Княжий человек (СИ) - Билик Дмитрий Александрович
— Ты мне не хозяин, — ответила та. — Скорее поверенный. Если хочешь им стать, то так и скажи.
— Ага, бегу, волосы назад. Послушай, пока ты живешь у меня, то должна выполнять определенные правила поведения. Своевольства я не потерплю.
— Да чего ты с ней цацкаешься⁈ — возмутился бес. — Дом твой, на нем печати рубежные. Запрети ей и все.
Я уж не стал говорить Григорию, что печати настроены совершенно на иное. Хотя, с другой стороны, почему бы и да? Взять тот же Порог на крови. Если я передвину мысленный бегунок в голове, что лишать нечисть алкоголя — это вред, то в следующий раз печать разрядится на кикимору. И прикрыл глаза, собираясь с мыслями, а когда открыл, то по злобному взгляду Марфы понял — сработало.
— С этим вопросов больше нет?
— Нет, — не сказала, а точнее прошипела та.
— Едем дальше. Зачем Митю зачаровала?
— Мысли у него черные были, на меня направлены.
— Ты и мысли читать умеешь? — напрягся я.
— Скорее намерения.
— И какие намерения у тебя были, когда ты кашу варил? — повернулся я к черту.
От бедняги сейчас можно было прикуривать. Митька натурально пылал всеми оттенками красного.
— Мне… она просто… понравилась, дяденька… Ну, я и помечтал немного.
— Так, нечисть мою не трогать! — сразу понял я, в чем дело. — Или мне и это на печать повесить?
Вопрос был риторическим. Потому что кикимора кивнула. Правда, с таким озлобленным видом, что я начинал всерьез опасаться за свое эмоциональное и душевное спокойствие. Нет, навредить она мне, конечно, напрямую не сможет. Однако испортить жизнь, пока мы не пройдем все пункты мелким шрифтом — это пожалуйста.
— По поводу последнего. Как я понял, прясти — твое хобби. Я в это не вмешиваюсь. Просто по возможности, если, конечно, сможешь, делай это чуть потише. И вой тоже.
— Вообще-то я пою, — почти обиделась Марфа.
— У нас просто Гриша — нечисть с абсолютным слухом. Для него и я вою.
На этом наш разговор был закончен. Я считал, что вел себя в высшей степени дипломатично, применяя метод кнута и пряника. В смысле, не бил твердым пряником, когда ломался кнут. А старался показать свою жесткость и непреклонность, чередуя ее с вежливостью.
Что еще хорошо, моя нечисть осталась вполне удовлетворена проведенными переговорами. Точнее, Гриша остался. Он так и сказал: «Молодец, хозяин, правильно ее пропесочил. Если бы я мог, я бы сам ее и в хвост, и в гриву». Черт знает, что он имел в виду. Митька, кстати, промолчал, но опять покраснел.
Мне же стало ясно другое — с кикиморой мы не уживемся. Изначально мне просто везло с нечистью. Даже с любвеобильным алкоголиком по имени Гриша. Но вот Марфа — иное дело. Бывает так, что проведешь ночь с девушкой и понимаешь — надо бежать, иначе ее тараканы загрызут тебя. Думаю, в голове кикиморы водятся какие-то серьезные термиты. Ладно, ничего страшного. У меня есть идея, кому именно ее можно сплавить. Тем более теперь, когда вопрос с лунным серебром почти решен.
На повестке дня осталось кое-что еще не менее важное. Я обзавелся дополнительными артефактами. И хранить все по-прежнему в рюкзаке было бы глупо. Поэтому после душа и чашки кофе я отправился к себе. Наказав Мите пожарить яичницу. Судя по тому, что у него с негодованием отобрал сковороду Гриша — завтраку быть.
Я же заперся у себя в комнате и начал судорожно думать над самым важным. О слове для Слова.
Первое, что пришло в голову — флюгегехаймен. Я даже представил, как кричу: «Внесите флюгегенхаймен» и вытаскиваю из Слова… что-нибудь эдакое.
Только это не подойдет. Думаю, едва ли у меня одного такое прекрасное чувство юмора. Да и фильм слишком известный. Не хотелось бы связать форму Слова с этим странным инструментом для противоестественных утех и потом погибнуть. Представляю, что будет написано у меня на могиле: «Умер от разрыва… хиста».
Тогда что?
