Время моей Жизни - Ахерн Сесилия
— Он вовсе не симпатичный, на самом деле настоящий урод.
И я описала его: потные ладони, запах изо рта, шмыгающий нос и потертый костюм.
— В любом случае все хорошо. Мы пообщались, но я не думаю, что он еще раз захочет со мной увидеться.
Мама слегка сдвинула брови:
— Ты уверена?
Она вышла в прихожую и вернулась со своей сумкой, из которой извлекла целую стопку знакомых конвертов с тройной спиралью. Все на мое имя и на их домашний адрес.
— Они приходили ежедневно на прошлой неделе. Последнее мы получили сегодня утром.
— Ох, он, наверное, забыл мой адрес. Неудивительно, что я от него ничего не получала. — Я покачала головой и засмеялась. — Похоже, главная проблема моей Жизни — неорганизованность.
Мама улыбнулась, но улыбка у нее получилась грустная.
Райли вернулся к нам с ключами от машины в руках, увидел стопку конвертов и со словами «Вот вы чем занимаетесь» открыл письменный стол, где обнаружилась еще одна куча конвертов. Он бросил их поверх маминых, взял хрустящую лепешку, сунул ее в рот и сказал:
— Сделай одолжение, сестренка, перестань игнорировать свою жизнь. У меня весь почтовый ящик забит этой писаниной.
Поначалу моя Жизнь был мне безразличен, потом он стал меня злить, а после всех сегодняшних событий я была близка к тому, чтобы его возненавидеть.
Мы ведь договорились, что завтра увидимся в «Старбакс». Благо на работе нам дали выходной, чему я была искренне рада, в первую очередь потому, что мне была неприятна дурацкая ситуация с испанским. Мало того что он загнал меня в ловушку, подверг мою жизнь опасности, так он еще и всем моим близким и знакомым не дает покоя. Завтра нам будет о чем поговорить.
На другой день, когда я обдумывала все те упреки, которые намеревалась ему высказать, зазвонил мобильный. Номер был незнакомый, и я не стала отвечать. Но он все звонил и звонил. А затем раздался стук в дверь. Я бросилась открывать и увидела соседку Не-могу-запомнить-имя. Она была в панике.
— Простите, что беспокою вас. С мамой плохо. Мне только что позвонил брат, сказал, что я должна немедленно приехать.
— Нет проблем.
Я взяла ключи и закрыла дверь. Соседку буквально колотила нервная дрожь.
— Все будет хорошо. Вам непременно нужно съездить в больницу. — Я говорила как можно мягче.
Она кивнула.
— Понимаете, я никогда не оставляла его раньше…
— Все будет в порядке, поверьте мне.
У себя дома она ничуть не успокоилась. Ее трясло, и она суетливо объясняла мне, что где лежит и что я должна делать.
— Я уже приготовила бутылочку, но ее надо согреть, прежде чем его покормить. Иначе он не будет пить, только теплое. Он ест в полвосьмого, а перед сном любит смотреть «В ночном саду». Диск уже в плеере, надо только включить. Да, без Бена он не заснет. Бен — это вон тот медвежонок. Если он вдруг проснется и заплачет, спойте «Огонечек-огонек», и он успокоится.
Она совала мне в руки соски, игрушки, стерилизатор для бутылочки — на случай, если я уроню ее. Потом посмотрела на часы.
— Ох, боже мой, уже пора. — И вдруг испугалась и дала задний ход: — Или, может быть, лучше не надо, лучше все-таки остаться?
— Поезжайте. Здесь все будет хорошо.
— Да-да, вы правы.
Она накинула плащ и открыла дверь.
— Ко мне никто не должен прийти, а вы ведь тоже не приведете сюда друзей и… вообще?
— Конечно нет.
— У вас ведь есть мой мобильный?
— Да, вот здесь. — Я показала ей свой телефон.
— Все, я пошла. Спасибо вам.
Она чуть было не расплакалась, но все же наконец ушла.
А у меня возникла проблема. Я позвонила Жизни в офис, но там никто не взял трубку. Наверное, его секретарша ушла, а он, скорей всего, уже на пути в «Старбакс». Я подождала до того времени, на которое мы условились, и позвонила в кафе.
— Алло, — сказал нелюбезный юноша, которого явно все достали.
— Здрасте, у меня встреча в вашем кафе, и мне нужно предупредить человека…
— Имя? — перебил он.
