Софья Ролдугина - Кофе для истинной леди
Над столом повисло тягостное молчание. Только Кристиан и Даниэль оживились — истории о мистических явлениях и существах всегда были им по нраву.
— Оставим эту мрачную тему, — произнесла решительно Абигейл. — Я прикажу подавать кофе. Он, конечно, не так хорош, как в «Старом гнезде», леди Виржиния, однако и не совсем плох тоже. К слову, — ее лицо озарилось предвкушением. — Может, вы подскажете, какой кофе следует заказать к празднику? Сорт, специи… Не поздно переменить еще детали праздничного меню.
— Разумеется, я укажу вам самые подобающие случаю сорта, — с готовностью откликнулась я, переходя на более безопасную тему. — К примеру, «винный» кофе — у него богатый вкус, а уж аромат…
Далее разговор свернул снова на грядущее торжество, затем — на наряды, на моду… Круг завершился.
После завтрака леди Абигейл предложила мне прогулку по оранжерее, расположенной во внутреннем дворике замка, в дальнем углу сада. Там покойный лорд Дагворт собрал богатейшую коллекцию экзотических растений — куда там садам Романии! Конечно, присутствовали в ней и традиционные апельсины, и чуть менее известные ананасы, но большую часть цветов смог опознать бы разве что профессор из Истонского Колледжа.
— Как вам мои сыновья? — издалека начала леди Абигейл, широко обмахиваясь веером.
В оранжерее было душновато, да еще воздух весь словно насквозь пропитался тяжелым сладким ароматом с ноткой гнильцы. Если бы я не привыкла к безумной смеси запахов на кухне «Старого гнезда», то наверняка бы ощутила дурноту.
— Прекрасные мальчики… уже юноши, — совершенно искренне ответила я. — И, кажется, вполне самостоятельные, леди Абигейл.
— Ах, надеюсь, — с несвойственной ей меланхолией вздохнула она. — И мы здесь одни, Виржиния, можно пока оставить великосветские реверансы. Просто Абигейл, как раньше.
Мы помолчали.
— Вас что-то тревожит, Абигейл? — спросила я, когда мы поравнялись с роскошной темно-красной орхидеей под стеклянной крышкой. Лепестки ее были похожи на сырое мясо. — Мне показалось, что вы чем-то обеспокоены.
— Я почти не сплю, Виржиния, — призналась неожиданно герцогиня. — Благодарение небесам, что люди изобрели примочки и косметику, иначе ходить мне с синяками вокруг глаз, как будто ночной прачке. Все время думаю о смерти и о том, справятся ли мои мальчики, если что-нибудь со мной случится. По законам, вступить во владение поместьем они смогут только к двадцати годам, а до тех пор заниматься делами будет опекун. В последней воле я указала таковым своего двоюродного брата, виконта Хаттема, он порядочный человек. Но ведь есть еще и родственники моего покойного Стефана, а тем палец в рот не клади. Если что случится со мной, ты проследишь, чтобы с мальчиками все было в порядке? — вдруг обернулась она ко мне, сжимая в пальцах веер так, что он, казалось, вот-вот сломается. — С твоими связями, близостью к семье Его величества, с помощью лорда Рокпорта, наконец….
— Что за глупости вы говорите, Абигейл! — в ужасе перебила ее я и, едва сумев выровнять дыхание, зачастила: — Конечно, я помогу, но всем сердцем желаю, чтобы помощь не понадобилась! Абигейл, у вас в роду одни долгожители, взять хотя бы старую леди Маргрет, которая прожила почти до ста лет! Почему вы решили, что вашему здоровью что-то угрожает?
Герцогиня в задумчивости раскрыла веер, а затем медленно его сложила, словно четки, перебирая пальцами костяные пластинки.
— Виржиния, дорогая… — взгляд леди Абигейл стал рассеянным. — Дело в том, что уже три месяца мне приходят письма с угрозами. И если так продолжится, то быстрее, чем любой убийца, меня сведет в могилу собственное сердце.
— О сердце не беспокойтесь, у меня есть на примете прекрасное средство, — машинально ответила я, имея в виду, разумеется, загадочные травяные сборы гипси Зельды. И лишь тогда мой ошарашенный разум осознал в полной мере слова герцогини. — Погодите, вы сказали — угрозы? Боже правый!
Леди Абигейл оглянулась и глубоко вздохнула:
— Присядем, дорогая Виржиния. Продолжать этот разговор стоя у меня нет никаких сил. Там, за лиловыми орхидеями, должна быть скамья.
Пройти нужно было всего ничего, но на сиденье герцогиня опустилась так устало, словно до того нам пришлось бежать несколько часов. Грузная Абигейл в светло-розовом платье напоминала сейчас поникшую ветвь сирени, бесформенную и вялую. Что же касается меня, то всего минута, проведенная в молчании и размышлениях, вернула мне хладнокровие.
