Семь змей и мертвец - Дара Богинска
Эти места могли кому-то показаться преисполненными невероятной красоты — все эти девственные леса с непуганым зверьем, чистейшие лесные озера, холодные подземные реки, находящие выход на каменистой почве оврагов, и горы, поднявшие головы к небу. Но на деле оказывалось так: по большей части совершенно непроходимый тракт, абсолютно безумные волки, угрюмые местные жители и какие-то проблемы с трижды проклятыми культистами.
Со слов гонца, в Эмноде пробудились ото сна мертвые. Никогда ещё Йоль не видел столь напуганных глаз у священника, сообщившего троице дела. Ходячие мертвецы — Беспокойные, так их называли в церковных текстах. Беспокойные на землях Святого Малакия, как в самые темные времена!
А тут ещё и какие-то трупы, какой-то склеп, и эти змеи...
Йоль, на самом деле, не очень понимал всего этого. Он был простым воином, как и брат — воспитанником Церкви из благочестивой, но обедневшей семьи купцов, их с братом отдали в монастырь еще во младенчестве. Таких как Йоль и Аларик называли «ключниками», они путешествовали вместе с малефиками, защищая их от гнева толпы, и носили при себе амулеты из резной кости как символ своей веры.
Зато меченосец понимал, что всё происходящее, от кого бы это не исходило — очень, очень плохо. Мертвые должны спать. Так заведено.
— Ну, и что тут за сборище? — зычно окликнул народ Йоль, сложив руки на широкой груди. Он оглядел толпу — пара мужчин, старики и женщины. Оружия нет, кажется, ни у кого, значит, можно надеяться на удачное завершение переговоров.
Если бы только... Да, сзади, в непосредственной близости к телеге, стоял Линдур — старейшина этой деревни. И это была проблема. Хромающая, семифутовая, хмурая и невероятно злобная проблема, не выносящая ключников вроде Йоля.
Ходили слухи, что до того, как осесть в Эмноде, Линдур был воином на королевской службе. Когда он был вдали от родных земель по долгу службы, на его селение напали Чернозубые, дикари из северных степей. Жители пытались скрыться в Церкви, но монастырь не открыл им своих дверей, опасаясь нападения Чернозубых. Сестра понесла от какого-то разбойника, заработала страшные шрамы на шее, едва не погибнув в его руках, но смерть нашла гораздо позже — в родовой горячке.
Говорят, ребенок от насильника погиб при родах.
Говорят, Линдур сам свернул ему шею.
Говорят, Линдур скормил вопящего младенца свиньям.
Глядя на мрачное лицо Линдура, Йоль верил всему и сразу. Неудивительно было, что старейшина невзлюбил их ещё до прибытия в Эмнод. Он и посылать за ними не хотел, до последнего убеждая, что местные сами могут со всем справиться. Гонцу пришлось уходить из города тайно, чтобы не навлечь на себя гнев сурового старейшины.
Сейчас Линдур вошел в почтенный возраст, но в руках, легших на изгиб трости, ещё была сила — она бугрилась и проступала мышцами сквозь тесноватую в плечах рубаху.
— Хотим узнать, сэр Йоль, какие новости вы привезли с собой, — Линдур сощурил холодные серые глаза, — Видишь, аж в телегу не помещаются, полотно не всё прикрывает.
«Местные... не должны узнать» — отчетливо звучал в ушах шелестящий голос малефика.
— Это дело Церкви, и нам нужно будет все подробней рассмотреть, прежде чем говорить вам что-то... — осторожно начал Йоль, но старейшина резко ударил своей клюкой землю — вспорол её проклятой деревяшкой так, что камни брызнули.
— Вам нужно, значит! А нам не нужно знать, что происходит? Вы ходите тут и там, разнюхиваете, едите нашу еду и пьете наш эль, а мы не получаем ничего взамен. А сейчас вы возвращаетесь с этой телегой и своим полудохлым зверолюдом, и ничего не собираетесь объяснять? Клянусь Богом, всё больше мне кажется, что вы просто разбойники, решившие поживиться на нашем несчастье!
— Эй, осядь! — подал голос Аларик. По хмурости и твердости голоса он вполне мог стать соперником старому вояке, — Мы здесь, чтобы помочь, хочется вам этого или нет. Ты не имеешь никакого права так...
— Не имею права?! Я не имею права?! Я имею достаточно прав, чтобы вышвырнуть вас отсюда! Мы достаточно далеко от столицы, здесь о вас никто и ничего...
— Вы... нам угрожаете? — от такой наглости голос Йоля звучал удивленно, а не предупреждающе. Аларик бросил короткий взгляд на своего брата, и тот кивнул. Его пальцы уже давно нашли рукоять меча.
Лицо Линдура перекосилось и покраснело — так стоило бы смотреть на врагов, но никак не на тех, кто в самом деле желает помочь. Самое страшное было в том, что его злость находила отклик в лицах других селян. Глухой, но лишь усиливающий рокот толпы напоминал шелест приближающейся волны, шуршащей на камнях. Недовольных лишь прибавлялось. Йолю пришло в голову, что, в общем-то, лопату или грабли, а тем более кирку при определенной сноровке можно использовать с тем же успехом, что и меч. Количество оружия у местных сразу как-то угрожающе возросло. Но Йоль лишь крепче сжал меч — про рыжего здоровяка можно было многое сказать, но только не то, что он трус.
— Вы, должно быть, шутите, — он исподлобья оглядел толпу, — разве мы давали повод так к нам относиться? Разве не вы вчера молили Доброго Бога о спасении?
— Мы молили о спасении, а не о грабеже!
— Ворюги проклятые!
— Да ничего мы не крали! — срываясь, прорычал Йоль, — Хотите — проверьте сами! Сходите на кладбище, проверьте! Нам не нужно ваше золото!
— Что тогда в телеге? А? Ничего не брали — а она вон, аж прогнулась!
— Можно я вырежу язык этой визгливой курице? — прошипел сквозь зубы Аларик так, чтобы слышал его лишь брат. Мужчина поспешил обратиться к толпе прежде, чем это сделал его близнец в привычной для себя манере.
Он напустил на себя серьезный, ужасно не подходящий для него вид. Кажется, даже щеки чуть-чуть надул:
— Мы нашли то, что, возможно, поможет... в решении вашей проблемы. Как только наш малефик очнется, мы начнем разбирательства и...
И? И что? Йоль судорожно пытался придумать, что добавить, пока не ляпнул, совершенно растеряв
