Даринда Джонс - Рождественский рассказ. Свечение
- Хочу, чтобы твой член был внутри меня. Хочу почувствовать, как сотрясается земля, когда ты кончишь.
Сам не понял, как из груди вырвался стон, но послушался без промедления. Крепко обняв ее, я перекатился, подмял Датч под себя и легко оказался внутри. Она была скользкой и горячей. Наслаждение полыхнуло в ней яркой вспышкой, и она громко ахнула.
Я сам с трудом сдержал вздох. Я полностью был в ней. Замер на долю секунды, чтобы взять себя в руки, двинулся назад и снова погрузился на всю длину. Датч вскрикнула, но на этот раз я не дал ей времени на передышку. Раздвинув ей ноги еще шире, я двигался быстрее, сильнее, все ближе и ближе подталкивая к краю. Чувствовал, как она царапает мне спину, но легкая саднящая боль только усиливала возбуждение. Внутри Датч росла, набухала, высилась огромная волна удовольствия, пока я наращивал темп и силу ударов. А потом, с последней вспышкой обжигающей энергии, волна взорвалась, захлестнув вместе с Датч и меня. Я стиснул зубы, переживая излучаемые ею горячие потоки один за другим. Они пульсировали у меня в костях, искрились в атомах. Я кончил, высвободив такую мощную силу, что меня затрясло изнутри.
Стиснув Датч в объятиях и внутренне содрогаясь под напором оргазма, я услышал, как у меня вырвался стон. И земля под нами сдвинулась. Столкнувшись и объединившись, наши энергии создали мощную трещину в пространственно-временном континууме. Сопротивляясь, земля загрохотала, беспомощно ожидая, когда успокоятся атомы внутри нас, когда угаснет возбуждение.
Пытаясь отдышаться, мы лежали, не шевелясь. Все еще наполовину одетые. Запутавшись, где чьи ноги и руки. Свитер на Датч задрался и скрутился, обнажив живот. Я провел рукой по ее талии и изгибу гладкого бедра, удивляясь тусклому свечению, пробужденному в ней тем, чем мы только что занимались. Мы лежали на коврике, а вся мебель, которая на нем обитает, оказалась или сдвинута, или перевернута.
Датч запустила руки под наполовину расстегнутую рубашку и провела ладонями вниз по спине и по заднице, оставляя теплые следы. Уткнувшись носом ей в шею, я вдохнул свежий аромат волос и кожи.
И вдруг вспомнил, с чего все началось. А именно с упрямства Датч и ее настойчивого желания купить мне подарок вопреки моей воле. Вопреки предельно ясно и четко выраженной воле.
- Ну и как тебе твой подарок? – спросил я, очень стараясь, чтобы вопрос прозвучал в нужной степени цинично и сердито, но не получилось.
Датч подняла голову и усмехнулась, глядя на разбросанную по гостиной одежду:
- Думаю, на полу эти боксеры смотрятся лучше, чем на тебе.
Я резко отстранился, чтобы дать ей возможность хорошенько рассмотреть тщательно сыгранное недоумение.
- Ты оскорбляешь мои рождественские трусы в колокольчики?
- Вовсе нет, - отозвалась она, притворяясь взволнованной. – Просто… просто ты лучше выглядишь в чем мать родила.
Ладно, если постараться, с этим можно жить. Я демонстративно расслабился, но все-таки решил веселья ради чуть-чуть ее побесить:
- Я буду носить их каждый день до конца моей жизни.
Датч громко рассмеялась, и смех напомнил мне пузырьки шампанского в воздухе. В тусклом свете камина ее глаза сияли золотом.
- Не посмеешь.
Принимая вызов, я прищурился.
- Увидишь.
- Я их сожгу.
- Тогда и меня придется сжечь, - пожал плечами я, - потому что я больше ни за что их не сниму.
Она укусила меня за плечо. Тонкая рубашка зубам не помеха, но в результате я не разозлился, а пережил вспышку возбуждения. Схватил Датч за голову и на несколько долгих секунд прижал к себе. Потом снова приподнялся и уставился на Датч. Ее щеки слегка порозовели. Я коснулся пальцем ее губ и ямочки на подбородке.
Через минуту, которая прошла слишком быстро, она отвела взгляд и сказала:
- Кстати о подарках. Что ты мне приготовил?
Я приподнял брови:
- То есть этого было мало?
Комнату наполнил смех. Что ж, поделом мне. Значит, действительно мало. В следующий раз приложу побольше усилий.
- Ты об этом нашем маленьком свиданьице? – спросила Датч. – Ну уж нет, так легко ты не отделаешься.
