Роберт Блох - Матерь змей
Что касается знахарки, то она купила себе нового мула и хранила полное молчание. Она чувствовала удовлетворение от того, что, благодаря своему знанию трав, она предоставила сыну возможность выбиться в люди.
Только через восемь лет ее мальчик вернулся домой. Он сильно изменился за это время — теперь он предпочитал общество белых и цветных из Порт-о-Пренса. А о матери, как вспоминают, почти совсем забыл. Его отныне утонченной натуре претила невежественная простота матери. Кроме того, будучи честолюбивым человеком и преследуя далеко идущие планы, он стремился не афишировать свою связь с такой известной колдуньей.
А мать его была в своем роде известной личностью. Откуда она появилась и чем занималась раньше — никто не знал. В течение многих лет ее хижина в горах была местом встречи каких-то непонятных верующих и еще более странных посланников. У своего мрачного алтаря среди гор она призывала темные силы Обеа, в чем ей помогали несколько живущих там же и скрывавшихся от людских глаз прислужников. В безлунные ночи она всегда зажигала обрядовые костры и приносила маленьких бычков в жертву Полночному Пресмыкающемуся. Ведь она была жрицей культа Змеи.
Змея-бог, вы знаете, является верховным божеством культов Обеа. Негры Дагомеи и Сенегала поклялись Змее с незапамятных времен. Они странным образом почитают рептилий, и между молодым месяцем и Змеей существует некая таинственная связь. Любопытны, не правда ли, эти суеверия, связанные со змеями. В Эдемском саду, как вы помните, имелся свой искуситель, а Библия рассказывает о Моисее и его змеях. Египтяне поклонялись Сету, а у древних индусов существовал бог-кобра. Похоже, отношение к змеям везде одинаковое — во всем мире к ним относятся с крайней ненавистью и благоговением. Похоже, их всегда почитают как исчадия ада. Американские индейцы верили в Йига; змеи упоминаются также в ацтекских мифах. И, конечно, со змеями связаны церемониальные танцы хопи.
Но особенно ужасны африканские легенды о змеях, а обряды жертвоприношения, привнесенные на Гаити из Африки и несколько видоизмененные, и того ужаснее.
* * *В то время, о котором я рассказываю, ходили слухи, что некоторые вудуистские группы, в буквальном смысле, обучали змей; они контрабандой переправляли змей с Берега Слоновой Кости и использовали их в своих тайных ритуалах. Ходили невероятные истории о шестиметровых питонах, которые целиком проглатывали младенцев, приносимых им в жертву на черном алтаре, и о натравливании ядовитых змей, которые убивали противников вудуистских священников. Известен факт, когда представители одного необычного культа, в котором поклонялись гориллам, контрабандой провезли в страну нескольких человекообразных обезьян; поэтому легендам о змеях, видимо, тоже можно верить.
Так или иначе, мать президента была жрицей и, в своем роде, была столь же знаменита, как и ее выдающийся сын. Сразу после возвращения из Европы он начал медленное восхождение к вершине власти. Сначала он стал сборщиком налогов, потом министром финансов и наконец президентом. Несколько его ярых противников умерли, а те, кто еще противился ему, скоро поняли, что лучше не афишировать свою ненависть — ведь он остался в душе дикарем, а дикарям доставляет особое удовольствие мучить своих жертв. Ходили слухи, что он распорядился соорудить под зданием дворца тайную камеру пыток и что приспособления там проржавели вовсе не от того, что ими не пользовались.
Разрыв между молодым государственным деятелем и его матерью наметился и начал углубляться незадолго до его вступления на президентский пост. Непосредственной причиной послужила его женитьба на дочери богатого цветного плантатора с побережья. Старуха чувствовала себя униженной, ведь ее сын пошел против крови — а она была чистокровной негритянкой и вела свое происхождение от вождя племени из Нигерии, попавшего на Гаити в качестве раба; еще больше она разгневалась от того, что сын не пригласил ее на бракосочетание.
Свадьбу устроили в Порт-о-Пренсе. На ней присутствовали иностранные консулы и цвет гаитянского общества. Красавица-невеста получила воспитание в монастыре, а ее предки пользовались громаднейшим уважением. Жених поэтому мудро рассудил, что не стоило включать свою родительницу в списки приглашенных, чтобы не осквернять свадебные торжества ее малоприятным присутствием.
Однако, она все-таки пришла, и наблюдала за свадьбой через кухонную дверь. И хорошо, что она не объявилась в открытую — ее присутствие смутило бы не только сына, но и некоторых других присутствовавших официальных сановников, которые иногда в частном порядке обращались к ней за помощью.
