Ренсом Риггз - Дом странных детей
Поднявшись наверх, я увидел дремлющего перед открытым ноутбуком отца. От звука затворившейся за мной двери он вздрогнул и проснулся.
— Привет! Эй! Что-то ты слишком поздно. Или нет? Который час?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Но десяти еще нет. Генераторы еще работают.
Он потянулся и потер глаза.
— Чем ты сегодня занимался? Я рассчитывал увидеть тебя за обедом.
— Продолжал осматривать старый дом.
— Нашел что-нибудь интересное?
— Э-э… да нет, ничего особенного, — пробормотал я, упрекая себя за то, что не удосужился придумать что-то убедительное.
Он как-то странно на меня посмотрел.
— А где ты это взял?
— Где я взял что?
— Эту одежду, — ответил он.
Я осмотрел себя и понял, что напрочь позабыл о твидовых штанах и коротких подтяжках.
— Я нашел ее в доме, — брякнул я, не успев придумать менее бредовый ответ. — Правда, жесткая?
Он поморщился.
— Ты надел одежду, которую где-то нашел? Джейк, это негигиенично. А что случилось с твоими джинсами и курткой?
Необходимо было срочно менять тему.
— Я их сильно испачкал, так что… — Я замолк, сделав вид, что заинтересовался документом на мониторе компьютера. — Ух ты! Это твоя книга? Как она продвигается?
Он захлопнул ноутбук.
— Мы сейчас говорим не о моей книге. Самое важное — это то, что проведенное здесь время должно оказывать на тебя целительное воздействие. Я не уверен, что доктору Голану понравилось бы то, что ты каждый день в полном одиночестве рыскаешь по каким-то развалинам. Если бы он мог это предвидеть, то ни за что не одобрил бы эту поездку.
— Вот это да! — воскликнул я. — Это был рекорд.
— Ты о чем?
— О том, как долго никто не произносил имени моего психиатра. — Я поднял руку, сделав вид, что смотрю на несуществующие часы. — Четыре дня, пять часов и двадцать шесть минут. — Я вздохнул. — Все хорошее когда-нибудь заканчивается.
— Этот человек оказал тебе неоценимую помощь, — напомнил мне отец. — Одному Богу известно, в каком состоянии ты бы сейчас находился, если бы мы его не нашли.
— Ты прав, папа. Доктор Голан действительно мне помог. Но это не означает, что он должен контролировать все стороны моей жизни. Господи ты Боже мой! Вы с мамой с таким же успехом могли бы купить мне браслет с гравировкой: А что сказал бы доктор Голан? Это напоминало бы мне о необходимости задаваться этим вопросом, прежде чем что-либо предпринять. Например, прежде чем опорожниться, я должен подумать, чего ожидал бы от меня доктор Голан. Сделать это, сидя на краешке, или прицелиться в самую середку унитаза? И вообще, как я должен это делать, чтобы извлечь для себя максимальную пользу с точки зрения психоанализа?
Несколько секунд папа молча смотрел на меня. А когда заговорил, то каким-то глухим и замогильным голосом сообщил мне, что на следующий день я отправляюсь с ним наблюдать за птицами, независимо от того, хочется мне этого или нет. Когда я ответил ему, что он глубоко ошибается, отец встал и спустился в паб. Я думал, он отправился пить пиво или что-то в этом роде, и воспользовался его отсутствием, чтобы сменить свой клоунский наряд. Но несколько минут спустя раздался стук в мою дверь и отец сообщил, что кто-то хочет поговорить со мной по телефону.
Решив, что он позвонил маме, я заскрежетал зубами, но все же спустился вслед за ним в расположенную в дальнем углу паба телефонную будку. Он подал мне трубку, а сам сел за ближайший столик. Я захлопнул дверцу.
— Алло?
— Я только что беседовал с твоим отцом, — раздался в трубке мужской голос. — Мне показалось, он чем-то огорчен.
Это был доктор Голан.
Мне хотелось ответить ему, что и он, и мой отец могут отправляться в жопу, но я понимал щекотливость своего положения. Если доктору Голану что-то не понравится, это будет означать конец нашей поездки. А я не мог уехать. Мне предстояло еще много чего узнать о странных детях и их жизни. Поэтому я решил подыграть и объяснил своему собеседнику, чем занимался. То есть я, конечно, опустил в рассказе ту часть своих похождений, которая была связана со странными детьми и петлей времени. Вместо этого я представил все таким образом, будто начал приходить к выводу, что ни в самом острове, ни в прошлом моего дедушки на самом деле нет ничего особенного. Я говорил и говорил. Это был своего рода сеанс психотерапии по телефону.
