Станция - Плешь Ведьмы (СИ) - Минин Андрей

Не успел я далеко отойти от дома старосты, как в спину мне что-то ударило, и меня пронзила боль. Я заорал и упал в снег.

— Костоправа зовите! Мага ранило!

— Умирает! Ой, что же творится то! Средь бела дня же, — запричитали.

— Ловите его! Куда? В лес! — Кричали голосом Зурада.

Сумев прийти в себя, я начал ворочаться и встал, опираясь руками на забор, и на непослушные, ватные ноги.

— Не вставай, — встревоженными голосами попытались остановить меня набежавшие на шум жители окрестных домов. Их то крики я и слышал.

— Куда меня ранило? — Спросил я, заплетающимся от боли языком.

Перед глазами до сих пор стоит красная марь.

— В лопатку. Дыра в тулупе с кулак. Как ты еще жив остался? У тебя же только одно заклинание, усиления обоняния, все об этом говорят, вон ты какой нос отрастил.

— Так может у него два заклинания? — Спросил кто-то.

Я пока ничего не видел, ждал, пока мир в глазах перестанет трястись.

— Не мели чушь, он неофит. Откуда у него второе заклинание?

Вот балаболки собрались, а не мужики. Думать мешают. Итак. Дыра с кулак? Это, из какого ружья в меня стреляли? И больно то, как.

Попытавшись подвигать рукой, я зашипел.

— Ш-ш-ш…

Прибежал костоправ и, не слушая моих возражений, снял с меня тулуп. Тут-то все и увидели на мне бронежилет.

— Ну, у нас и хитрый маг, ха!

— Ему все равно досталось, дурак! Смотри, стоит, шатается и глаза в кучу.

— Зато жив, поцелованный ведьмами! — Экспрессивно воскликнули рядом.

— И не поспоришь.

Костоправ осматривал меня минут десять. Оказалось, лопатка сломана. Пуля застряла в жилете, почти его пробив, но почти не считается. Легко отделался.

Он дал мне понюхать травы, от которой у меня заслезилось в глазах, но прояснилось в голове, и боль ушла. И еще выписал мне целую батарею отваров, которые нужно принимать, чтобы кость зажила быстрей.

— Если срастется не правильно, то тебе к магу — лекарю. Я тут ничем не помогу, — сказал он, заканчивая осмотр.

Это был знакомый мне костоправ. Я у него «сральник» покупал.

— Понял. Спасибо.

К нам подбежал встревоженный Зурад.

— Жив, Кай?

Я поморщился.

— Как видишь. Просто перелом. И говори тише, голова раскалывается, — попросил я.

— Это хорошо, хорошо, — невпопад, с прищуром, ответил он, смотрев не на меня, а в сторону леса, куда как я понял, убежал стрелок, что поджидал меня на улице и чуть не отправил на встречу с родителями.

— Кто это хоть был? — Спросил я, устав всех благодарить за их пожелания здоровья.

— Чужак, — ответил староста. — Не знаем его.

— Догонят? — Снова спросил я, ведь слышал, как кто-то за ним погнался, да и Зурад смотрел в сторону леса.

— Несколько наших охотников были на лыжах и сразу за ним. Должны догнать, — сказал он, но я заметил промелькнувшие в его голосе нотки сомнения.

— Я бы к ним присоединился, но сам видишь, — сморщился я. Рука у меня была в перевязи. Костоправ хорошо поработал. — Пойду тогда, понюхаю воздух, где он стоял, запомню запах. На всякий случай. Выветрится же.

— О! Это ты правильно придумал. Давай помогу?

Он помог мне дойти до леса за его домом, и я нашел запах моего несостоявшегося убийцы. Запомнил.

До дома мне помогли дойти другие люди, а там я лег спать. Костоправ забыл упомянуть, что его трава и та горькая гадость, которую он заставил меня выпить — это еще и снотворное.

Проснулся от тяжести на груди. Зевнув, спросил.

— Зефир, это ты?

Кот не ответил, продолжая урчать словно вездеход. А я опять заснул. Лекарства все еще действовали.

Утром я никакого Зефира не нашел. Двери и окна закрыты. Попасть внутрь дома он не мог, но откуда тогда его шерсть? Эту загадку я оставил на потом.

Тревожить руку мне было нельзя, так что снег я сегодня не убирал. За ночь навалило прилично, но деревенские даже не почесались и просто протоптали тропинку к путям. Торговлю то никто не отменял.

