Одержимость (ЛП) - МакНил Гретхен

– Бриджет! – прошипела мисс Темплтон.

Бриджет подскочила и перевернула страницу.

– Простите.

«The kingdom of this world, Is become the kingdom of our Lord»[28].

Не считая великолепного тенора Гектора, немногочисленная мужская половина хора проглатывала слова и частенько вступала абсолютно не вовремя. Сопрано звучало уныло, а альты исполняли партии сопрано, потому что не могли запомнить свои собственные. Однако мистеру Винсенту было всё нипочём, он размахивал своей палочкой, словно представляя себя Джеймсом Ливайн[29] в Метрополитен-опера, дирижируя певцами, которые абсолютно не обращали на него внимания. Исполнение одного из лучших произведений Генделя хору церкви святого Михаила явно не по силам.

Ещё один кивок от миссис Темплтон, ещё одна перевёрнутая страница, и Бриджет внутренне перекосило. С седьмой страницы начиналось собственное творение мистера Винсента.

Палочка мистера Винсента выдержала театральную паузу, и со следующим взмахом темп поменялся кардинально. Аккомпанемент миссис Темплтон был уже не изящной музыкой Генделя, а походил скорее на какую-то её поп-вариацию. Из первого ряда хористов отделились четверо сопрано и начали танцевать прямо как в последнем эпизоде телешоу «Танцы». Остальной хор разделился на две половины, и между ними на алтарь встал Гектор, взявший с пюпитра[30] мистера Винсента микрофон – и Кристина Агилера в мужском обличии затянула «Хип-Хор-луйя», в аранжировке Блэра Винсента, по произведению Г.Ф. Генделя.

«King of kings and lord of lords.

And He shall reign forever and ever»[31].

Хор вступил, когда Гектор закончил петь ведущую партию, вокруг него кружились танцоры.

Бриджет была уверена – от такого Гендель сейчас точно переворачивается в могиле.

При всей отвратительности действа в целом, Бриджет была вынуждена признать, что Гектор – настоящая звезда. Он излучал такую уверенность, будто ему плевать на чьё-либо мнение, что вызывало у Бриджет жгучую зависть. У неё всегда имелись трения с мамой, братом, школой. Даже фортепьяно, её надёжное убежище от жестокого окружающего мира стало тяжким бременем после того, как Бриджет запрягли быть вторым аккомпаниатором при хоре. Она прямо-таки чувствовала, как крохотные кусочки её души умирают всякий раз, когда шедевры классической музыки превращались в отстойные заготовки «Фабрики Звёзд», и она ничего не могла…

– Бриджет!

Миссис Темплтон так яростно перевернула страницу, что ноты соскользнули с держателя и шлёпнулись на клавиши, внеся кошмарный диссонанс в аккорд.

Бриджет закрыла глаза и поморщилась. Сколько страниц она пропустила? Она не знала. В голове было совсем пусто.

Тишину прорезал гнусавый голос мистера Винсента.

– Проблемы, миссис Темплтон?

– Небольшая техническая накладка, – произнесла она, стрельнув в Бриджет взглядом. – С переворачиванием страниц.

– За этим постоянно должен следить второй аккомпаниатор. – Мистер Винсент пристально посмотрел на неё. – Мне нужно твоё полное внимание, Бриджет, как если бы ты сама сидела за фортепьяно. Или же я могу, – он помахал палочкой вокруг своей головы, – посадить кого-то другого переворачивать страницы.

– Мне правда жаль.

– Мистер Винсент? – От омерзительно сладкого голоса Алексы Бриджет покрылась мурашками. – Если у второго аккомпаниатора проблемы с концентрацией, я с удовольствием помогу переворачивать страницы.

Мистер Винсент улыбнулся.

– Очень мило с твоей стороны, Алекса, но нам не обойтись без твоего сопрано. Ты единственная, кто может исполнить облигато в хоре.

По хору прокатилось согласное бормотание. Алекса захлопала своими длинными каштановыми ресницами и изобразила смущение.

– Хорошо. Как скажете, мистер Винсент.

Сучка.

Мистер Винсент вздохнул и вновь обратил внимание на Бриджет.

