Эфраим Тзимицу - Техноангелы

— Ага, ты прав. Как вас сюда закинуло, сразу скажу — не знаю. А вот у меня тут, как видишь, дом. И я могу между мирами бегать, хоть и напрягаться приходиться.

— А кто еще так может?

— Упыри могут, духи всякие. Люди еще, такие как вы, только тут дар нужен, ну куда ж без этого. А иные и всякие технические устройства придумали, тоже помогает.

— Это как другая планета?

— Так, да не так. Другой мир это даже не другая планета, хотя и это тоже. Другой мир одним словом. Все таки тяжко вам тут пришлось, вон вы одеты по летнему.

— Да и ты тоже легко одет.

— Ну, у меня в зверином форме шкура такая, что никакой шубы не надо, так что мне то это не проблема. Да и вас нести легче было — сил то у меня тоже прибавляется. Ну, вы небось фильмы всякие смотрели, книжки читали, так что знаете, что такое оборотень, хоть примерно. Только нас обычно просто зверями рисуют, а мы не такие. Мы как волки — санитары леса, просто крупнее и сильнее.

— Так волк не очень добрый — сказал Вика.

— Ну и я не добрый. Но я и не злой, я делаю, что надо и когда надо.

— А почему? И откуда ты знаешь, что надо, а что не надо?

— Духи говорят. А еще у меня знание об Извечном Коловращении есть.

— А что это такое?

— Это порядок всего. Как все устроено и между собой происходит — это и есть Коловращение.

— А если оно нарушается?

— Не нарушается. Нарушения опять же в его сути есть. Коловращение это вот вообще все. А мы в этом учувствуем, кто–то осознано, как мы, например, а кто–то нет.

— А упыри?

— Тоже часть Коловращения, хотя поганцы редкие, сразу вам скажу. Но сильные, с этим не поспоришь. Знание о Коловращении в каждом оборотне появляются. У некоторых людей тоже, но это дар. А людей с даром мало. Оборотней, впрочем, тоже. Я не говорю, что могу вот людей резать и буду прав. Неправоту и правоту опять таки Коловращение соединяет. Но я, конечно, так делать не буду — усмехнулся оборотень.

Некоторое время все сидели молча. Маледикт и Вика размышляли о том, почему же все это происходит с ними. О чем думал оборотень — не знал никто.

— Готара — спросил Маледикт — а какую роль мы с Викой играем в этом Коловращении?

— А кто ж его знает — пожал плечами оборотень.

— То есть, ты не знаешь?

— Я что–то о Коловращении знаю, но вот всего, боюсь, никто не знает, тем более я.

— А откуда вообще пошло это слово — Коловращение, и ведь кто–то знания собирает, систематизирует, изучает — спросила Вика.

— Есть такое дело, но только таких мало, и они не всегда готовы знаниями делиться.

— То есть ты не можешь нас к ним провести? — удивился Маледикт.

— Не стал бы… Тут не знаешь, как все обернуться то может — ответствовал Готара — Эти ребятки могут оказаться не такими добрыми и пушистыми как я.

— А ты говорил, что тебя попросили нам помочь — сказала Вика.

— Ну, да.

— А тот, кто тебя просил, может как то и их попросить?

— Ага, вот сейчас я приду к нему и скажу — Мол, направь ты знающих людей на подмогу моим подопечным. Вика, тот, кто меня просил — очень влиятельный такой… Это не дух не человек и не оборотень. Я даже не скажу, кто это, но точно знаю одно — я ему не указ.

— А если он уже как- то распорядился, чтоб нам помогли?

— Если распорядился, то помощь вас найдет. Я ж вас нашел — рассмеялся оборотень.

— Готара, а скажи, тебе не сказали, куда нас потом послать? — поинтересовался Маледикт.

— Ну, сколько–то времени вы еще у меня побудете, пока не оклемаетесь. Как минимум сегодня можете спокойно отдыхать, отсыпаться, вас никто не побеспокоит. А вот завтра… если честно, не знаю я, что вам завтра предстоит. Да вы не бойтесь — я вас просто так не брошу, помогу, как могу.

— А если тебе будет велено нам помешать — спросила Вика — или даже… убить?

— Нет, убить вас мне точно не скажут. Да и если скажут, я не стану, что я сволочь какая? Я ведь, даром, что зверь, а тоже чувствую, понимаю, и меня хоть и настойчиво просят, а ведь, если хочу, могу поступить, как считаю нужным.

— А как же Коловращение?

— Хм… задал ты мне вопрос… А кто ж его знает?

— Скажи, а само Коловращение может тебе что–то приказать?

В ответ Готара расхохотался. Отсмеявшись, он ответил — Коловращение никогда не приказывает, это порядок, или строй, суть… Ну в общем это сама суть Бытия, можно наверное, так сказать. Это не Бог, не дух, так что оно никогда не прикажет. А вот куда нас вывести может, или вас — вот это уже вопрос. Чую, завтра что–то прояснится. А пока, думаю, вам стоит отдыхать — силы вам еще понадобятся. Хотите спать–то?

