Майя Илиш - Комната кукол
Конечно же, вскоре явился Алан — и застал меня там. Мы почему-то постоянно сталкивались именно в тот момент, когда один из нас был не в состоянии разговаривать! Может, он сделал это в отместку за то, что я испугала его этой ночью? Нет, я так не думаю. Алан был первым, кто повел себя вежливо и доброжелательно, и об этом я не забуду.
Он опустил руку мне на плечо, и снова меня охватила дрожь от тепла его ладони и ощущения его силы — с девочками обычно все было иначе. Я не решалась поднять голову, не хотела, чтобы он увидел мои слезы, увидел, как я покраснела.
— Слушай, тебе не надо плакать! — Он говорил с едва уловимым акцентом, произносил буквы чуть мягче, чем парни в Лондоне, например один мальчишка, который чистил у нас камин, и второй, который разносил в нашем квартале молоко.
— Нет, — упрямо ответила я, — именно это мне сейчас и нужно. Я так решила. Точно.
Я говорила с таким возмущением, что чуть не рассмеялась от звучания своего голоса.
Алан присел рядом со мной на корточки, и рука, только что касавшаяся моего плеча, вдруг легла мне на колено. Это казалось чем-то само собой разумеющимся, будто ему даже не нужно было спрашивать, можно прикасаться ко мне или нет.
— Что случилось? — тихо спросил он.
Я сглотнула, чтобы не разрыдаться в голос, — ни за что себе не простила бы, если бы начала реветь прямо при Алане.
— Все случилось. Мистер Трент…
В этот момент мне пришло в голову, что Алана не касается, запер меня мистер Трент в библиотеке или нет и поступил ли он так по распоряжению Руфуса.
— Мистер Трент нагрубил мне, и миссис Арден тоже, а потом еще и кухарка, а теперь мне еще и поужинать нечем…
— Но хозяева к тебе хорошо относятся, верно? И я не видел, чтобы ты работала в доме. Наоборот, тебе тут хорошо живется. К тому же, раз у тебя есть время сидеть здесь и плакать, жаловаться тебе не на что. — Несмотря на смысл его слов, в голосе Алана не было и следа злости. — Смотри, если уж на то пошло, то я выполняю в доме самую черную работу. У меня и кровати-то настоящей нет, и я чищу ночные горшки и все такое. И каждый считает своим долгом об меня ноги вытирать. А ты сидишь и плачешь, хотя на самом деле для этого нет никаких причин. Ну что тут скажешь…
Я шмыгнула носом.
— Если хочешь, можешь сесть рядом и тоже всплакнуть. Я же тебе плакать не запрещаю.
Даже в слезах я могла пошутить, а это что-то да значило, верно?
— Ну какой смысл плакать? Стоит лить слезы, только когда совсем плохо. Я думаю, нужно расправить плечи и сказать себе, что пусть они сегодня плюют на тебя, зато завтра ты будешь всеми командовать.
Интересно, до какой должности мог дослужиться мальчик на побегушках? Стать дворецким? Думая о старом, ворчливом и сутулом мистере Тренте, едва ли можно пожелать Алану такое будущее. Он был веселым парнем, волосы опять растрепались — или он их вообще не расчесывал? — глаза блестели, и мне нравился его взгляд.
— Значит, хочешь всеми командовать? — спросила я.
— Нет, мне это не нужно.
Я вздохнула с облегчением.
— Но я хочу, чтобы меня уважали, — добавил Алан. — Если бы меня не было, им пришлось бы самим чистить свои ночные горшки, и эта мысль дарит какое-то утешение, согласна?
Я кивнула, пытаясь применить его слова к своей ситуации. Алан хотя бы занимался важной работой, без которой жизнь в Холлихоке была бы куда менее приятной. А без моей работы вполне можно обойтись. Обитателям этого дома все равно, здесь я или нет. И если Алан мог гордиться своим трудом, мне оставалось лишь хранить тайну, которая и без того едва ли показалась бы кому-то интересной.
— Да, это вызывает уважение. Правда. Наверное, твоя семья тобой очень гордится?
Улыбнувшись, Алан покачал головой:
— У меня нет семьи. Ты ведь тоже сирота, верно? Я слышал разговоры слуг о том, что мистер Молинье привез девочку из сиротского приюта. Так что мне ли говорить тебе, каково это.
— Но тебе хотя бы не приходится отправлять все деньги домой.
Алан ухмыльнулся:
— Да, нет дома — и деньги некуда отправлять.
Мы заулыбались. Удивительно, как мало нужно, чтобы два едва знакомых человека почувствовали близость. В приюте Св. Маргариты каждая девочка была сиротой, и это обстоятельство не могло стать основой дружбы, но тут, где мы были единственными, у кого нет родителей, этого оказалось достаточно.
— Ты не знаешь случайно, где бы раздобыть поесть? — спросила я.
