Апрель для Октября (СИ) - Деева Лина
— Ох, ты меня напугал. Не подкрадывайся так больше, ладно?
Прогоняя на секунду возникшее ощущение знакомого, Дин скрипнул зубами: эта простушка вообще слышала, о чём её спрашивали?
— Отвечай на вопрос.
— Я всего лишь напомнила ему, что те ребята — тоже люди, — мягко ответила ангел. — Выбор оставался за ним.
— Ну да, конечно, — фыркнул Дин. И резко спросил: — Твоё имя?
— Эйприл. А твоё?
Апрель — типичная райская пошлость. К тому же без чина, значит, из низшей — лунной — сферы. Как вообще можно было проиграть такой?
— Дин, Судья. Четвёртый чин, что под рукой мессира Асмодея.
Губы ангела округлились в беззвучном «О», а потом она бестрепетно протянула узкую ладонь:
— Приятно познакомиться.
Это было настолько нелепо, что в первый момент Дин не придумал, как реагировать. Не могла же девчонка действительно считать их знакомство приятным? А если могла, то она ещё глупее, чем кажется. И руку подала, беспечная дура.
— Ты вправду меня не боишься?
Ангел непонимающе захлопала светлыми ресницами.
— Рай и Ад не воюют уже тысячи лет, почему я должна бояться?
«Потому что если я захочу плюнуть на перемирие, то убью тебя одним ударом — пикнуть не успеешь».
Конечно, Дин не стал так говорить: предупреждать любого потенциального неприятеля о своих возможностях — не самое разумное поведение. Вместо этого пригрозил:
— Не смей больше путаться у меня под ногами, — и исчез во вспышке адского пламени. Он и так потратил на пустоголовую девчонку больше времени, чем та заслуживала.
Глава 2
Об измене мужа Молли узнала случайно. Рано утром Фил вернулся домой из очередной короткой командировки, чмокнул в щёчку встретившую его на пороге жену и первым делом пошёл в душ, оставив смартфон на журнальном столике в гостиной. Молли как раз зачем-то пробегала мимо — кажется, открывала окна, чтобы проветрить комнаты перед завтраком, — когда её внимание привлекло треньканье пришедшей эсэмэски. Раньше она никогда не заглядывала в мужнин телефон, а сейчас словно на ухо кто-то шепнул. Молли бросила любопытный взгляд на экран и до того, как он погас, успела выхватить: «чудесная ночь», «люблю», «повторим?».
«Что?»
Молли протянула к смартфону руку, но сразу же отдёрнула — сверху послышались шаги Фила.
— Мол? Завтрак готов?
— Да, — севшим голосом на автомате ответила Молли, тряхнула головой и уже громче повторила: — Да, приходи.
После завтрака Фил лёг вздремнуть — «Никак не привыкну спать в самолётах, милая, разбуди меня через пару часиков». Молли подумала, что сегодня самолёты точно ни при чём, однако молча кивнула. Дождалась, пока муж уснёт покрепче, на цыпочках прокралась в спальню и аккуратно взяла с его тумбочки проклятый смартфон. Почему-то чувствуя себя преступницей, открыла раздел сообщений — утреннее закономерно находилось в самом верху списка. Прислал его некий «Дж. Смит», однако Молли сильно сомневалась, что Фил — скрытый гей. Она развернула диалог с этим Смитом — сплошные «люблю», «мой зверь», «встретимся», «скучаю». С каждой прочитанной строчкой челюсти Молли сжимались всё сильнее. Добравшись, наконец, до начала переписки, она посмотрела на дату — третье апреля. Полгода, шесть чёртовых месяцев Фил трахает другую и имеет наглость приходить домой, целовать Молли, называть её «милой», есть приготовленную ею еду, спать в их общей постели — как будто всё нормально. Ей со страшной силой захотелось вышвырнуть смартфон из окна, чтобы эта проклятая штука ударилась о бетон садовой дорожки и разлетелась на тысячу, нет, миллион, крошечных обломков. Но вместо этого Молли бесшумно вернулась в комнату, не глядя на спящего мужа, вернула смартфон на место и ушла чистить раковины.
