, как Лайзо открыл передо мною дверь.
– Прекрасный день для прекрасных свершений, – возвестил детектив с порога. Я с лёгким удивлением взглянула на серую морось снаружи, но за лучшее почла кивнуть и улыбнуться.
– Да, вечер обещает быть интересным. Могу я надеяться, что в гостях у леди Уотермилл вы поведёте себя как джентльмен?
– Я пообедал заранее и бродить по особняку в поисках кухни не буду, если вы об этом, – хмыкнул он. – А ещё я принарядился в более-менее целый костюм, чтобы не пугать обносками тонко чувствующих леди. Вам нравится? – и он на секунду распахнул поношенное, но чистое пальто.
Под ним оказался относительно новый тёмно-серый пиджак в мелкую клетку, брюки из той же ткани, светло-серый жилет – и рубашка удивительно глубокого синего цвета. И этот цвет настолько ему шёл, что я даже не задумалась о том, насколько допустимо носить подобное. Точнее, о том, насколько это недопустимо…
– И откуда такое роскошество? – не удержалась я от улыбки.
– Не спрашивайте, – по-лисьи хитро сощурился Эллис. – Впрочем, насчёт рубашки – сознаюсь. Лайзо одолжил. Она мне безбожно велика, но под пиджаком этого не заметно, так что – тс-с-с, моя репутация в ваших руках.
– А почему не белая?
– Я детектив, мне полагается быть эксцентричным, – искренне возмутился Эллис.
Кажется, Лиам немного ошибся.
Нам предстоял не «весёлый праздник», а цирк.
В автомобиле мы разместились достаточно комфортно: Лиам сел между мною и Паолой Мариани на заднем сиденье, а Эллис устроился рядом с Лайзо. Правда, спокойной поездки не получилось: юный баронет, взбудораженный первым светским визитом к абсолютно незнакомым людям, вертелся юлой, то заглядывая в окна, то перевешиваясь через переднее сиденье. В конце концов он случайно оторвал оборку с юбки Паолы, расстроился донельзя и затих между нами, дрожа, что та мокрая мышь.
– Сэр Лиам Сайер… – начала я было строго, но тут Лайзо непочтительно фыркнул. – Лиам, – поправилась я. – Успокойся. Никто тебя там не обидит. Леди Уотермилл – благонравная и добрая женщина, она не станет выискивать промахи в твоём поведении.
– А если я вас, это, опозорю? – кисло откликнулся он.
Эллис покатился со смеху:
– До того, чтобы опозорить леди, ты ещё немного не дорос… А, вот и особняк! Ужасный вкус у этих Уотермиллов, я вам скажу.
Повнимательней оглядев дом, я не могла не признать – детектив был прав. Особняк барона выделялся среди других построек на улице, точно кремовый торт на хлебном прилавке в пост. Выкрашенная в розовый цвет штукатурка на фасаде, засилье ангелочков на карнизе вдоль второго этажа, гирлянды искусственных цветов, вьющиеся вокруг окон и дверных проёмов… По отдельности это, возможно, смотрелось бы премило, но в таком количестве даже от одного взгляда появлялся затхлый приторный вкус на языке.
– Я туда не хочу, – подозрительно бесцветным голосом произнёс Лиам.
– Никто не хочет, – согласилась я, чувствуя острое желание прикусить какой-нибудь кислый леденец. – Но дело есть дело.
Не успели мы выйти из автомобиля, как на порог выскочил дворецкий – маленький круглый человечек в кудрявом парике, но зато с таким звучным басом, что ему мог бы позавидовать и оперный певец. Нас четверых повели на крыльцо, а Лайзо, получив указания, поехал оставлять машину немного ниже по улице – и, святые Небеса, я ему почти завидовала.
