Рассказы - Грэм Мастертон
Я оставил разбитое авто и вернулся к своей взятой напрокат «Марине». Эти британские тачки — просто нечто. В них два фута длины, а если заглянуть под капот, тут же возникнет вопрос: куда, чёрт возьми, делся двигатель? Его можно отыскать глубоко внутри: он прячется за масляным фильтром и размерами не превышает один из орешков фирмы «Плантерс».
Я поехал в сторону богатого лесами Суссекского вельда. Район охоты на лис, верховой езды и богатых землевладельцев. Шелестели деревья, в воздухе витал насыщенный аромат земли и сочных трав. Если бы не чудовищная тоска по Манхэттену, думаю, я бы без промедления обосновался в тех краях.
Но… м-да, английский шик — это не по мне. Я — всего-навсего старина Гарольд Хьюблейн одутловатый ньюйоркец пяти футов и девяти дюймов ростом, с клювообразным носом и близко посаженными глазами, напоминающий тех человечков из теста, которых можно увидеть на пачках с продукцией компании «Пиллсбери». В школе меня, по очевидным причинам, называли Горчицей. Потом была служба на флоте, которая закончилась переломом ноги — это наградило меня пожизненной хромотой. Я работал уборщиком, дезинсектором, продавцом хот-догов и какое-то время чистил бассейны в Ки-Уэст. Но затем, прочитав одну из книг Микки Спиллейна, я решил всё бросить и стать частным детективом. Раньше у меня была реклама в «Дейли Ньюз». Именно через неё Уолтер Пайк впервые и вышел на меня. Как я говорил, он был приятным пожилым джентльменом. Однако невозможно заработать столько бабла, сколько заработал он, и не нажить нескольких врагов. Во всяком случае, он вроде как считал, что кто-то где-то задумал сжить его со свету. Не спрашивайте меня, с чего он так решил. Старик просто потягивал свой портвейн «Тейлорс Винтаж», делал загадочный вид и не вдавался в подробности.
А теперь он был мёртв. Лежал в отделении скорой помощи больницы Брайтона, точно Воппер с сыром, который кто-то уронил на тротуар. Гадство.
Я обогнал фермерскую телегу, гружённую свежим сеном, от которого исходил по-настоящему чудесный аромат. Затем я свернул на узкий проселок, и примерно через десять минут езды в поле зрения возникло нагромождение древних камней — дом Эмили Пайк. Я зарулил на подъездную дорожку и остановился. Судя по машинам, всё семейство уже было в сборе.
Эмили меня недолюбливала. Ей вообще не нравилась Америка и всё, что с ней связано. Следует понимать, что такие старые леди, как Эмили, живут в трёхсотлетних особняках и не придают этому никакого значения; большая часть их мебели и картин считались антиквариатом уже в те времена, когда Нью-Йорк был скопищем трёхэтажных сараев.
Эмили выглядела так же, как её покойный брат, и, вероятно, именно поэтому, она так никогда и не вышла замуж. Когда я выбрался из машины, Эмили стояла на заросшем плющом крыльце с кружевной шалью на плечах. Её суровое лицо походило на пыльный саквояж, который только что извлекли из-под кровати.
— Мистер Хьюблейн, — сказала хозяйка дома. Она упорно произносила мою фамилию, как «хьюю биллин».
Я выдавил улыбку. При данных обстоятельствах это было довольно непросто.
— Мисс Пайк, — отозвался я.
— Вы случаем не видели моего брата, мистер Хьюблейн? Он должен был приехать полчаса назад. Даже час назад. Это ужасно. Разве вы не должны присматривать за ним?
Я подошёл к ней и попытался взять её за руку. Я всего лишь старался проявить сочувствие. Но поскольку брат Эмили оплачивал мою работу, она расценивала меня как слугу, а в Англии леди не позволяют слугам брать их за руки. Всё, что дозволяется принимать слуге, это распоряжения.
— Мисс Пайк, — сказал я. — У меня для вас весьма серьёзные новости.
Она уставилась на меня. Ее глаза напоминали парочку водянистых устриц.
— Серьёзные? Вы о чём? Надеюсь, не об Уолтере? Что случилось? Вы должны рассказать мне.
— Боюсь, около часа назад Уолтер погиб в автомобильной аварии. Он ехал сюда. Машина слетела с дороги, и ваш брат разбился.
Старушка сделалась белой, как мел. Этикет полетел за борт, и Эмили всем весом повисла у меня на руке. Я провёл её через крыльцо в прохладу шикарной прихожей. В углу тикали старинные часы; также в помещении стоял комод эпохи Якоба I, за который владельцы «Подержанной мебели Джейкоба», что на Восьмой авеню, отдали бы свои золотые зубы. Когда я вёл Эмили Пайк через гостиную, там, едва не врезавшись в нас, возник высокий молодой человек в лёгком костюме кремового цвета.
— Тетя Эмили, — произнес он, чётко выговаривая слова на британский манер. — С вами всё хорошо? В чём дело?
— Подсобите-ка мне, — сказал я. — Она плохо себя чувствует.
Молодой человек взял Эмили под вторую руку. Вместе мы усадили её на обтянутый парчой диванчик и оставили отдыхать.
— Произошёл несчастный случай, — объяснил я. — Пришлось рассказать ей. Мистер Пайк только что погиб в автомобильной аварии.
Юноша вытаращился на меня. Он был высоким, но никому не взбрело бы в голову назвать его красавцем. Мне он напоминал Джека Николсона с торчащими зубами и красновато-лиловыми щеками. Его звали Чарльз Пайк, и он был младшим сыном старого Уолтера Пайка. Так же как отец и старший брат, юный Чарльз работал в строительном бизнесе, и, по моим прикидкам, все трое стоили от девяти до десяти миллионов фунтов. Тем, кто не умеет умножать на два, поясню: это двадцать миллионов долларов.
— Отец? Но что стряслось? Где он сейчас?
— Полиция отправила его в больницу Брайтона. Машина слетела с дороги. Они не знают, что случилось. Он был один — и на этом всё. Никто ничего не знает. Я только что оттуда. Это случилось в Даунсе, сразу после Дамбы дьявола.
Юный Чарльз опустился на колени рядом с обмякшей тетей.
— Боже мой, — сказал он. — Какой кошмар. О господи, я не могу поверить. Нужно сообщить остальным.
— Мне жаль, — произнёс я. Больше мне было нечего сказать.
Я обвёл взглядом гостиную и, увидав кофейные чашки и печенье, предположил, что остальное семейство находится где-то неподалёку. В этом заключается вся суть работы детектива — в умении находить подсказки.
— Все здесь? — спросил я Чарльза.
— Да… Они в саду. Вышли