Так я и думал. Я покосился на кофейный столик, который стоял и близко не на том месте, где ему положено стоять. Ни секунды не раздумывая, Датч потянулась к нему. К сожалению, я все еще лежал на ней и решил воспользоваться шансом понаблюдать за ее стараниями. Честное слово, я прилагал немало усилий, чтобы не рассмеяться, но на все сто процентов испытывал удовольствие от ее тщетных попыток добраться до ящика в столе и от того, как она подо мной извивается.
В конце концов старания, сравнимые разве что с тем, как готовый метать икру лосось преодолевает течение, увенчались успехом. Датч открыла ящик и вслепую запустила туда руку. Я молча ждал, зачарованно глядя на ее язык, который она прикусила, сосредоточившись на текущей задаче. Что-то нащупав, она вытащила коробочку в золотистой фольге и взволнованно спросила:
- Это мне?
Я скопировал ее выражение лица. То самое, которое она изобразила, когда я спросил о коробке у двери.
- В жизни не видел этой коробки.
Датч улеглась на ковер и рассмеялась:
- Это простой вопрос, на который можно ответить «да» или «нет».
- Прямо с языка сняла.
- Вот оно что, - понимающе протянула она.
Я намекал на вопрос, который задал ей совсем недавно и на который так и не получил ответа.
- Можно открыть?
- Он твой, так что делай с ним, что хочешь. – С трудом подавляя улыбку, я улегся рядом и подпер рукой голову.
Разорвав обертку, Датч покрутила в пальцах синий бархатный футляр и глянула на меня, будто глазам своим не веря. Прикусив губу, подняла крышку. Внутри имелась прорезь для кольца, которого не было.
Вряд ли ее переполняло счастье. На что я и рассчитывал.
- Это еще что? – спросила она, уставившись на меня с отвисшей челюстью.
- Простой вопрос, на который можно ответить «да» или «нет», - отозвался я, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Потом лег на спину и положил под голову руки. – Когда я получу ответ, ты получишь оставшуюся часть подарка.
- Это шантаж, - недоуменно пробормотала Датч.
Вот только я знал, что она чувствует. И разочарование в списке не значилось. Ей было весело, как и мне. В эту игру мы играли вместе.
Честно говоря, мне хотелось услышать ответ. Желательно положительный и как можно быстрее. Так что да, немного шантажа не помешает.
- Так ведут дела разумные люди, - сказал я. – Не вижу смысла дарить тебе кольцо, если ты скажешь «нет». Только зря потрачу уйму времени и денег. Все зависит от одного короткого английского слова.
Датч придвинулась ко мне, глядя на футляр так, словно там действительно было кольцо.
- А если я отвечу на «поросячьей латыни», то получу кольцо?
- Нет.
- Ты ведь знаешь «поросячью латынь» не хуже меня.
- Если ты не можешь сказать «да» или «нет» на простом английском, сделка отменяется.
Она тут же подскочила, упершись в пол локтем, и в уголках прекрасных губ заиграла лукавая улыбка.
- «Да» или «нет» на простом английском! – выпалила Датч с довольным видом.
- Даже немножко жаль, - сказал я, не обращая внимания на представление. – Огранка воистину изысканна.
Вздохнув, она положила голову мне на плечо, постаравшись, разумеется, укрыть волосами лицо. Я сдул со рта локон, но на оставшиеся волосы не обратил внимания. Нет, не так. Вдохнул чистый аромат полной грудью и стал наслаждаться ощущением шелка на коже.
- Ничего не получится, - проговорила Датч, глядя на футляр. – Шантажом ты не заставишь меня выйти за тебя замуж.
Я взял ее за подбородок и повернул лицом к себе:
- Родная, я сын Сатаны. Если мне припечет, я могу шантажом заставить тебя отдать первенца в цирк-шапито.
На лице Датч отразилось согласие. Она мне верила. Верила, что я сильнее. Что она проиграет, если мы сойдемся в схватке. Пусть так. Пусть осталось совсем чуть-чуть, но пока я не стану ей рассказывать, что она может стереть меня в порошок одной лишь силой мысли. У меня есть только один шанс от нее защититься, и когда-нибудь я все ей расскажу. Расскажу, что у любого, кто знает ее истинное имя, есть крошечная частичка власти над ней. И это подарит мне преимущество, если когда-нибудь возникнет необходимость. Если когда-нибудь наши стремления за границами человеческого мира разойдутся. В конце концов, я сын врага номер один всего человечества. На мне висят грехи, с которыми нельзя не считаться.