Она с детства любила делать уборку, однако в последнее время эта страсть приобрела поистине угрожающие размеры. Каждый день Молли выметала, намывала, отчищала, полировала — благо в частном двухэтажном доме всегда было, что. Она работала в перчатках, тем не менее универсальное чистящее средство всё равно каким-то образом попадало на кожу. Молли стала по-настоящему стесняться своих рук — загрубевших, в некрасивых красных пятнах, с болезненными трещинками вокруг ногтей. Не спасали ни кремы, ни масла; помочь могло только радикальное сокращение времени на уборку, однако об этом она не хотела даже думать. Монотонные, однообразные действия и зримый результат трудов хотя бы ненадолго давали ей успокоение и ощущение собственной нужности. Иногда к Молли приходила мысль, что, возможно, стоило бы найти какую-нибудь работу. Вот только кому нужна домохозяйка, десять лет просидевшая на шее у мужа? И потом, Фил наверняка был бы против. Ведь это он настоял, чтобы она целиком посвятила себя дому. А Молли не могла пойти против желания мужа, ведь она так любила его.
До сегодняшнего утра.
Ночью Молли долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, то сбрасывая одеяло, то закутываясь в него с головой. Рядом мирно сопел Фил — днём они, как примерная семья, выбрались на пешую прогулку в горы и порядком устали. Только вот ни свежий прохладный воздух, ни красивые виды не улучшили настроения Молли. Фил же, казалось, совершенно не замечал, что с женой что-то не так. «Неужели ему настолько плевать на меня?» — думала женщина, и лёд, сковывавший её душу, становился всё толще. Наверное, именно из-за этого холода ей никак не засыпалось, а когда Морфей всё же снизошёл до неё, то принёс с собой очень странный и пугающе реальный сон.
Она оказалась в холле старинного замка — по крайней мере, именно так Молли всегда представляла себе старинные замки. Огромное, гулкое помещение с высоченным сводчатым потолком, под которым парила люстра с доброй сотней зажжённых свечей. Пол был выложен каменной мозаикой, стены занавешивали гобелены со сценами охоты, и в неверном свете живого пламени казалось, будто вытканные на них люди и собаки внимательно смотрят на незваную гостью. Наверх вела широкая, застеленная тёмным ковром лестница, ступени которой постепенно исчезали во мраке второго этажа. Молли подумала, что не очень хочет туда идти, и, осмотревшись внимательнее, заметила справа от себя массивную дверь. Сквозь узкую щель между створкой и косяком пробивался свет, и пришелица, решившись, осторожно приблизилась. Потянулась к ручке в виде головы дракона, однако дверь неожиданно приоткрылась сама собой. Молли замерла, словно кролик перед удавом. По спине спустилась волна мурашек, захотелось немедленно сбежать, но тут из-за двери раздался глубокий мужской голос:
— Ну что же, вы, Мария? Заходите, не стесняйтесь.
Тогда Молли собрала в кулак остатки мужества и вошла.
Новое помещение было гораздо меньше и уютнее холла. Здесь, кроме расставленных тут и там трёхзубых шандал с горящими свечами, вовсю пылал камин, и Молли вдруг поняла, что успела сильно замёрзнуть. Единственное окно плотно занавешивали тяжёлые шторы, каменный пол укрывал ковёр с таким высоким ворсом, что ноги утопали в нём, как в неглубоком ручье. У камина стояли два кресла, больше похожие на троны, между ними расположился низкий столик, сервированный для чаепития, а на каминную полку небрежно опирался высокий черноволосый незнакомец.
— Не стесняйтесь, — повторил он, делая приглашающий жест. Молли потупилась, неосознанно разгладила юбку своего простенького домашнего платья и подошла к креслам.
— Присаживайтесь.
Она покорно опустилась на краешек, удивляясь собственному смущению. Словно девчонка перед школьным директором, а не взрослая тридцатилетняя женщина перед… Кем?
— Моё имя Дин, — словно подслушав её мысли представился незнакомец. — Будете чай?
— Да, пожалуйста, — Молли заставила себя посмотреть на собеседника, а не на собственные нервно сплетённые пальцы. — Без молока и сахара.
— Как вам угодно.
Наблюдая, как Дин разливает янтарный чай в полупрозрачные фарфоровые чашки, Молли думала, что никогда в жизни не видела мужчину красивее. Не столько из-за правильности и твёрдости черт лица или стройной фигуры, подчёркивавшей атлетическое сложение, сколько из-за окутывавшей его ауры силы и властности. В нём чувствовалась порода, и Молли была уверена: будь он одет не в тёмно-синий сюртук с серебряными позументами, а в распоследние лохмотья, то и тогда выглядел бы по-королевски. Тут Дин поднял на неё глубокий, как звёздная бездна, взгляд — и Молли потупилась, чувствуя заливающий щёки густой румянец. В попытке отвлечься и успокоиться она потянулась за своей чашкой, а Дин, словно не желая смущать гостью ещё больше, отошёл обратно к камину.