– Бриджет, почему бы тебе не отдохнуть немного перед второй частью репетиции? Мне необходимо, чтобы ты сосредоточилась на игре, до зимнего концерта осталась всего неделя.

Спустившись с алтаря, Бриджет закатила глаза. «Отдых» точно не поможет ей сосредоточиться. Она медленно шла вдоль рядов скамеек, когда мистер Винсент постучал палочкой, чтобы привлечь к себе внимание хора.

– Начинаем с такта два-пятьдесят-восемь, миссис Темплтон. И раз, два, три, четыре.

Стук ботинок Бриджет по мрамору потонул в нарастающем звучании фортепьяно и хора. Церковь святого Михаила сильно отличалась от солнечного и живописного храма при школе святой Цецилии, её прошлому приходу. Она была вполовину меньше, более старинная и мрачная. Пугающая в своём европейском стиле, с тёмными витражами, изображающими страдания мучеников и святых – забитых камнями, пронзённых стрелами, сожжённых на костре – на которых сверху взирают ангелы. Не херувимы, милосердные ангелы с розовыми щёчками и светлыми кудряшками, коих можно увидеть в других церквях, а угрюмые, зловещие ангелы с сероватой кожей и холодным выражением лица абсолютно лишённым сострадания. О, и каждый из них держал меч, у некоторых он даже был покрыт ярко-красной кровью. Никаких сантиментов.

Её отец каждый год 29 сентября в день святого Михаила водил сюда семью на литургию, и каждый раз Бриджет с ужасом ожидала этого дня. Однажды, в детстве она готова была поклясться, что ангелы смотрели на неё. Вот вообще не айс.

Есть что-то ироничное в том, что Бриджет в итоге всё же оказалась в школе именно при этой церкви, хотя, учитывая имеющийся выбор католических школ, она могла угодить и в старшую школу Мерси для девочек. Это был бы самый настоящий ад.

Бриджет остановилась возле старой исповедальни, что переделали в нишу для демонстрации главной драгоценности церкви: в закреплённой на стене витрине под оргстеклом лежал огромный меч.

Меч святого Михаила, некогда принадлежащий архангелу и вроде как воссозданный по секретным ватиканским чертежам подлинного меча. Бриджет слышала эту историю много раз на уроке религии и каждый раз она закатывала глаза. Секретный ватиканский чертёж меча? Серьёзно? Да кто поверит в эту чушь?

Меч являлся сокровищем церкви святого Михаила, к которому относились с особым почтением. У Бриджет он, как и церковь в целом, всегда вызывал некую тревогу. Золотой клинок был длинной два фута, тусклый с темными пятнами и царапинами, словно его, в самом деле, когда-то использовали. Рукоять тоже из золота с выгравированными на ней витиеватыми символами и завитками, которые она не могла расшифровать.

Под мечом располагалась, наверное, самая тревожная вещь из всего здесь имеющегося – табличка с надписью:

Меч святого архангела Михаила

Реплика

Преподнесена в дар семейством Дарлингтон

при освящении церкви святого Михаила, 1922 год

«Уничтожает зло, сокрытое внутри»

– Очень жаль, что ты не можешь уничтожить вон то зло, – проговорила Бриджет, прислонившись к гладкому камню стены и кивнув в направлении хора

– Она действительно так думает? – прошелестел чей-то голос.

Бриджет резко обернулась. Неужели в церкви есть кто-то ещё?

Позади неё тянулись пустые ряды одинаковых деревянных скамеек.

– Люди глупы. Нам ли не знать, Корас.

Нет, невозможно. Здесь не может быть демонов. Это же церковь.

– Ты как всегда прав, Мекадриэль, – второй голос раздался прямо у неё над головой, прозвучав вполне отчётливо, несмотря на музыку.

– Ты слышал? – продолжил второй голос. – Появился наблюдатель.

Бриджет застыла. Наблюдатель? Именно так ее называли куклы: наблюдатель и предатель.

– «Аллилуйя! Аллилуйя!»

– Слуги Повелителя позаботятся о наблюдателе, как они делали из века в век.