— Я надеюсь, ты не говоришь мне то, что я хочу услышать, — произнес психиатр. Это было одним из его любимых клише. — Может, мне стоит приехать и убедиться, что ты в порядке? Мне не помешает небольшой отпуск. Как ты на это смотришь?
Надеюсь, что вы шутите, — взмолился про себя я.
— Я в порядке, — вслух произнес я. — Честно.
— Расслабься, Джейкоб. Я шучу. Хотя мне не повредило бы немного развеяться. Но вообще-то я тебе верю. Я не слышу в твоем голосе поводов для беспокойства. Более того, я только что сказал твоему отцу, что лучшее, что он мог бы для тебя сделать, это предоставить тебе некоторую свободу и позволить самостоятельно решать свои проблемы.
— Правда?
— Я и твои родители опекали тебя слишком долго. В какой-то момент гиперопека начинает приносить прямо противоположные результаты.
— Что ж, я вам очень признателен.
Он сказал еще что-то, чего я не расслышал. В трубке раздавался сильный шум.
— Я вас плохо слышу, — ответил я. — Вы в торговом центре или супермаркете, что ли?
— В аэропорту, — ответил он. — Встречаю сестру. Я пожелал тебе приятно провести время. Исследуй свой остров и не волнуйся понапрасну. Скоро увидимся, договорились?
— Еще раз большое спасибо, доктор Голан.
Я повесил трубку. Мне было стыдно, что я понапрасну на него злился. Он уже дважды поддержал меня тогда, когда я не встретил понимания со стороны родителей.
Отец сидел за бокалом пива в противоположном конце паба. Прежде чем подняться наверх, я подошел к нему.
— Насчет завтра… — начал я.
— Насколько я понял, тебе рекомендуется делать все, что ты захочешь.
— Ты уверен?
Он угрюмо пожал плечами.
— Врачебное предписание.
— Я вернусь к обеду. Обещаю.
Он только кивнул. Я оставил его в баре и пошел спать.
Засыпая, я думал о странных детях. И еще о вопросе, который они первым делом задали мисс Сапсан, когда она представила им меня. Джейкоб останется с нами? Тогда я подумал: Конечно, нет! Но, в самом деле, почему бы и нет? Если я никогда не вернусь домой, что я потеряю? Я вспомнил свой огромный холодный дом, свой город, где не было друзей, зато было много тяжелых воспоминаний, свою совершенно непримечательную жизнь, в которой все уже решили за меня. И вдруг понял, что прежде мне никогда даже в голову не приходило, что я могу от нее отказаться.
Глава седьмая
Утро принесло с собой ветер, дождь и туман. В такую мрачную погоду легко было поверить в то, что события вчерашнего дня были всего лишь причудливым сном. Я наскоро проглотил завтрак и сказал отцу, что ухожу. Он посмотрел на меня так, как если бы я тронулся умом.
— В такую погоду? Чем ты собираешься заниматься?
— Общаться с… — не подумав, начал я и тут же осекся.
Чтобы замять эту тему, я закашлялся, сделав вид, что подавился. Но было уже поздно: он меня услышал.
— С кем общаться? Надеюсь, не с этими рэпперами?
Чтобы выбраться из этого дерьма, мне пришлось нырнуть еще глубже.
— Нет. Ты их, наверное, ни разу не видел, потому что они живут на другой стороне острова и…
— В самом деле? Я не знал, что там кто-то живет.
— Ну да, на самом деле там живет всего несколько человек. Пастухи и всякое такое… Но они классные… Присматривают за мной, пока я брожу по дому.
Друзья и безопасность. Против этого отцу нечего было возразить.
— Я хочу с ними познакомиться, — заявил он, стараясь, чтобы это прозвучало как можно строже.
Он часто напускал на себя вид здравомыслящего строгого отца, которым, видимо, всегда стремился быть.
— Нет проблем. Но сегодня мы встречаемся за кряжем, так что в другой раз.
Он кивнул и сунул в рот очередную ложку каши.
— К обеду чтобы был дома, — буркнул он.
— Само собой, папа.
Я буквально домчался до болота. Пробираясь по зыбкой трясине и пытаясь разглядеть едва различимые в тумане островки травы, на которые становилась Эмма, я беспокоился о том, что, миновав курган, увижу только дождь и разрушенный дом. И испытал огромное облегчение, шагнув на свет в третье сентября тысяча девятьсот сорокового года и обнаружив его точно таким же, как и накануне, — солнечным и теплым. В синем небе клубились уже знакомые облака, а от холодного тумана не осталось и следа. Более того, Эмма ждала меня, сидя на краю холма и бросая камешки в болото.
— Наконец-то! — воскликнула она, вскакивая на ноги. — Пошли скорее, все ждут только тебя.
