Эра Дракулы - Ньюман Ким
Жители Сохо были гораздо более склонны к чудачествам, нежели их отчаявшиеся родственники в Уайтчепеле. Мургатройды, например, никогда не забывали об украшениях. Большинство женщин, появлявшихся на улицах квартала после захода солнца, приехало из других стран: Франции, Испании или даже Китая. Они носили платья, похожие на саваны с плотными паутинными вуалями, ярко красили алым губы и ногти, а из всех причесок предпочитали длинные, по пояс, локоны блестящих черных волос. Их кавалеры следовали моде, установленной лордом Ратвеном: клетчатые, бесстыдно узкие и свободно висящие штаны с высокой талией, георгианские манжеты, кружевные рубашки алых или черных расцветок, объемные прически с лентами и высветленными полосами в виде молний. Многие вампиры, особенно из старейшин, смотрели на тех, кто крался по кладбищенским могилам в плащах, напоминающих крылья летучей мыши, и черных перчатках без пальцев, так же, как какой-нибудь эдинбургский джентльмен — на янки, постоянно щеголяющего килтами и широкими поясами, предваряющего каждое замечание цитатой из Бернса или Скотта и клянущегося в любви к волынкам и телячьему рубцу с потрохами, при этом имея в роду одного-единственного деда из Шотландии.
— Бэзингстоук, — пробормотал Борегар, вспомнив магическое слово Гилберта, которое превращало одержимого мраком мургатройда в смиренного сельского обывателя.
Он направился к заведению Фокса Моллесона и вошел внутрь. Магазин пустовал, все прилавки и полки были сняты, окно — закрашено зеленой краской. Вампир бандитской наружности сидел на вечной страже у входа, ведущего в мастерские. Борегар показал «новорожденному» свою визитку. Тот встал, повертел ее перед глазами и толкнул дверь, кивком разрешая Чарльзу пройти. Следующую комнату загромождали коробки для перевозки чая, в которых среди охапок соломы были упакованы серебряные предметы домашнего обихода: чайники и кофейники, обеденные приборы, крикетные кубки-трофеи, кувшинчики для сливок. На подносах грудами возвышались останки колец и ожерелий, из которых давно вынули все драгоценные камни. Тяжелый перстень привлек внимание Борегара, выемка на нем казалась пустой глазницей. Чарльз задумался, не состоит ли Фокс Моллесон в доле с ювелиром по соседству.
— Мистер Би, добро пожаловать, — произнес низенький старик, появившийся из-за занавески. Грегори Фокс Моллесон обладал таким количеством подбородков, что, казалось, между его нижней челюстью и воротником нет ничего, кроме слоев желе. Вид он имел добродушный и смешливый, носил грязный фартук, нарукавники из черного шелка и защитные очки с прозеленью, сейчас воздетые на лоб.
— Всегда приятно встретиться с джентльменом из клуба «Диоген».
Он был «теплым». Впрочем, для серебряных дел мастера едва ли оставался другой выбор. «Новорожденный», стоящий на входе, не осмеливался даже зайти в мастерскую Фокса. Крохотные частицы серебра в воздухе могли проникнуть в легкие и обречь вампира на долгую и мучительную смерть.
— Думаю, вы будете довольны тем, что я для вас сделал. Идите, идите сюда…
Он отвел в сторону занавес и пропустил Борегара внутрь. В кузнице постоянно горели раскаленные угли, над которыми стояли сосуды с расплавленным серебром. Неуклюжий подмастерье плавил мэрскую цепь, скармливая ее тиглю звено за звеном.
— В наши дни так тяжело с материалом, все эти новые правила и постановления! Но мы справляемся, мистер Би, о да, мы справляемся. Нашим собственным способом.
На лавке охлаждались серебряные пули, словно булки на подносе пекаря.
— Задание из дворца, — сказал Фокс Моллесон с гордостью. Он поднял пулю, зажав ее между двумя пальцами с подушечками, сплошь покрытыми застарелыми ожогами. — Для Карпатской гвардии принца-консорта.
Борегару стало интересно, как солдаты-носферату заряжают пистолеты. Или у них имеются «теплые» подручные, или толстые кожаные перчатки.
— Серебро вообще-то не слишком подходит для пуль. Очень уж мягкое. Лучший эффект получается с сердцевиной из свинца. Такие заряды называют «серебряные пиджаки». Они разрываются прямо в ране. Уложат любого, не важно, живой он или немертвый. Очень коварная штука.