Благородное семейство Уотермиллов встретило нас в гостиной, отделанной, разумеется, в розовых и кремовых тонах. Рюшками, лентами и кружевами был обшит каждый кусочек ткани, а ткань укрывала всё, что только можно: столы, полки шкафов, светильники, рамы картин, декоративные карнизы под потолком и даже ножки кресел. От обилия чехлов и чехольчиков у меня запершило в горле, однако я нашла в себе силы поприветствовать леди Уотермилл и представить ей Лиама, Паолу Мариани и Эллиса. Баронесса в свою очередь представила мне своих робких дочерей – слишком крупных и пышных для своего возраста девиц в пене кружев и рюш. Гувернантка, хрупкая черноволосая женщина с тёмными глазами усталой львицы, носила фамилию то ли Лэнг, то ли Лауд и старалась держаться в стороне. На Лиама она глядела настороженно, словно он в любую минуту мог подхватить юных наследниц и со зловещим хохотом умчаться в трущобы Стим-Энда.
– Ах, большая честь для меня! – любезно произнесла леди Уотермилл, хотя внешний вид Эллиса её явно озадачил. – Как жаль, право, что мой супруг не смог сегодня поприсутствовать здесь. Он большой поклонник историй о Моланде Хупере, вы понимаете, всех этих детективных рассказов Монро. Несомненно, он был бы счастлив лицезреть самого настоящего детектива.
– Кто знает, – весело отозвался Эллис. Когда леди Уотермилл отвлеклась, он подмигнул гувернантке, повергнув её в ужас, и теперь наслаждался эффектом. – Настоящие детективы отличаются от книжных ровно так же, как клятва у алтаря – от ежедневной семейной жизни.
При словах «семейная жизнь» девицы Уотермилл любопытно вскинулись.
– Праведные люди не позволяют себе отходить от клятв у алтаря, – возразила леди Уотермилл нарочито громко, поглядывая на дочерей. – И получают за это вознаграждение от Небес.
– Праведные детективы тоже получают вознаграждение от Небес, – не моргнув глазом, ответил Эллис. – Причём прямо на Небесах и не позднее двух месяцев с начала службы.
– Простите, я не совсем понимаю, о чём вы говорите, – светски улыбнулась леди Уотермилл.
– О праведности, разумеется. О чём же ещё следует говорить в присутствии столь прелестных малюток? – чопорно ответствовал он, обводя рукой Лиама и девиц Уотермилл.
– Да, действительно, – поспешила я вмешаться, пока детектив не зашёл слишком далеко. Наблюдать за ним было одно удовольствие но, боюсь, если бы так продолжилось и дальше, то к театру нас бы и близко не подпустили. А значит, Лиам бы зря пожертвовал целым днём занятий, а я – несколькими часами, которые можно было бы потратить на документы или на кофейню. – Леди Уотермилл, право, вы так заинтриговали меня рассказом о представлении, что теперь мне не терпится взглянуть на сцену! Простите эту неподобающую настойчивость, однако можем ли мы пройти к театру? Я так взволнована!
Лиам, который редко видел меня вне кофейни или дома, смотрел со всё возрастающим недоумением, пока Паола тихонько не уколола его в бок затуплённой булавкой. Впрочем, я могла понять мальчика: в приюте он видел только две манеры разговора, грубовато-обыденную и простовато-вежливую, для высоких гостей. Умению располагать к себе людей иначе, чем смирением, праведностью и трудолюбием, сирот не обучали. Леди Милдред же подсказала мне этот простой секрет ещё много лет назад: перенимай понемножку манеру речи и жесты у собеседника, и он почувствует к тебе симпатию. Каждый в глубине души любит своё отражение – почему бы и не притвориться им? Главное только почувствовать меру, иначе отражение станет дурной пародией, а вот пародии не любит никто.
На леди Уотермилл, впрочем, моих скромных способностей к обаянию вполне хватило.
– Конечно-конечно, – расцвела она улыбкой. – Под театр мы приспособили большой каминный зал. Этот дом слишком велик для скромной и благочестивой семьи. Балов и танцевальных вечеров мы с супругом не любим, поэтому идея с театром была воистину счастливой. Пройдёмте же.