Вид сына и его невесты не доставил ей удовольствия. Он выглядел кривляющимся франтом, а его невеста — глупой кокеткой. Обстановка помпезности и показухи не произвела на нее впечатления — она знала, что, несмотря на все эти потуги, многие из присутствующих как были, так и остались суеверными неграми, готовыми при нужде примчаться к ней за амулетами или предсказаниями. Тем не менее, она не предприняла никаких действий, а только довольно горько усмехнулась и, прихрамывая, отправилась домой. Несмотря ни на что, она все еще любила своего сына.
Однако, следующее оскорбление она не смогла оставить без внимания. Это случилось в день вступления в должность нового президента — ее сына. Ее опять не пригласили, но она все же пришла. И в этот раз она не стала прятаться. После приведения президента к присяге, она смело подошла к новому правителю Гаити и обратилась к нему в присутствии самого германского консула. Она представляла собой гротескную фигуру нескладная, маленькая, мерзкая старуха, черная, босоногая, в лохмотьях.
Президент вполне естественно не обратил на нее никакого внимания. Наступила зловещая тишина. Затем, облизав свои беззубые десны, старуха, ничуть не смущаясь, принялась сыпать проклятия в его адрес, но не по-французски, а на местном горском наречии — патоа. Она призвала своих кровожадных богов обрушить гнев на голову нечестивца и пообещала отомстить сыну и его жене за их черную неблагодарность. Собравшиеся гости были шокированы.
Как, впрочем, и новый президент. Но он не потерял самообладания. Спокойным жестом он подозвал охранников, и те увели бившуюся в истерике женщину прочь. Он намеревался заняться ею позже.
На следующий вечер, когда президент решил спуститься в темницу и поговорить с матерью, оказалось, что она исчезла. Так ему сказали охранники и при этом странным образом закатили глаза. Он приказал расстрелять тюремщика, а сам вернулся во дворец.
Проклятия матери вызвали у него некоторую озабоченность. Как вы понимаете, он знал, на что она способна. Ему, к тому же, совершенно не понравились угрозы в адрес его жены. На следующий день он распорядился отлить несколько серебряных пуль, как когда-то давным-давно поступил король Генри. Он также купил амулет оуанга у своего знакомого знахаря. Магия против магии.
В ту ночь ему во сне привиделась змея: змея с зелеными глазами, которая шептала человеческим голосом, шипела на него пронзительно и издевательски смеялась, когда он пытался ударить ее. На следующее утро в спальне пахло змеями, а на подушке осталась тошнотворная слизь, издававшая такую же вонь. И президент понял, что он спасся только благодаря своему амулету.
Днем его жена обнаружила пропажу одного из своих парижских платьев, и президент учинил допрос слугам в своей подземной камере пыток. От них он узнал кое-какие факты, о которых не осмелился рассказать супруге. То, что он услышал, сильно опечалило его. В детстве он видел, как мать колдовала с восковыми фигурками — маленькими куколками, напоминавшими людей и одетыми в кусочки украденной у этих людей одежды. Иногда она втыкала в них булавки, иногда поджаривала их на медленном огне. И всегда реальные люди заболевали и умирали. На душе у него было нерадостно. Еще тревожнее стало президенту, когда вернулись его посыльные и сообщили ему, что мать покинула свою старую хижину в горах.
Три дня спустя его жена умерла от страшной боли в боку, происхождение которой не смог объяснить ни один врач. Она до последней секунды испытывала сильные физические страдания, и незадолго до того, как испустила дух, ее тело, по слухам, посинело и раздулось вдвое обычного. Черты ее лица разъела проказа, а распухшие конечности выглядели как у больной слоновьей болезнью. Гаити кишела отвратительными тропическими болезнями, но ни одна из них не убивала в три дня…
После этого президент пришел в бешенство.
Он объявил крестовый поход на ведьм. Армии и полиции было приказано прочесать сельские районы. Шпионы добирались до лачуг на вершинах гор, и вооруженные патрули устраивали засады в отдаленных районах, где обитали живые мертвецы, которые тусклым, остекленевшим взором бесконечно таращились на луну. Мамалоа допрашивались на медленном огне, а владельцев запрещенных книг сжигали на кострах, сложенных из этих же книг. Ищейки рыскали в горах, и священники умирали на алтарях, на которых они приносили в жертву других. Существовал только один особый приказ — мать президента необходимо было взять живой и невредимой.
