Стивен Кинг - Я знаю, чего ты хочешь
Но ведь Элис проводила лето в Киттери, а это в восьмидесяти милях от Скохегана. Наверно, приезжала в «Лейквуд» на спектакль.
«Корветт», последняя модель. Дорогая игрушка. Явно не по карману рабочему сцены в «Лейквуд Тиэтр». Богатые родители?
В ресторане он заказал то, что заказала бы она сама. Возможно, единственное в меню блюдо, которое могло пробудить у нее чувство голода.
А сигареты с ментолом., а поцелуй при расставании, именно такой, какого она ждала. А…
Завтра у тебя долгий перелет.
Он знал, что она уезжает домой, она сама ему об этом сказала. Но откуда ему было знать, что она летит самолетом? И что перелет будет долгим?
Все это смущало ее. Смущало потому, что она уже готова была влюбиться в Эда Хамнера.
Я знаю, чего ты хочешь.
Подобно зычному голосу лоцмана, оглашающего, сколько футов под килем, эти его слова звучали у нее в ушах, пока она не уснула.
Он не приехал проводить ее в маленький аэропорт Огасты, и это огорчило ее сильнее, чем можно было ожидать. Она думала о том, как легко привыкнуть к человеку, почти как к наркотику. Сев на иглу, иной пытается убеждать себя, что может соскочить в любую минуту, хотя…
— Элизабет Роган, — прозвучало из динамика, — пожалуйста, подойдите к белому телефонному аппарату.
Она поспешила снять трубку и услышала голос Эда:
— Бет?
— Эд! Как я рада тебя слышать! А я, знаешь, подумала, что ты…
— Что я приеду тебя проводить? — рассмеялся он — Ну, в этом ты как раз не нуждаешься. Ты у нас взрослая и сильная. Тут моя помощь излишня. Так я тебя увижу здесь в сентябре?
— Я… да, скорее всего.
— Отлично, — секундная пауза, а затем: — Я ведь люблю тебя. С первой минуты.
Она онемела. Язык присох к гортани. В голове роились десятки мыслей.
Он тихо засмеялся.
— Не надо ничего говорить. Сейчас не надо. У нас еще будет время. Очень много времени. Приятного путешествия, Бет. Счастливо.
И он отключился, оставив ее с белой трубкой в руке и с тысячью вопросов, от которых голова шла кругом.
Сентябрь.
Элизабет вернулась к занятиям, как женщина к прерванному вязанию. Ее соседкой снова была Элис — так уж пошло с первого дня, когда компьютер, помогавший расселять студентов-первокурсников, соединил их имена в одну пару. Несмотря на различные характеры и наклонности, они хорошо уживались. Элис всерьез занималась химией и имела довольно высокий балл. Элизабет больше смотрела по сторонам, чем в книги, хотя и у нее были свои профессиональные интересы — педагогика и математика.
Они по-прежнему ладили, но после лета в их отношениях появилась прохладца. Элизабет объясняла ее себе щекотливостью ситуации с экзаменом по социологии и сознательно не возвращалась к этой теме.
Трагические летние события подернулись дымкой. Смешно сказать, но иногда ей начинало казаться, что Тони — всего лишь один из ее бывших одноклассников. Вспоминать о нем было больно, и она избегала говорить о нем с Элис, но боль, безусловно, притупилась.
Больнее было от другого: Эд Хамнер не звонил.
Прошла неделя, две, наступил октябрь Она раздобыла телефонный справочник и нашла его имя. Что толку? После его имени стояло «Милл-стрит», улица такой протяженности, что всякие поиски бесполезны. Она продолжала ждать и отказывала всем, кто пытался назначить ей свидание, а таких было немало. Элис удивлялась, но помалкивала; она совсем закопалась в биохимических экспериментах, рассчитанных на полтора месяца, и почти все вечера проводила в библиотеке. Элизабет видела, что раз или два в неделю ее соседке приходят длинные белые конверты, обычно после первой пары, но не придавала им значения. В этом была заслуга частного сыскного агентства — оно никогда не печатало на конверте обратного адреса.
* * *Когда загудел селектор, Элис занималась.
— Лиз, ты не подойдешь? — попросила она. — Скорее всего это тебя.
Элизабет подошла.
— Да?
— Лиз, к тебе тут молодой человек.
О Господи.
— Как его зовут? — В ее голосе звучала досада, а в голове мелькали привычные отговорки. Мигрень! Давненько она не пускала ее в ход.
Дежурная откровенно забавлялась:
— Его зовут Эдвард Джексон Хамнер. И не какой-нибудь, а младший, — она перешла на шепот. — И носки у него разного цвета.
Элизабет теребила ворот халата.
