Майя Илиш - Комната кукол
А потом джентльмен посмотрел на меня. Я увидела, как он смерил меня взглядом — и, может быть, даже слегка улыбнулся. Я едва заметно кивнула в ответ.
— А ты, девочка? — спросил он.
Он мог обращаться к каждой из нас, но мы все знали, что он имеет в виду меня.
— Ты не любишь играть в куклы?
— Нет, — ответила я. — Не люблю.
— Если не возражаешь, мне бы хотелось узнать почему.
Конечно, я не возражала.
— Куклы мертвые и не будут со мной разговаривать. Кукла не даст мне того, что подарит книга.
Я прикусила губу. Ни для кого не было тайной, что я люблю читать, но едва ли стоило высказываться столь прямо при мисс Монтфорд. Девочка, у которой есть время на чтение, могла бы заняться чем-то другим, куда более полезным.
— Жаль, — хмыкнул джентльмен. — Очень жаль.
И отвернулся. Я поняла, что мы с ним не сработаемся. И так будет лучше для нас обоих.
— Но вы, остальные девочки, вы-то любите кукол?
Все судорожно закивали — и неважно, искренне или приторно. Я была уверена, что старшие уже переросли кукол. Но лучше играть, чем работать на фабрике, верно?
Мистер Молинье отступил еще на шаг.
— Кто из вас хочет получить эту куклу?
И снова все подняли руки, кроме меня. Никто больше не сдерживался. Младшие хотели куклу, старшие — заполучить этого красавца. Но кроме меня, похоже, никто не заметил, что джентльмен закрыл глаза и о чем-то задумался, не обращая внимания на поднятые руки девчонок. В конце концов он опять вышел вперед, быстро и решительно, и сунул куклу в руки одной маленькой девочке в первом ряду. Сзади я не могла разобрать, кто она, с этими косичками все выглядели одинаково. Но я знала, кто где стоит, ведь на этой процедуре у каждого было свое место. Счастливицей оказалась малышка Элеонора, милая Элеонора. Она совсем недавно осиротела, поэтому на ее щеках еще теплился румянец, и девочка была очень хорошенькой, так что неудивительно, что вскоре она нас покинет.
— Вот, возьми, — сказал мистер Молинье, но больше не удостоил Элеонору и взглядом. Он повернулся ко мне. — А ты пойдешь со мной.
Я на всякий случай оглянулась по сторонам. Наверное, он имел в виду Колин или Милдред, я ведь не дала ему никаких причин выбрать именно меня. Но джентльмен кивнул и указал на меня:
— Да, ты. Поторапливайся, у нас не так много времени.
Я была, мягко говоря, потрясена. Если бы у меня нашлось время задуматься, то я, пожалуй, и вовсе впала бы в панику. Но я, как и все остальные здесь, знала: если у тебя появляется возможность убраться из приюта куда подальше, за такой шанс стоит ухватиться, не задавая вопросов. Этот мужчина хотел взять меня с собой? Что ж, я возражать не стану. Я вышла из строя и с вызовом посмотрела на мисс Монтфорд. Теперь она должна была решить, что делать дальше. Мисс Монтфорд могла не отпустить меня с этим человеком. Но на самом деле ей будет только на руку, если мистер Молинье меня заберет. Одной наглой эквилибристкой меньше. Мисс Монтфорд только порадуется.
— Она должна собрать свои вещи, — сказала директриса.
— Я так не думаю. — Джентльмен уже устремился к выходу. — Я не вижу тут ни одной вещи, которую хотел бы привезти к себе домой.
Он имеет в виду мои платья? Да, это я прекрасно понимала, я бы тоже не согласилась везти к себе домой такие наряды.
— Мои книги… — пробормотала я.
Книг было всего три, и я практически выучила их наизусть — Библия, старый альманах 1903 года, который я спасла от незавидной участи сожжения в камине, и потрепанное издание Энн Бронте «Агнес Грей». На самом деле ни одна из этих книг мне не нравилась так, как романы, которые я тайком брала в библиотеке, но речь шла о принципе.
Джентльмен покачал головой:
— Любую книгу, которая тебя интересует, ты найдешь у меня дома. А теперь пойдем.
Его бархатный голос теперь звучал резко, и на лице пролегли глубокие морщины, которых только что там не было. Сейчас он казался намного старше, чем раньше. Его слова заставили меня задуматься — я расслышала в них какую-то угрозу. С другой стороны, книги в доме… Это звучало заманчиво.
Я кивнула:
— Ну хорошо. Я готова.
Снаружи шел дождь. В такие дни всегда идет дождь, но мистер Молинье, конечно же, приехал сюда в карете или на дрожках. Он казался слишком старомодным, чтобы разъезжать в автомобиле. Старомодным, сдержанным и рациональным. Ну ладно, уж как-то я доберусь туда, куда он собирается меня отвезти. А если мне не понравится… Наверняка где-нибудь неподалеку найдется цирк.