— Я не знаю его имени, но он в костюме, на вид такой усталый и…
— Эй, вас к телефону, — заорал он прямо мне в ухо и шваркнул трубку на стойку.
Ее тут же взяли.
— Алло?
— Привет, — я старалась говорить как можно дружелюбнее, — тут такое случилось, вы просто не поверите.
— Я надеюсь, вы звоните не для того, чтобы отказаться, — немедленно заявил он, — а сообщить, что опаздываете. Это само по себе невежливо, но отказ я расценю как оскорбление.
— И все же я именно для этого звоню. Но не приду я совсем не потому, почему вы думаете.
— А что я, по-вашему, думаю?
— Что мне на вас наплевать, а это вовсе не так, то есть отчасти так, но я пытаюсь как-то это изменить и не приду совершенно по другой причине. Моя соседка попросила меня посидеть с ребенком. У нее серьезно заболела мать, и ей пришлось срочно поехать в больницу.
Он помолчал, обдумывая мои слова.
— Ну да. «Собака съела тетрадь с моим домашним заданием».
— Да нет же, ничего общего.
— Как зовут вашу соседку?
— Я не помню.
— Из всего вашего вранья это самое никчемное.
— Потому что это не вранье. Если бы я врала, я бы придумала ей имя. Что-то типа… Клэр. Ну точно! Ее действительно зовут Клэр. Черт, вспомнила наконец. Она Клэр.
— Вы пьяны?
— Нет. Я сижу с ребенком.
— Где?
— У нее в квартире. Напротив моей. Но вам сюда нельзя, сразу говорю. Она меня специально попросила, чтобы никаких посторонних.
— Я бы не был посторонним, если б вы со мной побольше общались.
— Ну хорошо, однако не будем наказывать ее за мои ошибки, ладно?
Под конец разговора он злился уже не так сильно и, я надеялась, поверил тому, что я ему рассказала. Как бы то ни было, я уселась в кресло-качалку и наблюдала, что поделывает Макка Пакка «В ночном саду», но мысли мои бродили совсем в иных местах. И тут я второй раз за вечер услышала, как кто-то стучится ко мне домой. Я выглянула из квартиры Клэр и увидела, что он стоит у меня под дверью.
— Проверяете меня?
Он обернулся.
— О, вы побрились. — Я была удивлена. — Вид уже не такой кошмарный, как раньше.
Он попытался заглянуть в квартиру мне через плечо.
— И где же ребенок?
— Вам сюда нельзя. Это не мой дом, я не могу вас впустить.
— Хорошо, но ребенка-то вы можете мне показать. Сколько я знаю, с вас станется забраться в чужую квартиру, лишь бы спрятаться от меня. И не смотрите на меня так, вы безусловно на это способны.
Я вздохнула:
— Ребенка я вам показать не могу.
— Просто поднесите его к двери. Я и пальцем до него не дотронусь.
— Я не могу вам показать ребенка.
— Нет уж, покажите мне его, — настойчиво повторял он. — Покажите, ну. Покажите!
— Заткнитесь, — прошипела я. — Нету никакого ребенка.
— Я так и знал.
— Да ни черта вы не знаете, — я перешла на громкий шепот, — она думает, что ребенок есть, а его нет. Ребенок был, но он умер, а она думает или делает вид, или я не знаю, что она делает, но ведет себя так, точно он есть. А его нету.
Он неуверенно посмотрел на меня, потом в прихожую:
— Там повсюду валяются детские вещи.
— Да. Она и с коляской выходит на прогулку, только коляска пустая. Она думает, что у него режутся зубки и он плачет по ночам, но кроме нее этого никто не слышит. Нет здесь никакого ребенка. Я видела фотографии, и на этой он старше всего. Мне кажется, ему было около года, когда он умер. Вот, посмотрите.
Я взяла фото со столика в прихожей и протянула ему.
— А кто этот мужчина?
— Я думаю, ее муж, но за целый год я его ни разу здесь не видела. Наверное, не выдержал всего, что случилось, и ушел.
— Все это очень грустно. — Он отдал мне фото, и какое-то время мы подавленно молчали. Наконец Жизнь спросил: — Значит, вы должны сидеть тут, хоть никакого ребенка и нет?
— Если она вернется и не застанет меня, мне придется сказать, что я ушла потому, что его нет. Это было бы жестоко.
