Софья Ролдугина - Пряный кофе

Лайзо должен был сказать «постараюсь» или «сделаю всё возможное», но он ответил тихо:

– Обещаю. Она не сделает ничего, за что себя не простит. Вы ещё встретите вместе счастливое Сошествие, даю слово.

Он понял.

Он действительно понял, чего я боялась.

– Спасибо, Лайзо.

– Да чего уж там, леди, – хмыкнул он и вновь уставился на дорогу.

Губы у него были покрасневшие и искусанные.

Отец Александр встретил нас на пороге приюта в окружении толпы младших детишек. Зелёный шарф священнического облачения выглядел ещё более потрёпанным, чем полгода назад. На лбу, справа, у отца Александра красовалась внушительная шишка – видимо, он снова пытался отремонтировать что-то своими руками, но не рассчитал сил.

– Леди Гинни приехала, леди Гинни! – заголосили ребята, стоило мне выйти из автомобиля. В последний раз я заглядывала в приют больше месяца назад и пробыла здесь совсем недолго, но, кажется, сласти и книжки с иллюстрациями произвели на маленьких сорванцов очень сильное впечатление.

– А где мисс Мэдди? – пропищала одна девчушка с голубой лентой в косе. Кажется, именно с этой малюткой Мадлен играла в прошлый раз.

Я замешкалась с ответом, но мне на помощь пришёл Лайзо.

– А ну – цыц, детвора! – шутливо прикрикнул он и поднял повыше корзинку с гостинцами. – Глянь-ка, что у меня есть. Кто сластей хочет, пока леди будет с отцом Александром разговоры разговаривать?

– Я! – грянул дружный хор.

В это время из дверей выглянула сестра Мэри и пригрозила детишкам страшными карами за шум, но её, кажется, никто всерьёз не испугался. Воспользовавшись моментом, мы с отцом Александром поприветствовали друг друга, а затем он увёл меня по холодному коридору в маленькую комнатку, служившую ему кабинетом. К моему приходу была уже растоплена жаровня, однако снимать накидку я так и не решилась – от окон ощутимо несло холодом.

– Давненько вас не видать было, леди, – прокряхтел отец Александр, с трудом усаживаясь на лавку. Заметил мой встревоженный взгляд и пояснил басовито: – Вы тут не извольте беспокоиться, это всё сущая ерунда. Хотел дыру в крыше подлатать да свалился маленько… Лесенку вот поломал, ну да старшие детки её быстро починили.

– Может, вам стоит обратиться к доктору? – предложила я, раздумывая, что лучше сделать – попросить о помощи доктора Хэмптона или вызвать врача из госпиталя.

– Да ну их, докторов, – заулыбался отец Александр. – Кости-то целы, а для прочего Лайзо, добрая душа, позавчерась припарок и мазей приволок. Сам, поди, и намешал… Ну, да что я вам тут всякое рассказываю, держу зазря на холоде, давайте лучше к делу. О чём этаком вы хотели со мной поговорить?

– О многом… Но главных вопросов – всего два, – уверенно ответила я. В последние две недели мне не раз случалось вечером набрасывать в записной книжке план этого разговора, и большая часть вопросов отсеялась сама собой. – Во-первых, у меня с собой расчёты с окончательной суммой. Можете взглянуть на них и уже начинать планировать. На что вы потратите собранные деньги. Если на благотворительном вечере собрать достаточно не удастся, сыновья герцогини Дагвортской возместят недостающую сумму, – и с этими словами я передала отцу Александру бумаги. Он взглянул на цифру, обведённую в кружок, и тихо охнул. – Кроме того, мы с лордом Дагвортом и его братом решили, что будет интересно установить особую корзину для именных подарков. Не все гости захотят… точнее, не все смогут пожертвовать на приют деньги. Кто-то с большей охотой принесёт игрушки или книги.

– Любая помощь во благо, – пробормотал отец Александр, продолжая изучать расчёты. Брови его задирались всё выше и выше. – Что игрушки, что одёжки, что табачок для святого Кира…

Последние слова прозвучали совсем неразборчиво.

– Что вы сказали? – переспросила я недоумённо.

Отец Александр свернул бумаги и смущённо поскрёб затылок:

– Да так, с языка сорвалось, не обращайте внимания, леди Виржиния… Ну, с расчётами-то понятно, а второй какой вопрос? – ловко перевёл он разговор на другую тему.

Я мысленно сделала пометку, что нужно будет положить в корзину с подарками кисет хорошего табака, вроде того, что любила леди Милдред, а вслух ответила:

– Мне хотелось бы узнать, какие из ваших воспитанников лучше всего бы подошли на роль гостей на вечере.

Отец Александр понял намёк правильно и помрачнел.