Сам кое-как подоил козу и покормил кур, что сегодня были на удивление милостивы. Петух даже не попытался клюнуть меня в задницу, когда я нагибался.

Через полчаса ко мне в гости заглянул костоправ. Сменил повязку на плече и только восхищенно присвистнул.

— Крепкие вы, маги. Уже все подживает. А с моими отварами тебе уже завтра можно будет работать пострадавшей рукой.

— Сколько я тебе должен?

Заплатив, я выпил лекарства и снова лег отдыхать, думая о произошедшем. Костоправ принес помимо лекарств и новости. Охотники вернулись из леса. Поймать никого не удалось. Ушел, гад.

Ничего… Я запомнил его запах.

Первая мысль, что пришла мне на ум — это убийца подосланный Прего. Но потом я засомневался. Письмо я ему отправил, но до Лисьей Горки без происшествий оно будет идти неделю. И это только в одну сторону. Нет. Тут другое…

Глава девятая, учитель, часть вторая

Прошло двое суток, как я был ранен. Плечо практически зажило. Синяк только на всю спину, но и он уже исчезает. Вот я и стою, машу лопатой, выгребая снег, что навалило, пока я отдыхал. Пожинаю плоды своего безделья.

Честно? Надоело попадать из одной передряги в другую. Только я вылечусь, приду в себя, как снова меня ранят. Чувствую себя таким слабым. Ничтожным.

Рассвело и из-за туч показалось весеннее солнышко. Деревенские уже ждали рядом с путями и расставили свои прилавки. А вот и поезд показался. Сегодня без происшествий и по расписанию.

Я привычно взял мешок под мусор, и стал ходить среди людей, скупающих все, что видят. Сметая с прилавков пирожки — самый ходовой товар, запеченных кур, кроликов и конечно выпивку.

Тем временем подошел еще один поезд, но транзитный, остановка минута времени. Он шел со стороны Прибрежного и остановился на второй ветке путей. Постоял, скрытый за поездом, что как раз идет в город и тронулся, оставшись незамеченным.

Медальон я, кстати, больше не прятал. Это уже было бы странно. Носил, как положено.

На меня обращали внимание. И дело не в медальоне. Нос. Все он! Дети показывали пальцем. Мужики улыбались в бороды. Молодые девушки ухохатывались, хоть их и одергивали более зрелые женщины — мамы, бабушки.

Смеяться над магом не преступление. Но нужно знать, над кем можно смеяться, а над кем нет. То, что я неофит — видят. Будь я хотя бы учеником, они вели бы себя по-другому. Сдержаннее. Но я уже привыкаю. Конечно, изнутри еще поднимается раздражение, злость, густо смешанная со смущением, но я научился с этим бороться. Мне с этим жить.

Машинист локомотива подал один гудок, и проводники начали загонять пассажиров в поезд. Две минуты и на перроне остались только местные жители. Еще один гудок и поезд начал разгоняться, обдав нас на прощание раскаленными парами воздуха.

Болтать не хотелось, и я только кивал на приветствия жителей, с кем еще не виделся, а пока они собирали прилавки, я заканчивал работу, вычищая последние урны от мусора.

Когда я закончил и вернулся на станцию, чтобы скинуть мешок в овраг, меня ждал сюрприз. У закрытых дверей, спиной ко мне, вчитываясь в объявления которые я вывешиваю рядом с дверьми (расписания движения поездов, розыскные листы, важные государственные извещения) — стоял явно высокопоставленный чиновник.

В дорогом, черном плаще, подбитом внутри белым мехом. Высокой, очень странной шапке. Сапогах, с металлическими застежками. И опоясанный ремнем с открытой кобурой, из которой торчала рукоять артефактного револьвера, светившегося от вложенной в него силы.

Он почувствовал меня и обернулся. Мои глаза сразу сосредоточились на паспорте мага, что, как и у меня висел у него поверх одежды. Бакалавр!

Все лицо в шрамах и морщинах. На левом глазу монокль. Поджатые губы и какие-то дикие, пронизывающие глаза, всматривающиеся в меня.

— Кай Левший?

— Да, это я.

Ладошки у меня, почему то вспотели. Запах у него отсутствовал! Пахла только одежда. Эмоции я уловить не смог. Он был словно стена для меня.