— Дорогое оружие, как я полагаю? — спросил Чарльз.
— О да, мистер Би. Дизайн Рида. Американского джентльмена, который говорит, что пули должны быть дорогими. Это напоминание о том, что жизнь имеет цену и ее не стоит тратить попусту.
— Прекрасная мысль. Удивительно для американца.
Фокс Моллесон был одним из лучших серебряных дел мастеров в Лондоне. На какое-то время профессия оказалась полностью вне закона, и его бросили в Пентонвилль. Но здравый смысл возобладал. Любая власть основана, в конце концов, на способности убивать, а потому средства для этого должны быть доступны хотя бы нескольким избранным.
— Взгляните, настоящее произведение искусства, — Фокс протянул Чарльзу распятье, из которого уже вынули драгоценные камни, но и без них было видно, с каким мастерством выполнена фигура Христа. — Даже в очертании конечностей видно подлинное страдание.
Борегар осмотрел крест. Некоторые «новорожденные», не исключая, по-видимому, самого принца-консорта, боялись христианских символов, но большинство вампиров относились к ним равнодушно. Отдельные мургатройды даже носили сережки из слоновой кости в виде крестов, тем самым подчеркивая свое пренебрежение суевериями.
— Папские глупости, конечно, — с некоторой грустью продолжил Моллесон, отдавая распятие на переплавку. — И все равно иногда я скучаю по творчеству. Пули и клинки прекрасны, но они так функциональны! Никакой формы, о которой стоило бы говорить.
Борегар был в этом не столь уверен. Ряды пуль, как строй солдат в сияющих шлемах, сверкали и радовали глаз.
— Вот потому задание вроде вашего — это удовольствие, мистер Би, истинное удовольствие.
Фокс достал с полки длинный, тонкий сверток, укутанный грубой тканью и перевязанный леской. Кузнец обращался с ним так, словно держал Экскалибур, а сам был рыцарем, ожидающим возвращения Артура.
— Не хотите ли осмотреть?
Борегар развязал узел и сдернул покрывало. Его меч-трость отполировали и переточили. Черное дерево с красноватым оттенком блистало.
— Так приятно видеть подобную работу, мистер Би. Тот, кто сделал это, настоящий художник.
Чарльз нажал на рычаг, опустил ножны и выставил клинок перед собой, повернув запястье так, чтобы металл ловил отблески красного пламени, бушующего в кузне. Те сверкали, искрились и танцевали.
Вес не изменился, балансировка была идеальной. Меч казался легким, будто ивовый хлыст, но от любого движения кисти рождался мощный режущий удар. Борегар рассек воздух и улыбнулся, услышав характерный свист.
— Прекрасно, — прокомментировал он.
— О да, мистер Би, прекрасно. Как истинная леди, красива и остра.
Чарльз приложил большой палец к лезвию и почувствовал его гладкость.
— Хочу попросить вас об одолжении, — сказал кузнец, — не режьте им сосиски.
Борегар рассмеялся:
— Клянусь, Фокс Моллесон.
Он взял трость и со щелчком загнал клинок в ножны. Теперь он станет чувствовать себя в Уайтчепеле безопаснее, зная, что может защититься от кого угодно.
— А теперь, мистер Би, вы должны расписаться в Книге ядов.
Глава 18
«МИСТЕР ВАМПИР»
— Идите быстрее, мисс Ди, — сказала Ребекка Космински. — Это Лили. Ей плохо.
Хладнокровная девочка-вампирша, тщательно и прилежно исполнявшая любые поручения, повела Женевьеву по улицам прочь от Холла. Пока они шли, Женевьева справлялась о том, как поживает Ребекка и ее семья. Ребенок давал ответы с неохотой, если вопросы касались ее достойного жалости положения. «Новорожденная» имела независимый нрав. Она одевалась как маленькая взрослая и молчала, когда ее спрашивали о любимых куклах. Ребекка уже расставалась с детством собственного тела, а самым жестоким для нее был вопрос «Кем бы ты хотела стать, если бы смогла вырасти?».
В Майнорис Женевьева снова почувствовала, что за ней кто-то следит. Последние несколько ночей она почти неосознанно, но постоянно ощущала чье-то присутствие. Какого-то прыгающего существа в желтом.