— Бог ты мой. Скажи ему, что я сию минуту выйду. Через минуту. Нет, через две, хорошо?
— О’кей, — удивилась дежурная. — Ты там смотри не лопни.
Элизабет сорвала с вешалки брюки. Передумала, схватила короткую легкую юбочку. Взвыла, нащупав на голове бигуди, и начала их выдергивать.
Элис наблюдала за ней, не говоря ни слова, а потом еще долго задумчиво глядела ей вслед.
* * *Он был все такой же, нисколько не изменился. Зеленая армейская куртка по виду на два размера больше.
Одна дужка очков замотана изолентой. Джинсы стоят колом. И, конечно, носки… один зеленый, другой коричневый.
И все предельно ясно: именно он, такой вот, ей и нужен.
— Где ты раньше был? — спросила она, идя ему навстречу.
Он заложил руки в карманы куртки и смущенно улыбался.
— Я решил дать тебе возможность развлечься. Присмотреться к другим парням. Сделать выбор.
— Я уже сделала.
— Отлично. Может, в кино сходим?
— Все что угодно.
* * *С каждым днем она все больше убеждалась в том, что не было второго такого человека, который бы так безошибочно угадывал ее настроения и желания. Их вкусы во всем совпадали. Если Тони нравились фильмы с насилием, вроде «Крестного отца», то Эд предпочитал комедию или «бескровную» драму. Однажды, когда она хандрила, он повел ее в цирк, и это был полный восторг. Если они договаривались позаниматься вместе, то действительно занимались, а не просто слонялись по третьему этажу Дома студентов. На танцплощадке он был особенно хорош в старых танцах, которые она так любила. Они даже взяли приз за номер «Когда мы были молодыми». А еще он понимал, когда ей хочется дать волю страсти. Он никогда не давил, не подгонял. С другими парнями у нее было такое чувство, будто все кем-то расписано: от прощального поцелуя в щечку (свидание № 1) до совместной ночи в квартирке друга (свидание № 10). У Эда были собственные апартаменты на Милл-стрит. Элизабет часто приходила туда, и ни разу у нее не возникло ощущения, что она попала в любовное гнездышко провинциального Дон Жуана. Он ничего не требовал. Он хотел того же, чего хотела она, и именно тогда, когда она хотела. Одним словом, их роман бурно развивался.
Возобновились занятия после зимних каникул. Элис с головой ушла в свои дела. Элизабет украдкой посматривала на соседку, которая с озабоченным видом теребила в руках большой конверт. Лиз подмывало спросить, не случилось ли чего, но так и не спросила. Да и что спрашивать — скорее всего в конверте были результаты очередного эксперимента по биохимии.
Когда они возвращались из ресторана, пошел сильный снег. Эд остановил машину у двери общежития.
— Завтра у меня?
— Да. Я приготовлю кукурузные хлопья.
— Отлично, — он поцеловал ее. — Я тебя люблю, Бет.
— А я тебя.
— Может, останешься на ночь? — вопрос был задан как бы между прочим, — Я о завтрашнем вечере.
— Как скажешь, Эд.
— Ну и чудно. Спокойной ночи.
— Тебе тоже.
Элизабет вошла к себе на цыпочках, но Элис не спала, она сидела за письменным столом.
— Элис, ты что это так поздно?
— Мне надо с тобой поговорить, Лиз. Об Эде.
— А в чем дело?
Элис тщательно подбирала слова:
— Боюсь, что, когда я закончу, между нами все будет кончено. Мне бы этого очень не хотелось, поэтому выслушай меня внимательно.
— Тогда, может, не стоит начинать?
— Я все же попробую.
Возникшее было у Элизабет чувство любопытства сменилось гневом:
— Уж не шпионила ли ты за Эдом?
Элис встретилась с ней взглядом и промолчала.
— Ты завидовала?
— Нет. Если бы я тебе завидовала, я бы давным-давно отсюда съехала.
Элизабет была обескуражена. У нее не было оснований не верить подруге. Ей вдруг стало не по себе.
— Меня насторожили два момента, связанные с Эдом Хамнером, — начала Элис — Первое. Ты написала мне подробное письмо о смерти Тони и упомянула о том, как, мол, удачно мы с ним встретились в «Лейквуд Тиэтр»… как он после этого сразу примчался в Бутбэй и помог тебе обрести почву под ногами. Так вот, Лиз, мы с ним не встречались. Меня там близко не было.
— Но…
— Но как же он узнал о смерти Тони? Понятия не имею. Во всяком случае, не от меня. И второе. Его так называемая эйдетическая память. Лиз, неужели ты это серьезно? Да он не помнит, в каких он носках!
— Это совсем другое, — сухо возразила Лиз, — Это…