— Вы обращались уже в Управление Спокойствия, Абигейл? — спросила я по-деловому, чтобы стряхнуть с подруги уныние. — Всего два месяца назад я попала в схожую ситуацию, и поэтому понимаю вас, как никто другой. Мне не посылали угрожающих писем, но пытались убить, трижды. И в последний раз попытка едва не завершилась удачей. Однако я на собственном опыте убедилась, что Управлению Спокойствия вполне можно доверять, — заключила я уверенно и взяла Абигейл за руку. Эллис называл подобные жесты «сокращением дистанции» и утверждал, что это они способствуют успокоению собеседницы и побуждают ее отвечать искренней.
— Конечно, дорогая, после первой же записки, — Абигейл резко раскрыла веер и принялась шумно обмахиваться. Я тут же пожалела, что свой оставила в комнатах: если во время прогулки воздуха мне хватало, но как только мы остановились и уселись под удушающе-ароматные орхидеи, то в ушах зазвенело. — Вы прекрасно понимаете, я думаю, что у леди моего положения это не первое покушение на жизнь. Но раньше-то негодяев ловили сразу. Помню, одного отправили на каторгу, а другого мой покойный Стефан с удовольствием сгноил в тюрьме. А сейчас уже три месяца я только и делаю, что озираюсь по сторонам. В штате прислуги у меня уже столько «гусей», что впору птичник открывать! А толку никакого, совершенно.
— Могу посоветовать вам одного детектива, — после недолгих колебаний произнесла я. — Возможно, его нельзя назвать джентльменом и методы работы у него предполагают изрядную долю риска, но зато и результат появляется быстро.
— Нет уж, увольте, Виржиния, — поморщилась герцогиня. — Больше никаких «гусей», хоть трижды гениальных. Те, кто охраняет меня сейчас, тоже не круглые идиоты. Да и много ли успеет сделать ваш детектив? — в голосе ее появилась вяжущая горечь, как в дешёвом, слишком пережаренном кофе. — В последнем письме говорится, что жить мне осталось месяц. Точнее, двадцать восемь дней.
— Это какая-то особая дата? — спросила я.
Решение Абигейл не прибегать к помощи Эллиса мне совсем не понравилось. Конечно, у бесцеремонного детектива было множество недостатков, но работа его приносила видимые результаты, и довольно быстро. По моему скромному мнению, стоило хотя бы спросить у него совета…
Может, письмом?
Нет, письма идут долго. Тратить почти неделю, чтобы получить ответ? Не подойдет. Железнодорожная почта — выход, но и тогда на каждое письмо придется по три дня, самое меньшее. А герцогиня говорила о двадцати восьми днях… Попробовать пригласить Эллиса сюда? Но под каким предлогом?
— Не знаю, Виржиния, — ответ Абигейл прозвучал так неожиданно и так согласно моим мыслям, что я с трудом удержала невозмутимое выражение лица. — Я перебрала все возможные объяснения, но представь себе, на этот день не выпадает никаких знаменательных дат. Даже луна — и та убывающая, никаких вам полнолуний или новолуний.
— Возможно, все это пустые угрозы, — предположила я, чтобы поддержать несчастную женщину, а сама в то же время продолжала размышлять, как бы вызвать детектива Норманна в Дэлингридж. Может, представить его, скажем, управляющим, и сослаться на дела? Нет, обман могут раскрыть, и тогда люди будут говорить… всякое. А сплетни столь пикантного характера неминуемо напомнят о моем существовании человеку, о котором я и слышать ничего не хочу.
— Сейчас я и сама почти в это верю, дорогая, — внезапно улыбнулась Абигейл, устало, но тепло. Тревожная складка между бровями у нее разгладилась. — Теперь, когда я поговорила об этом с вами, Виржиния, мне стало куда легче. Со стороны это все звучит несерьезно. Если бы хотели убить — попытались бы! А угрозы — это всего лишь способ отравить мне существование. Скажите лучше, — продолжила она с нарочитой беззаботностью. — Что вы решили подарить моим сорванцам? Подарок мне был просто великолепен — вы знаете, что я испытываю слабость к редким ликерам, а тут целая коллекция цветочных напитков — розовый, яблоневый… И как удачно, что вы преподнесли его заранее — пожалуй, две-три бутылки можно будет выставить в нашем «дамском клубе». Как в старые добрые времена: вы, Виржиния, леди Вайтберри, леди Эрлтон, леди Ванесса и леди Клэймор.
«Только леди Милдред с нами не будет», — с грустью подумала я, но грусть эта была на удивление светлой. В последнее время бабушка забросила привычку навещать мои сны. Только иногда, когда я просыпалась под утро, мне мерещился запах вишневого табака. Но Магда, как бы рано она ни приходила, никогда не чувствовала его.