— Да нет… Нет — отозвались Маледикт и Вика.

— Ну, раз нет, расскажите, ребята, что у вас дома то делается? Мне ваша края почти родные, так что уж не поверите, пока по другим мирам бегаю туда–сюда душа вся истосковалась по тем местам. Уж не откажите, а?

И Маледикт с Викой принялись рассказывать оборотню, что у них дома делается, как жизнь, и как обстоят дела. Готара слушал внимательно, не перебивал, лишь иногда задавал вопросы и просил поподробнее рассказать о той или иной вещи. Так они сидели долго — оборотень слушал их жадно, и, казалось, готов был слушать бесконечно.

— Готара — спросил Маледикт — а почему ты так нас расспрашиваешь? Разве ты не можешь там жить, как человек?

— Эх, парень — вздохнул Готара — жить мне среди людей очень тяжело. Оборотнем быть это ж не только в зверя иногда перекидываться. Я же ведь действительно зверем становлюсь в такие моменты — жестоким расчетливым и абсолютно нечеловечным. Среди людей мне не место, уж поверь. А ведь я этого зверя всегда с собой ношу. Да что там ношу! Я ведь сам и есть этот зверь, вот в чем дело. Да и долг мне велит странствовать между мирами. Тут иногда вот могу отдохнуть, потомучто тут тихо и практически безлюдно, и нет никого. Вы меня может, поймете когда–нибудь.

— Как? Ты хочешь сказать, что мы…

— Да нет, что ты! Вы не оборотни, вы бы это сами бы почувствовали и вопросов бы не было. Вы вот какая–то новая часть Коловращения. Или нет? Трудно сказать. Но что не оборотни это точно уж поверьте.

— А как бы мы почувствовали, что мы оборотни?

— Помнишь, я говорил, что мне среди людей не место? Так вот, это не потому, что меня люди гонят. Может узнали бы, и прогнали. Но я и сам не могу или, может, не хочу среди людей оставаться. Когда ты зверь это не только делает тебя жестоким, ну вы же видите, с вами я не жестокий, очень даже добродушный — хмыкнул Готара — зверь он иначе, чем человек живет. Зверь он такой, в своих действиях и желаниях не ограничен, хотя желания у него иные, чем у людей. Чтоб понять, что зверь чувствует, надо зверем быть, или оборотнем, хотя бы. Это не животное в таком простом понимании — что поесть, поспать, да попить. Это иное, глубинное чтоли. Свобода? Знаете, сложно сказать, свобода это или нет. Зверь он такими категориями не пользуется. Это что–то абсолютно чуждое человеку. Так жить бывает сложно, бывает и проще чем человеку — потому как ты не человек, но тут уж… В общем, я с этим живу. Я этого не просил, но живу, знаете, привык уже.

— А как же ты стал оборотнем? — глядя на Готару, спросила Вика.

— Как… Подожди, дай мне вспомнить… Это было очень давно, Вика. Тогда я еще жил в краю седых лесов, где густые еловые леса порою застилал туман, и каждое утро роса выступала на широких еловых лапах, там я и жил. Я жил уединенно ото всех, поэтому многие считали, что я, мягко говоря, странный. Но, тем не менее, меня уважали и ценили за мои знания о лесе, и том, что можно в нем найти полезного, а чего стоит опасаться. Стоит отметить, что мы были мирным тихим народом, тогда еще у нас не было такого технического совершенства, как, скажем, у вашего народа. Тем не менее, мы жили и не жаловались на судьбу. Вероятно, тогда еще мы не познали того, что дает техника, и просто не испытывали потребности в технических новшествах. Но, вернусь к рассказу обо мне…

… По лесной дорожке, озаряемой утренним солнцем, шел рослый парень, одетый в простую домотканую рубаху и штаны. Он шагал, бдительно осматривая заросли — лес был диким и надо было держать ухо востро, если хочешь жить, даже на такой дорожке, которая протоптана людьми, и на которую должны бояться выходить лесные звери… Но станут ли они её бояться? Да, многие бояться человека, но далеко не все. Шедший по лесу великолепно знал об этом — еще бы, ведь он считался в Седолесье лучшим знатоком леса. Постепенно он вышел к небольшой деревне, огороженной частоколом из толстых бревен. Здесь жили его друзья, родственники, но сам парень предпочитал жить в одиночку, в лесной чаще.

— Эй, Готара, привет, решил наведаться сюда? — приветливо, с легкой насмешкой отозвался от ворот дюжий детина, заметивший приближение парня.

— Да, Дратор, пришел вот. Не могу же только со зверьем водиться — по привычке беззлобно огрызнулся тот, к кому обратился Дратор.