– То есть – кого можно как зверушку в зоопарке выставить? Но чтоб они не кусались, не рычали и вели себя, точно котятки домашние?

– Нечто вроде того, – виновато признала я. – Отец Александр, мне действительно жаль, что до этого дошло. Я была против того, чтобы приводить самих детей на благотворительный вечер, хватило бы и Лиама – он научился прекрасно держаться в высшем свете. Но Дагвортские Близнецы… То есть лорд Дагворт с братом настояли на том, чтобы привести детей, а Лиам поддержал эту затею. Потому я рассчитываю на ваше благоразумие и добрый совет.

Священник тяжко вздохнул и вновь почесал в затылке, на сей раз – целой пятернёй.

– Ну, дело сложное, чего говорить… Кое-кто у меня на примете есть. Две девчушки смышлёные, они в писчей лавке подрабатывают – почитай, невесты уже. Можно ещё Берти отправить, он мальчуган разумный, читает хорошо, стихи наизусть знает. Выглядит опять-таки благообразно, – добавил отец Александр рассудительно – и низко опустил голову: – Да только всё одно, не нравится мне эта затея. Чую, добра из неё не выйдет. Детишки-то особые, да вы и сами знаете, что о нашем приюте в городе говорят.

– Мы справимся, – твёрдо ответила я.

Но, откровенно признаться, настоящей уверенности при этом не чувствовала….

Ещё некоторое время мы обсуждали детали. Уговорились на том, что перед благотворительным вечером миссис Мариани немного позанимается с выбранными детьми и пару раз выведет их «в свет» – на полуденный чай в кондитерскую и на прогулку в парк. Я пообещала заранее заказать новые платья для девочек и костюм – для мальчика.

– А мы с ребятками поговорим, – подмигнул мне отец Александр. – Лили и Дейзи – девчушки славные, но уж больно до нарядов охочие. Если посулю им, что платья, мол, в подарок за хорошее поведение достанутся, так они весь вечер сущими паиньками будут. Глядишь, и Берти с них пример возьмёт… Вы только, того, заранее-то не проговоритесь, что платья и так, и сяк их будут.

– Спасибо за совет, – искренне поблагодарила я, сдерживая неуместную улыбку. – Что ж, если других вопросов не осталось, я вернусь в кофейню.

– Я провожу до ворот, – тут же поднялся отец Александр. Опасливо глянул на жаровню, убедился, что угли почти погасли, и шагнул ко мне. – У нас тут и заблудиться немудрено.

Возвращались во двор мы другой дорогой, не вокруг здания, а насквозь по холодным, но уже относительно благоустроенным коридорам. Отец Александр открывал то одну, то другую дверь, показывая, что и где в приюте уже починили на деньги, которые я отправляла в последние месяцы. Выходило на удивление много. Хотя от сквозняков избавиться пока не удалось, но проваленную крышу уже везде подлатали, а полы заново выстлали хорошей доской. В спальне для самых маленьких поставили новые окна и переложили печь. Последнее, впрочем, было мерой временной – только до того момента, как получится провести обогрев по всему приюту.

В холл отец Александр меня вывел каким-то хитрым ходом, из-под лестницы. Ещё издали, из-за запертой двери, я услышала то ли глухую ругань, то ли плач, но не успела ни сообразить, что это может быть такое, как оказалась на самом настоящем поле боя.

Сестра Мэри по прозвищу Кочерга в голос кричала на тощую светловолосую девицу в поношенном сизом платье и ослепительно белой пуховой шали.

– Откуда ты это взяла? – срывалась на визг сестра Мэри. Лицо её покраснело, как варёный рак, рот искривился, но это выглядело не смешно и не противно, а по-настоящему страшно, точно за спиной у разгневанной монахини стоял кто-то ещё, сияющий и огромный. – Откуда взяла, я тебя спрашиваю? И не смей врать, паскудница!

– А не скажу! Крыса ты, крысятина вонючая! – со злыми слезами в голосе орала в ответ девица, бледная, как полотно. Глаза её были черным-черны. – Ты здесь гниёшь, и все гниют, а я не хочу! И не буду!

– Откуда ты шаль притащила, мерзавка? – Мэри-Кочерга сжала руку, скомкав в кулаке блёкло-серую ткань своей юбки. – Кто тебе дал?

Голос её сделался громоподобным и, кажется, заполнил весь приют, от ступеней и до самых укромных углов. Девица отшатнулась, прикусила губу – а потом выдохнула, словно в омут кидаясь:

– Мужчина дал! Подарил, слышишь? А ты мне завидуешь! Крысятина ты, вот ты кто! А я актрисой буду, он мой голос хвалил и говорил, чтоб я подошла к ночи на премьеру, и уж он тогда меня обязательно хозяину…

Мэри не дослушала девицу – наотмашь отвесила ей пощёчину.