Следуя за джентльменом на улицу, я чувствовала себя уязвимой. И дело не в том, что из приюта я ничего не взяла. Скорее, меня беспокоило, как этот человек вырвал меня из привычной среды. Я смогла лишь походя попрощаться с остальными девочками и помахать им рукой. Мне не дали обнять их на прощание. На самом деле мне вовсе не хотелось обнимать каждую из них, но как-то уж слишком быстро все произошло.
Найдется кто-нибудь, кто заберет себе мою Библию и две другие книги. Едва ли их бросят в огонь. А моя одежда принадлежала мне до тех пор, пока была по размеру. Потом предполагалось, что я отдам ее какой-нибудь девочке помладше. В комнате у моей кровати не осталось ничего, о чем стоило бы беспокоиться. А остальным девочкам эта история станет уроком — в следующий раз, когда в приют явятся какие-нибудь джентльмены, которым не терпится поскорее удочерить кого-нибудь, девочки возьмут с собой в зал все ценное. Было бы жаль оставить в приюте, например, медальон с локоном умершей матушки. Но если у кого-то из девочек и был подобный медальон, едва ли она стала бы его снимать. Я вот не допустила подобной глупости. Когда-нибудь этот медальон позволит мне понять, зачем он вообще у меня появился. По крайней мере я пойму, кем были мои родители. И кто я такая.
Да, я немного волновалась, следуя за мистером Молинье по улице. Он шел очень быстро, ноги-то у него были длиннющие. Ну а учитывая, как на улице моросило, я его прекрасно понимала. Я ожидала, что его карета стоит у двери, но нам пришлось дойти до соседнего квартала, что меня очень удивило, ведь перед приютом было достаточно места. На углу соседней улицы нас ждал черный крытый экипаж, достаточно просторный, что немало меня порадовало: значит, нам с мистером Молинье не придется там тесниться. Поскольку после выхода из приюта он не удостоил меня и взглядом, я подозревала, что поездка предстоит не из приятных, — впрочем, это же не загородная прогулка, чтобы приносить удовольствие.
Кучер, чей цилиндр полностью защищал от дождя, спрыгнул с козел, открыл дверцу и помог своему господину забраться внутрь. Пропустив мистера Молинье, я ждала, что он пригласит меня внутрь. Когда-то же ему придется со мной заговорить! Я не знала, что ему нужно, и это меня тревожило. Нельзя сказать, что мне было страшно, но в целом ситуация немного раздражала. Рано было радоваться. Он еще не сказал, ищет девочку для удочерения или ему просто нужна служанка, которая будет ухаживать за его сестрой. Все это было очень загадочно, а я прочла немало романов ужасов, чтобы отбросить недоверие и не думать о разнообразнейших чудовищных неприятностях, в которые могу угодить. Едва ли в этот момент нашлось бы что-то, на что я не сочла бы мистера Молинье способным. Но я старалась, чтобы он не заметил моего смятения. Что бы меня ни ожидало, нельзя выказывать страх. Даже если мое будущее обернется сущим кошмаром, кошмаром было и мое прошлое. Главное, что я выбралась из приюта Св. Маргариты. И я только начинала это осознавать. Кем бы я ни стала у мистера Молинье, я больше не могла считаться «падшей дочерью».
— Садись, — сказал мне кучер. — Тебе помочь?
Я гордо покачала головой. Эквилибристка сумеет сама сесть в экипаж. Итак, я ловким движением запрыгнула в карету, радуясь, что никому не доставляю хлопот. Я уже раздумывала над тем, о чем мы будем говорить с мистером Молинье по дороге. Но тут оказалось, что напротив меня сидит какая-то незнакомая леди.
Она выглядела изумительно. Очень бледная — но, может быть, мне так просто показалось, в конце концов, в карете было довольно темно, свет проникал только в открытую дверцу, а когда кучер ее захлопнул, вокруг воцарился полумрак. Небольшие окошки были задернуты черной тканью, очень подходившей к мрачному экипажу, запряженному вороными скакунами. Но если леди нездоровилось, она могла не переносить яркий свет. А если она постоянно сидит за задернутыми занавесками, ничего удивительного, что она такая бледная. На голове у нее красовалась широкополая шляпа по последней моде — наверное, такая шляпка должна была компенсировать простые безыскусные платья, которые сейчас принято носить. Но вот платье у этой дамы оказалось старомодным — кринолин занимал пол-экипажа. И шляпка, и платье были розовато-сиреневого цвета. Джентльмен устроился рядом с ней на сиденье, и в полумраке я едва могла разглядеть его лицо. Карета, качнувшись, тронулась с места, и я поспешно уселась напротив моих спутников, спиной против движения.
