Рассказы - Грэм Мастертон
В шоке, Рэй опустился на, колени рядом с ней и осторожно, двумя пальцами, закрыл ей глаза. Он вспомнил её поведение в течение последних нескольких дней и понял, что у неё просто поехала крыша. «Головокружение от успехов», как называет это Уолтер Раттер. Но он и подумать не мог, что она убьёт себя, да ещё таким образом.
В комнате стояла вонь, как от сардин в масле — тот самый запах, который окружал Марго все последние дни.
Наконец Рэй встал на ноги и посмотрел вокруг. Бледная, застывшая от ужаса консьержка стояла в дверях, и Рэй сказал ей:
— Очнитесь. Вызовите «скорую» и полицию.
* * *
Около дома, на залитой весенним солнцем улице стоял мужчина и смотрел, как подъезжает «скорая». Он был небрит, серый костюм давно нуждался в чистке. Глаза у него были красные от недосыпа и алкоголя. Он подождал, пока не вынесли накрытое простынёй тело и не стих вой сирены, а потом зашагал прочь, фыркая время от времени и безостановочно ища что-то у себя в карманах, как будто надеясь найти там завалявшийся окурок или даже пару монет.
Так бывало всегда после того, как ему удавалось затушить ещё один яркий огонёк этого мира, разгоревшийся слишком сильно. Тупая головная боль и дрожь в ногах. Но такая уж у него работа. Уравновешивать состояние мира, осуществлять социальную справедливость. За каждую наркоманку, умершую в своей лачуге, полной мусора, должна быть сорвана роза, цветущая в роскоши. Справедливость — просто справедливость. И кто-то должен за этим следить. Кто-то должен поддерживать равновесие.
Дойдя до Геральд-сквер, он остановился на тротуаре около витрины «Мэйси» и простоял там минут пять — десять. Наконец он увидел красивую, хорошо одетую молодую женщину, которая переходила улицу, толкая перед собой коляску, в которой сидел белокурый малыш. Он перестал фыркать, выпрямился и улыбнулся, глядя на неё.
* * *
Когда Рэй был в квартире Марго, он нагнулся и подобрал с пола маленькую пластмассовую брошку с цветком, упавшую с её банного халата. С минуту он смотрел на неё, а потом опустил в карман. «Пусть что-нибудь будет на память о ней».
Перевод: Леонид Прокопенко
То, что ты ешь
Удивительная вещь,
Чудесней не бывает —
Превращается в мисс Т.
Всё что мисс Т. съедает
Уолтер Де Ла Мэр
Graham Masterton, «Eric the Pie», 1991
Мама Эрика всегда ему говорила: «Ты — то, что ты ешь». Обычно семилетний Эрик съедал за ужином свою порцию мясного пирога, а после, лёжа в кровати, ощупывал свои руки и ноги пытаясь понять, не появляется ли на них корка.
Сколько пирожков с мясом нужно съесть, чтобы превратиться в мясной пирог?
А кого ты превратишься, если ел бутерброды с пастой «Мармайт»,[28] рыбные крокеты и сладкие сигареты, ватрушки со сливовым повидлом и лакричные палочки, яблоки и кукурузные хлопья?
Высоко на мансарде, в своей спальне, облокотившись на подоконник, Эрик разглядывал шиферные крыши пригорода южного Лондона и пытался представить, в кого же он превратится.
В какого-нибудь ужасного монстра, склизкого и стонущего; с глазами похожими на маринованные луковицы; с бугристой и чёрной как пикша кожей, покрытой отвратительными порами из которых сочится подливка и свисают нити бараньего жира.
Однажды, жарким полднем в августе, играя с друзьями на школьном дворе, Эрик упал. Он ободрал колено, и кровь просочилась ему в носок. Тем вечером, лёжа в кровати, Эрик чувствовал, как рана на ноге покрывается твёрдой корочкой и думал, что превращается в пирог с мясом.
В своей комнате, он часами разглядывал книгу со стишками. «Саймон-простак встретил пирожника». Пирожник! Его картинки в книге не было, но Эрику она была не нужна. Он и сам мог представить, что за ужасное создание это было. Горбатый, еле ковыляющий и глухо скулящий монстр с бугристой шкурой. Человек, который за свою жизнь съел слишком много пирожков и понёс страшное наказание за это. Человек, чья кожа постепенно превратилась в крошащееся тесто. Человек, чьи лёгкие и внутренности превратились со временем в мясной фарш. Пирожник!
Эрик лёг спать и ему снились кошмары про пирожника. Эрик слышал, как он гнусаво умоляет сквозь пузыри подливки: «Это просто невыносимо. Съешь меня, убей меня».
Несколько недель Эрик почти ничего не ел и всегда оставлял корки рядом с тарелкой. Его мама поговорила с врачом, и однажды доктор Уилсон посетил их дом, а Эрику пришлось отвечать на вопросы его голубому жилету в полоску и золотой цепочке часов.
— Эрик, тебе не нравится то, что ты ешь?
— Нет, сэр.
— Ты переживаешь из-за школы?
— Нет, сэр.
— Покашляй.
Эрик кашлянул.
— Вдохни и не выдыхай.
Эрик вдохнул и задержал дыхание.
Позже, в обклеенной коричневыми обоями прихожей, возле барометра, который всегда показывал «ясно», доктор тихо говорил его матери:
— Вы знаете, он практически здоров. Мальчики его возраста зачастую едят очень мало. Но когда он начнёт расти… он будет есть, чтобы жить; и будет жить, чтобы есть. Запомните мои слова и пополняйте кладовку.
Мама вернулась в гостиную, села и уставилась на Эрика; она казалась почти возмущённой тем, что он здоров.
— Доктор сказал, что с тобой всё в порядке.
Долгая пауза. — Правда?
Она опустилась на колени рядом с ним, и взяла его руку. Её глаза были такими бесцветными. Её лицо было таким бесцветным.
— Ты должен есть, Эрик. Должен есть, чтобы расти. Ты должен есть, иначе умрёшь. Ты — то, что ты ешь, Эрик.
— Этого я и боюсь, — прошептал он.
— Что?
— Этого я и боюсь. Если я съем слишком много пирожков.
— Что тогда?
— Если я съем слишком много пирожков, то превращусь в Эрика-пирожника.
Его мать рассмеялась. Её смех был ярким, острым, режущим. Как осколки разбитого зеркала в летней спальне.
— Нет, не превратишься. Еда придаёт тебе жизненных сил, вот и всё. Если ты поглощаешь жизненную силу, то сам становишься более живой. Это как уравнение. Поглощаешь жизнь — живёшь.
— Вот как.
Эрик понял. Внезапно пирожник оказался всего лишь сказкой. Развалился на куски: корка, тесто, комья начинки. Неожиданно пирожник оказался всего лишь пирогом. Эрик повзрослел. Теперь, наконец-то, он понял загадку человеческого бытия. Она была подобна уравнению. Поглощаешь жизнь — остаёшься живым. Ничего общего с мясными пирожками, рыбными котлетами, или ватрушками со сливовым повидлом. Всё просто. Если ты поглощаешь жизнь, ты живёшь.
Утро следующего дня было солнечным и удушливо жарким. Эрик — бледный мальчик с личиком эльфа, огромными