Ради интереса я даже зашел с телефона в интернет и забил «самые редкие и неупотребляемые слова». Список вышел внушительным. От лапидарности и пердимонокля, до престидижитатора и пульвербакелита. Не то. Если хватило у меня ума озадачить поисковик, значит, не мала вероятность пересечься с таким же рубежником.
Что еще? Старые, которые уже никто не говорит? Даль в помощь и все такое. Вот только это для меня слова перестали употребляться, есть довольно внушительная часть рубежников, которая живет не одну сотню лет. Тоже не вариант.
Тогда что? К счастью, я вчера не пил, потому голова хоть как-то, но соображала. Поэтому нужный ответ пришел сам собой. Необходимо попросту придумать новое слово, которое мог сгенерировать только один человек — Матвей Зорин. Едва ли есть какой-то контроль над заклинаниями, где сидят граммарнаци. Решено, от этого и будем плясать.
Только что придумывать? Станем мыслить рационально. Когда я узнал про это самое Слово? Как бы смешно не звучало — из разговора с Врановым. Нет, в честь него не буду заклинание называть. А вот в честь спасших меня существ — сколько угодно. Значит, берем лешего, Митьку… беса, ладно уж там. Да и русалку. Без нее не получилось бы эпично ретироваться. Да и чем больше составных слов, тем лучше.
Тогда пусть будет: «лешобесочерторусалка». Нет, как-то неблагозвучно. Да и длинно. Каждый раз про себя повторять — язык сломаешь. Что, если сократить до «лешобесочеруса»? Почти как название грузовой техники от плохого криэйтора. Надо просто взять от каждого существа по слогу — «лебечерус». Огонь, мне нравится. Что называет, херак, херак и в продакшн.
Ладно, приступаем. Я выпустил через руку хист, образуя в воздухе ту форму, которую видел на листке в кабинете Инги. И когда завершил рисунок, то проговорил новопридуманное слово. Линии вспыхнули ослепительно и… исчезли вместе с частью комнаты. А за ней показалась непроглядная чернота.
Я что-то не так сделал, что ли? Открыл врата в Ад и все такое? Да нет, я был уверен, что в точности воспроизвел форму. Та будто в голове отпечаталась. И едва ли подобное слово кто-нибудь придумал. На меня же не напали и с хистом ничего не случилось.
Я шагнул вперед, сквозь образовавшийся портал и оказался на старом запыленном чердаке… который вспомнил сразу. Это крыша моего же собственного дома. Сюда я сбегал, когда мы взрывали карбид и нас пытался поймать сосед. Когда на меня сорвался бродячий дог. Когда с Костяном разбили окно мячом на первом этаже. Он побежал к себе, а я сюда.
Потому что это было единственное место, где я чувствовал себя в безопасности. На чердаке, посреди воркующих голубей.
Надо же, я даже в какой-то момент забыл про все это. Не могу сказать, когда именно. Просто со временем то ли на чердачный люк повесили замок, то ли я стал старше.
Ну да, мне же Самуил Ефимович говорил, что волшебный схрон неосознанно создается в месте, которое ты считаешь наиболее безопасным. Вполне резонно. Помимо этого я чувствовал, что никто из рубежников и тем более чужан не найдет его. Даже если будет стоять на том же самом чердаке в метре от него. Такова сила индивидуального заклинания.
Я шагнул обратно, в комнату и портал за мной закрылся. Меня больше всего сейчас интересовал даже не магический карман. А то, что я могу сбежать в любое мгновение на чердак.
Однако судьба в очередной раз показала мне фигу. Как только портал закрылся, я почувствовал влияние нового заклинание. Это было похоже на тесные штаны с полными оттягивающими карманами. Наверное, постепенно привыкну. С печатями как-то же живу, хотя первое время было невероятно дискомфортно.
Как только я повторил про себя нужное слово, то щель на чердак открылась аккурат под размер руки. Ну да, ну да. Хорошо, что жизнь меня заранее подготовила бедовостью. Поэтому из-за подобной подлянки я даже не расстроился. Просто тяжело вздохнул и сложил в «нишу» артефакты и деньги. Немного подумал и все же монеты вытащил. А то как-то было некомфортно. Надо чуток привыкнуть.
И это при всем при том, что у меня так-то четыре рубца. Может, поэтому Лада не пользовалась Словом? Или пользовалась, но у нее схрон был именно в том доме, где она прожила всю жизнь с мужем, который в итоге ее не поддержал?
