Марионеточник - Татьяна Владимировна Корсакова
Отдышались они, лишь оказавшись далеко от большой воды.
– Ты тоже это видел? – спросил Арес.
– Видел. – Стэф вытер струящийся по лбу пот.
– Оно… настоящее?
– Не знаю.
– Это не болото… Это какой-то чёртов Солярис!
– Может и так. – Стэф искоса глянул на Ареса, а потом спросил: – Идём дальше?
– Идём!
Аресу нравилось идти. Это давало ощущение движения к цели, а ещё притупляло боль.
– Нужно было гасить эту тварь прямо там, – сказал он оглянувшись.
– Не думаю, что получилось бы. Ты сам сказал, что болото похоже на Солярис. Мы ничего не добьёмся, уничтожив лишь одно из его порождений.
– Какой у тебя вообще план? – Наверное, об этом нужно было спросить в самом начале пути, но Арес спросил сейчас.
– Я ещё сам до конца не понимаю, – сказал Стэф.
– Но план у тебя есть? Хоть какой-нибудь?
– Хоть какой-нибудь есть. Для начала мне нужно попасть в болотный домик.
Больше Арес вопросов не задавал. Под пристальным взглядом Стэфа сверился с картой и молча пошагал вперёд. Идти оставалось совсем недолго, но путь делался всё опаснее, всё непредсказуемее. С каждым шагом становилось всё тяжелее. И не из-за этой непредсказуемости, а из-за неминуемости того, что очень скоро они снова увидят место, где погибла Аграфена. О том, как она погибла, в каких муках, Арес боялся даже подумать.
К болотному домику они вышли, когда солнце было уже в зените. Но сюда, на болото, его свет добирался уже изрядно ослабевшим. Жары тут тоже не было. Ощущение, что это гиблое место накрыто каким-то невидимым куполом, усилилось многократно. Арес замер, не решаясь ни войти в домик, ни подойти к воде. Стэф толкнул болтающуюся на одной петле дверь. Та надрывно заскрипела. От этого скрипа заложило уши. Захотелось зажать их руками. Арес на мгновение замер перед дверным проёмом, а потом вслед за Стэфом шагнул в непроглядную темноту.
Непроглядной темнота казалась лишь на первый взгляд. Глаза к ней привыкли очень быстро. Уже через пару мгновений Арес различил очертания предметов, а потом картинка сделалась чёткой и резкой.
Стэф стоял перед столом. В руках у него была всё та же древняя листовка. Наверное, он забыл её здесь вчера. Арес подумал, что именно за этим клочком бумаги они и вернулись. Конечно, Стэф не производил впечатления человека, склонного к сантиментам, но кто знает?
– Ну что? – спросил Арес. – Зачем мы здесь?
– Мы здесь вот за этим. – В голосе Стэфа отчётливо слышалось изумление пополам с радостью. – Я был прав!
– В чём ты был прав? – Арес подошёл к столу. – Что такого…
Он не закончил. Взгляд его остановился на листовке. Что-то изменилось…
– Ты это видишь, Арес? – спросил Стэф шёпотом.
Арес видел! Слово «хорошо» в записке было дописано до конца.
– Это же не ты? – Он с недоверием посмотрел на Стэфа.
– Нет. – Стэф покачал головой. – Это не я. И карандаш вы с Аграфеной вчера так и не нашли.
– А кто тогда? – Арес поднял с пола табурет, уселся на него, упёрся локтями в стол.
– Я думаю, это она. – Взгляд Стэфа был победный и ошалелый одновременно.
– Она – это кто? Марь? – Арес всё ещё ничего не понимал.
– Она – это Стеша, – сказал Стэф, садясь на соседний табурет и придвигая к себе листовку.
– Стеша?.. Ты прости меня, конечно, мы тут уже всякого навидались… Но ты же не думаешь, что получаешь сообщения с того света?
Стэф привычным жестом попытался поскрести бороду, а потом усмехнулся и мотнул головой.
– Когда ты сказал, что мы будем искать Стешу, я был уверен, что мы будем искать её… могилу или останки, – продолжил Арес. – А мы что ищем? Призрака?
– Мы ищем Стешу, – медленно ответил Стэф. Казалось, что в этот момент он снова думает о чём-то своём.
– Столетнюю бабульку, чудом выжившую на болоте и дотянувшую до наших дней?
– В том, что выжившую, я абсолютно уверен с того момента, как прочёл самую первую записку из фляжки.
– А в чём ты не уверен?
– В том, что она столетняя бабулька.
Наверное, впервые за эти сутки Ареса отпустило то свербящее чувство пустоты, которое поселилось в его душе со вчерашнего дня. Наверное, впервые за эти сутки он почувствовал себя прежним.
– А сколько ей сейчас, по-твоему? – спросил он осторожно. – И где она скрывается?
Он оглядел домик, словно надеялся обнаружить здесь столетнюю Стешу.
– Я думаю, ей чуть больше двадцати. – С каждым словом голос Стэфа звучал всё увереннее. – А где она скрывается, я пока не могу понять.
– Мне бы сейчас твоего вискаря. – Арес сжал голову руками. – Что-то я туго соображаю.
– Не переживай, не ты один. – Стэф криво усмехнулся и предложил: – Давай тогда по порядку, да?
– Было бы замечательно. Люблю порядок.
– Я тебе уже рассказывал, что чувствую особенные вещи.
Арес молча кивнул. Он и сам чувствовал особенные карты.
– Так было с купленной у тебя флягой. Так было с запиской. У вещей с историей совершенно уникальная энергетика. Я могу определить дату создания того или иного предмета почти безошибочно. С погрешностью в несколько лет, если дело касается последнего столетия, и с погрешностью в несколько десятилетий, если вещь совсем древняя.
– Полезное умение, – сказал Арес. – Завидую.
– Не стоит. С некоторых пор вместе с информацией о предмете я получаю ещё и информацию о человеке, который последним держал его в руках. Поверь, иногда такое лучше не знать. Особенно, если человек умер насильственной смертью. Спектр ощущений незабываемый…
Стэф замолчал, словно вспоминал последнюю особенную вещь, которую держал в руках. А может, и в самом деле вспоминал.
– И? – не выдержал Арес.
– Девушка, написавшая ту записку, была одновременно жива и мертва, – в голосе Стэфа звучала растерянность.
– Это как?
– Сложно объяснить. Я чувствовал её смерть.
– Как она умерла? – По хребту потянуло холодом. Арес помимо воли обернулся. Но в дверном проёме не было ни живых, ни мёртвых. Никого.
– Она утонула.
– Утонула… – Теперь холодом сковало не только хребет, но и ноги. Словно Арес сунул их в бак с колотым льдом.
Стэф кивнул и продолжил:
– Да, я чувствовал её агонию. Но в то же время я точно знал, что записка была написана недавно. От силы пару месяцев назад.
– Ты хочешь сказать, что эта твоя Стеша умерла всего пару месяцев назад? – Арес пошевелил пальцами на ногах, пытаясь восстановить в них кровообращение.
– Я хочу сказать, что от записки шло тепло.
– То есть она не умерла?
– Выходит так.
– Но при этом ты видел её смерть?
– Чувствовал.
– Может быть, это была клиническая смерть? – Кончики пальцев закололо сотней иголочек, а ледяной