Алан покачал головой:
— Миссис Арден всегда запирает кладовку, чтобы никому из слуг не вздумалось утащить, скажем, яблоко или кусок сала. До утра продержишься? Ты когда в последний раз ела?
— Я завтракала. — Мне вдруг стало стыдно за то, что мне можно есть в комнате хозяев. — И завтра утром я смогу поесть. До утра продержусь.
После дня тяжелого физического труда я бы не смогла так ответить, но сегодня я просто немного прогулялась и почитала, поэтому жаловаться мне, собственно, не на что.
— Ну, ты хотя бы опять улыбаешься, — заметил Алан. — Вот видишь, в этом доме тебе не стоит плакать, все на самом деле не так уж плохо. А если что-то случится, приходи ко мне или к Дженет, мы тебя выслушаем.
— Кто такая Дженет? — Я почувствовала себя очень глупо, хотя едва ли кто-то мог попрекнуть меня тем, что за два дня пребывания здесь я не выучила имена всех слуг.
— Дженет? Посудомойка. Ты с ней уже знакома, по-моему, она от тебя просто в восторге, все говорила, как ей понравилось твое платье.
— Люси? — осторожно переспросила я.
— Точно, Люси. Но я называю ее Дженет, когда никто из посторонних не слышит. Это ее настоящее имя, в конце концов.
— Дженет… — повторила я.
Не знаю, почему Руфус и Вайолет решили сменить ей имя. Может быть, им казалось, что Люси звучит красивее.
— А меня тут назвали Флоранс. Звучит не хуже, чем мое прежнее имя, но и оно не было настоящим, его просто выдумала наша директриса.
— Да, Флоранс — красивое имя, — согласился Алан.
Только сейчас я заметила, что его рука все еще лежит на моем колене, хотя я уже не плачу и меня не нужно утешать.
— Со мной все проще, я как был Аланом, так Аланом и остался. У меня даже фамилии нет, но пока я не стану дворецким, фамилия мне не понадобится, а до того времени я успею что-нибудь придумать. — Он сжал ладонь на моем колене. — А теперь… все в порядке?
— Да, все в порядке. — Я не лгала. — Главное, чтобы я не наткнулась на мистера Молинье и он не увидел, что я плакала…
— Не наткнешься. — Алан выпрямился. Его худощавое тело двигалось рывками, точно раскладывалась линейка. — Он сегодня уехал в Лондон, я помогал запрягать лошадей в карету. До завтрашнего дня ты его не увидишь, бояться нечего.
— Ага.
Ну, это объясняло, почему Вайолет освободила меня из библиотеки, а не Руфус. И может быть, он не хотел выпускать меня из дома, пока сам в отъезде и не может проследить, чем я занимаюсь в саду.
— Спасибо, Алан, ты мне очень помог.
— Ну вот видишь, я же говорил. И в следующий раз не позволяй им доводить тебя до слез.
Он протянул руку и помог мне подняться на ноги. Колени и спина у меня болели, так долго я просидела под лестницей. Я потянулась, пожелала Алану спокойной ночи и отправилась спать. Голода я практически не чувствовала. Устроившись под одеялом, я вдруг поняла, что прошлой ночью почти не спала, а потом весь день провела на ногах. Теперь усталость давала о себе знать. Мне снились куклы. Они смеялись от радости, увидев меня, и во сне я знала, что мне больше не нужно их бояться.
Глава 6
Я и не думала, что быстро привыкну к жизни в роскошном имении, но именно так и случилось. На следующий день я встала с постели без гнетущего ощущения неопределенности. Я точно знала, что меня ждет, и пусть даже я не могла предвидеть всякие мелкие неожиданности, но хотя бы было ясно, в каком направлении движется моя жизнь: так перестает дрожать стрелка компаса, и ты точно понимаешь, в какой стороне север.
Завтрак с Вайолет утратил свое очарование. В желудке у меня урчало от голода, и мне хотелось съесть что-то сытное, а не сладкие маленькие бутербродики, которые так любила миледи. Мне эти бутербродики были на один зуб. Сегодня нам подали мягкую французскую булку с миндальной присыпкой, а к ней — сироп, мед и апельсиновое варенье. Я бы в этот момент отдала левую руку за большую тарелку каши, нормальный хлеб и порцию жареных бобов. Я ничего не знала о своем происхождении, но, видимо, я все же родом не с континента, иначе такой завтрак наверняка бы меня порадовал. Неужели во Франции всегда так едят?
— Мой брат уехал в Лондон, — невзначай бросила Вайолет. — Поэтому сегодня он не придет на завтрак.
Словно Лондон так близко, что туда можно дойти пешком. Мне пришло в голову, что я до сих пор понятия не имею, где же находится имение Холлихок: название мне мало что говорило, едва ли оно отмечено на картах в атласе. Нужно будет спросить у Алана при следующем разговоре.
